Фатех Ниязи - Солдаты без оружия

— Брата ра…ранило, — вымолвил Амон, запнувшись, и одна за другой закапали на письмо слезинки.

Тетушка Муслима тоже не сдержалась, всхлипнула, схватившись рукой за сердце.

— Живой? — с надеждой спросила она осевшим голосом.

Амон кивнул головой.

Охваченные печалью, мать и сын прижались друг к другу, по щекам их катились слезы.

В это время на солнце наплыла огромная темная туча, и все вокруг померкло, по крышам и оконным стеклам забарабанили крупные капли холодного осеннего дождя.

Тетушка Муслима смотрела в окно, и казалось ей, что потемнело не на дворе, а у нее в глазах.

Но вот солнце прорвало темную завесу, и его лучик упал на голову Амона. Сумерки стали рассеиваться вместе с тучей, земля вновь озарилась ярким светом.

— Ох! — вырвался из груди тетушки Муслимы тяжкий вздох, который словно бы облегчил сердце. Утирая слезы, она сказала: — Ладно, сынок, нехорошо оплакивать живого. Пусть ранен, искалечен, главное, что жив. Жив ведь?

— Жив.

— Значит, повезло. Это счастье. Сядь, Амонджон, ответь брату, поддержи его дух. Ему очень нужно сейчас ласковое слово.

Амон пересел с подоконника за письменный стол, который своими руками смастерил отец еще в ту далекую пору, когда Хамдам пошел в школу, и начал ответное письмо такими словами:

«Привет от верного младшего брата славному, храброму и стойкому старшему брату!»

Но письмо это не дошло до Хамдама.

Дней десять спустя на имя Амона пришел толстый серый конверт, в котором оказалось большое письмо — почти на десяти листах, исписанных с двух сторон, от командира гвардейского артиллерийского полка, где служил командиром противотанкового орудийного расчета Хамдам. Письмо было посвящено описанию подвига, совершенного, как подчеркивалось, «отважным сыном нашей Советской Родины, героем Хамдамом Хайдаровым».

«Был один из хмурых октябрьских дней, — писал командир. — Дул пронизывающий ветер, сыпал мелкий дождик, то и дело переходивший в мокрый снег. Наши войска безостановочно гнали гитлеровских захватчиков и вышли на один из участков западной границы СССР. Среди бойцов, изгонявших врага с последних метров нашей священной земли, был и ваш брат, гвардии старший сержант, наш боевой друг и товарищ Хамдам Хайдаров.

Когда мы вышли на границу, Хамдам Хайдаров, как и весь полк, поклялся, что будет бить гитлеровцев с еще большей энергией, будет рваться вперед, не жалея сил и не щадя жизни, чтобы только приблизить грядущий день великой Победы. Все бойцы с честью сдержали клятву. В тот день фашисты двенадцать раз бросались в контратаку, однако добиться поставленной цели не смогли. Мы разбили их и пошли дальше на запад, вступили на территорию проклятых фашистов.

Особенно жестокой была, как теперь вспоминается, девятая контратака гитлеровцев. Десятки танков и самоходных орудий бросили они на наши рубежи. Мы перекрывали им дорогу заградительным огнем. Но они не считались с потерями, лезли напролом. В разгар сражения Хамдам Хайдаров получил приказ переменить позицию — занять со своим орудием место на возвышенности, что примыкала к нашему правому флангу, и с помощью радиотелефона корректировать огонь полковых батарей, а если противник попрет и на эту возвышенность, то принять бой, удерживать ее до тех пор, пока подойдет подмога.

— Задача ясна, товарищ гвардии майор, — сказал Хамдам Хайдаров. — Разрешите выполнять?

— Выполняйте, — ответил майор. — Желаю удачи, — и крепко пожал на прощание руку Хайдарова, одного из самых отважных своих бойцов.

Хайдаров занял указанную ему позицию и вскоре стал сообщать командирам батарей точные данные для прицельной стрельбы. Эффективность нашего огня разом возросла. За каких-то тридцать — сорок минут мы подбили с десяток фашистских «тигров» и «пантер» — так устрашающе окрестили гитлеровцы свои тяжелые танки и самоходные орудия, которые теперь либо горели, либо пятились назад, не выдержав нашего заградительного огня.

Предпринимая обходный маневр, пять «тигров» ринулись на позицию Хамдама Хайдарова. Два танка перли в лоб, один обходил холм слева, два других справа. Этих последних расчет Хамдама вывел из строя первыми же меткими выстрелами. Холм окутался пылью и дымом. Фашистские танки, будто ныряя, как корабли в ураганный шторм, то появлялись, то исчезали из глаз. Выпущенные ими снаряды взорвались возле пушки Хамдама, и один из его товарищей — наводчик Петр Степанов был убит, двое тяжело ранены. Вышло из строя орудие. Остались только Хамдам и связист Александр Кузин, который находился в окопчике на склоне холма. Хамдам не растерялся, приказал Кузину вызвать огонь наших батарей к подножию холма, высчитал и назвал координаты. Телефонист передал их.

Все вокруг сотрясалось от мощных взрывов, казалось, раскололись земля и небо — такой силы открыли мы огонь, выручая товарищей. Но один танк все-таки стал карабкаться по пологому склону, надвигаясь на окоп, в котором укрывались связист и Хамдам, всей своей многотонной стальной махиной. Сквозь пыль и дым Хамдам разглядел, что прорываются еще пять или шесть гитлеровских чудовищ, и крикнул телефонисту в ухо:

— Саша, вызывай огонь на себя!

Телефонист быстро взглянул на него и произнес в трубку дрогнувшим на миг голосом:

— Огонь на себя…

— Громче, Саша, громче! Вызываем огонь на себя! Квадрат шесть тридцать шесть! Шесть тридцать шесть! Огонь на нас!

Телефонист повторял за Хамдамом, и едва только прокричал в трубку последние слова, как Хамдам вдруг вздрогнул и упал, будто подкошенный. Телефонист вскрикнул, метнулся к нему.

— Связь, Саша, держи связь, — преодолевая боль, вымолвил Хамдам. — Квадрат шесть тридцать шесть…

Снова вздрогнула земля от мощных взрывов. Это ударили наши орудия. Но Хамдам уже не услышал их, он потерял сознание. Телефонист Александр Кузин, склонившись над ним, торопливо перевязывал ему раны и приговаривал:

— Сержант, очнись… Очнись, сержант… Подбили и этот танк… еще один… Посмотри, сержант, горят, как сухая солома…

Однако Хамдам молчал, залитый кровью.

Геройский подвиг нашего славного боевого товарища Хамдама Хайдарова сыграл решающую роль в отражении атаки противника и помог нанести ему значительный урон в живой силе и технике. Хамдам не пощадил своей жизни. Мне, как командиру его гвардейского полка, горько сообщать вам, что через сутки он скончался от тяжелых ран, спасти, к сожалению, его не удалось. Мы все очень переживаем эту утрату и всем сердцем разделяем вашу скорбь. Примите, уважаемая мать Хамдама Хайдарова, и ты, его братишка Амон, наши глубокие соболезнования.

В заключение сообщаю, что приказом командующего за мужество и отвагу, проявленную в боях с немецко-фашистскими захватчиками, гвардии старший сержант Хамдам Хайдаров награжден орденом Отечественной войны первой степени и имя его навечно занесено в списки личного состава нашего гвардейского артиллерийского полка. Отныне оно бессмертно!»