Владимир Сапожников - На фронте затишье

В первом взводе затянули старинную казачью песню

Привычные кони шли медленно, плавно взмахивали головами.

А во Втором горластый Никифоров выводил «Калинку»:

И весь взвод ухал, гикал, высвистывал в такт лихой, переделанной на чисто казачий манер песне.

— Старшина, неужели сегодня дома ночуем?

В груди у меня замирало, как в детстве, когда проснешься утром и радуешься, сам не зная отчего.

Темнело, по колонне послышалась команда:

— Смир-рр-но!

Нас обогнал командир дивизиона. Поравнявшись с первым взводом, он придержал рыжего донца и совсем по-штатски спросил:

— Устали, казаки?

— Никак нет, товарищ гвардии майор!

— Ну, добро. Сейчас деревня будет. Ночевка там.

Он стряхнул воду с плаща. Вдруг Моисеенко вытянулся на стременах:

— Товарищ гвардии майор, можно без ночевки, до дому бы сегодня…

Майор оглядел наши лица. Должно быть, ясно прочитал у всех одно желанье.

— Домой? Ну, посмотрим.

Доехали до следующей деревни, отдохнули немного, и снова команда:

— По ко-о-о-ням!

Значит, дальше. Торопили коней, и они, словно чуя, прибавляли рыси. Ночью проехали еще несколько деревушек, миновали Перемышль. За Перемышлем начало светать. Дождь перестал, посвежело: с востока подул крепкий прохладный ветер. Он разрывал тучи, сгребая их с неба…

Недалеко от дороги мы увидели высокий столб. Белые и черные полосы тянулись вверх, к стальному листу, на котором виднелись русские буквы: СССР.

— Граница! — крикнул кто-то. — Братцы… Граница же!

— Граница! — понеслось по колонне. Нарастал шум, плескались возгласы, и, наконец, все слилось в могучем, долгом, из самой души крике:

— Ура! Ура-а! Ура-а-а-ааа!

Спрыгивали с коней, отплясывали, кувыркались. У многих текли слезы, слезы, которые знает только многострадальный труженик войны — солдат, когда он возвращается домой.

А у столба стоял наш пограничник с зелеными погонами. Ружье — на караул. И все мы смолкли. Колонна вытянулась: ряды — голова в голову. И только поют, заливаются подковы.

…И вот бегут кони по нашей земле. Солнце опять купается в синем небе. Горят на траве росинки, ласточки чертят воздух. Поля размахнулись во все стороны, широченные, пока глаз хватает. А вон и село. Наше, с просторными улицами. Кое-где вместо домов чернеют печки, но там и сям уже новые крыши. А вон и люди на полях! Пашут!

Люди завидели нас, бегут, здороваются, как с родными:

— Добро пожаловать, дорогие!

Женщины, девушки всматриваются в наши лица, наверное, ищут своих. Потом долго машут вслед руками.

…Остановились на отдых. Напоили коней, надели торбы с овсом. И тут же повалились на мягкую после дождя землю. Упали и уснули, раскинувши руки, как бы желая обнять ее, бесценную и в горе и в радости.

И веяли над нами родные весенние ветры, и казалось нам, что мы дети и качает нас заботливая рука матери…