Владимир Макеев - Кому светят звезды

Командир полка принял из рук генерала гвардейское знамя, сказал то, о чем только что думал Вологдин. Может, только иными словами.

Вологдин первый раз стоял во главе строя эскадрильи. Утром его пригласил прибывший для вручения знамени командующий авиацией и, побеседовав с ним, объявил о назначении заместителем командира эскадрильи. Когда распустили строй и поздравившие друг друга гвардейцы разошлись, Михаил не удержался, напрямик спросил Гусева:

— Товарищ майор! С утра мучаюсь сомнением, да дел у вас перед построением невпроворот было.

— Догадываюсь, почему, — усмехнулся комэск, — даже, пожалуй, знаю. Ну что ж, слушаю вас.

— Назначение какое-то странное. Разве теперешнего вашего зама куда-то переводят?

— Вопрос по существу. Но я и сам не больше вашего знаю. Командующий вызвал и сказал: «Кого хочешь взять своим заместителем?» Я ответил, что заместитель у меня есть, жив-здоров и летает неплохо. А генерал мне в ответ: «Известно ли тебе, что твой зам жалобу на тебя настрочил? Обвиняет тебя в том, что слишком много воли летчикам даешь, молодым сложные задания доверяешь. Оттого, мол, теряете машины, людей…» Я объяснил командующему, что он мне самому это в лицо говорил, но мы с ним в этом вопросе принципиально расходимся. Я — за то, чтобы командиры звеньев, отдельных самолетов приучались к самостоятельности, а по его мнению, летчики должны выполнять команды ведущих, держаться за них, как за мамкин подол. «Товарищи из штаба разбирались. Да и сам вижу, — говорит генерал, — что вы оба в этом вопросе перегибаете. Вот и решил вас развести». Так что принимайте дела у Нозлова, командующий его сегодня с собой забирает!

Прием и сдача дел заняли немного времени. Потом капитан Нозлов сухо откланялся, и Вологдин остался один в кабинете.

Апартаменты замкомэска представляли собой выгороженный в землянке закуток — два метра на два с половиной. Кровать, две табуретки, прикроватная тумбочка и вбитые в стену гвозди — вот и вся обстановка. Но вполне можно работать, беседовать с людьми, просто забежать на пяток минут, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Сейчас долго побыть одному не пришлось.

— Поздравляю с новым назначением, — крикнул, входя, Залесный.

— Здравствуй, Иван!

— Становишься кабинетной крысой!

— Тогда уж не крысой, а коршуном. Крысы все-таки существа бескрылые.

— Какой ты коршун, ты у нас сокол! Нозлов-то в какую сторону горизонта отправился?

— Понятия не имею. Выспрашивать не стал.

— Нудный человек. Летать и рисковать поменьше старался.

— Не мне его судить…

— Обмоем это дело, — подмигнул Михаилу Залесный.

Он зачерпнул алюминиевой кружкой воду из списанного самолетного бензинового бачка, пошутил, что вода припахивает не тем, чем положено в такой радостный день.

— Хочешь, плесну настоящего спирта? — принял шутку Вологдин.

— Если бы хотел… Помнишь, как сына моего, Андрюшку, обмывали?

— Слушай, Иван, а ведь и я, оказывается, давно уже отцом стал, — разоткровенничался вдруг Михаил.

— Ты? Отцом? Это с каких таких статей?

— Нет, в самом деле. Оказывается, Катя решила удочерить девчушку, которая без родителей осталась. Наша, ленинградка, Галинкой зовут. Сейчас в детском доме на Урале.

— Такое одобряю. Я сам, если Наталья мне семерых не родит, полный дом ребятни усыновлю. Ну извини, Миша, я помчался. Дел у меня больше, чем волос на голове осталось!

Михаил посмотрел ему вслед. Думалось о своем. Конечно, своеобразным человеком был предшественник, недолюбливали Нозлова в эскадрилье. И тут же пристыдил себя: «Легко в чужом глазу соринку увидеть, в своем бревна порой не замечаешь. Еще как сам покажусь на его месте. Людей и техники в три раза больше, чем в звене… Опять же вся эскадрилья «илы» получила двухместные».

А круговорот в природе, невзирая на войну, шел своим чередом. Совсем недавно, кажется, когда шли на прорыв через белую мглу по заснеженной Неве солдаты, бушевал вьюгами январь, и вот вступила в свои права весна, постучавшая в окна домов и людские души светлой обнадеживающей капелью.

Беспокойными выдались весенние месяцы для эскадрильи. Летчики изучали и осваивали новую технику — двухместные «илы». Экипажи вводили машины в строй, проверяли оружие, отрабатывали взлеты и посадки, облетывали самолеты… А на завтра планировался боевой вылет.

Вместе с Иванидзе и воздушным стрелком младшим сержантом Долговым Вологдин хлопотал возле нового «ила». Гога придирчиво осматривал агрегаты, магистрали, провода, бурча под нос, что если будущий сын его слушаться не будет, отдаст его в мотористы. Долгов сосредоточенно колдовал у крупнокалиберного пулемета в задней кабине. Экипажу предстояло ввести машину в боевой строй, проверить оружие, облетать самолет в зоне, отработать взлеты и посадки.

Долгов доложил о готовности. Нравился Вологдину новый подчиненный. Парень ладный, пусть ростом не вышел, зато в кабине ему будет просторней. А каков из него боец — первые полеты покажут.

Вылет предстоял на рассвете. Раньше для получения задания собрались бы только летчики с двенадцати машин. А тут на инструктаж пришло двадцать четыре человека — летчики и воздушные стрелки. Майор Гусев, с удовлетворением оглядев присутствующих, заговорил:

— Нашего полку прибыло. Новые машины облетаны. Теперь пришел черед испытать их в бою. — Комэск подошел к прикрепленной на доске карте, испещренной красными и синими значками. — Задача — ударить по железнодорожному узлу. Эскадрилью поведу сам. Действуем по такой схеме…

Командир эскадрильи ставил боевую задачу, и словно оживали значки на карте, лежавшие перед ним на столе макеты самолетов. Летчики делали пометки на своих топографических картах, уточняли детали.

Фашисты не ожидали налета. Их служба воздушного наблюдения прозевала советские самолеты. Зенитки затявкали тогда, когда девятка краснозвездных «илов» была уже над целью.

Сквозь задержавшуюся у земли утреннюю дымку Вологдин увидел на путях эшелоны — открытые платформы с танками, круглые цистерны с горючим, красные товарные и зеленые пассажирские вагоны. Заходили в атаку с различных направлений и высот. Звено Вологдина атаковало первым. Его задачей было подавить зенитную батарею.

Возле пушек суетились солдаты, не зная, с какого направления ставить завесу летевшим, казалось, со всех сторон «илам». Михаил нажал кнопку — и к орудиям понеслись огненные трассы реактивных снарядов. Заметались багровые смерчи, врассыпную бросились от орудий уцелевшие зенитчики. Длинными очередями бил по ним из пулемета младший сержант Долгов.

Бомбы накрыли эшелоны, постройки, станция окуталась дымом. Слышались гулкие взрывы. В небо то и дело вздымались желтые всполохи. «В крытых вагонах были боеприпасы», — понял Михаил. Его обрадовало мысленное «были», относившееся теперь к боеприпасам, и к цистернам, и к вагонам, да и, пожалуй, ко всему железнодорожному узлу. На восстановление станции врагу потребуется немало времени.