Фатех Ниязи - Солдаты без оружия

Тетушка Муслима и Каромат прошли вслед за дежурным к трибуне, и тут им навстречу шагнул генерал — высокий богатырь с голубыми лучистыми глазами. Вся грудь его была в орденах и медалях. Вскинув правую руку к виску, он назвался, и тетушка Муслима, услышав слово «генерал», немного оробела. Да и Каромат тоже.

— Ассалому алейкум, — чуть слышно прошептали они генералу в ответ.

Он наклонился, взял руку тетушки Муслимы в свою и поцеловал ее, а потом крепко пожал руку Каромат и представил женщин худощавому смуглому мужчине в сером костюме в полоску и галстуке. Это был член правительства республики.

— Я счастлив познакомиться с вами, — сказал он тетушке Муслиме.

Женщины поднялись вместе со всем начальством на трибуну. Горны протрубили сигнал «Слушайте все!».

— Товарищи солдаты, сержанты и офицеры дважды орденоносного гвардейского артиллерийского полка! — начал речь генерал своим громовым голосом. — Сегодня у всех нас большой, торжественный и радостный праздник. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР на боевом знамени нашего подразделения, под которым славные артиллеристы громили в годы Великой Отечественной войны немецко-фашистских захватчиков, с честью пронеся его от берегов Волги до самого Берлина, появится третья награда — орден Боевого Красного Знамени. Под этим святым стягом не щадили жизни во имя свободы и счастья нашей Советской Отчизны немало отважных героев. Они показывали образцы патриотизма и интернационализма, совершали беспримерные подвиги, демонстрируя истинную верность идеалам коммунизма. Это были люди, о которых поэт сказал, что они своей жизнью и горем своих матерей платили за бессмертие нашего народа. Среди них — и наш прославленный воин, гвардии старший сержант Хамдам Хайдаров, подвиг которого вписан в историю полка золотыми буквами.

Сказав это, генерал повернулся к тетушке Муслиме и представил ее воинам, замершим в торжественном строю. Более тысячи глаз ощутила тетушка на себе, и от радостного волнения ее морщинистые щеки словно бы разгладились и зарделись. Она хотела что-то сказать, да не смогла.

— Мы низко кланяемся матери героя, — произнес генерал и, сняв фуражку, склонил свою большую седую голову перед тетушкой Муслимой.

Когда генерал закончил свою речь, к микрофону подошел член правительства республики и огласил Указ Президиума Верховного Совета СССР. Над плацем к небу трижды взметнулось могучее раскатистое «ура». Член правительства, сойдя с трибуны, направился к знамени. Музыка грянула марш. Знаменосец наклонил древко, и через несколько минут в углу алого полотнища засиял третий орден. Генерал тут же опустился на колено, медленно и торжественно поднес к губам край алого бархатного стяга. Затем ту же процедуру проделал командир полка.

— Видите, тетя, какое бесценное и святое это знамя, — сказала взволнованная Каромат.

— Вижу, сестра, вижу, — отозвалась тетушка Муслима, не сводя глаз с геройского знамени, и горделиво прибавила: — А не скажете, святой флаг в руках моего Амонджона?

Каромат, немного подумав, промолвила:

— Младший брат сменил старшего…

— Да, сестра, с того дня, как вы принесли последнее письмо от его старшего брата, Амонджон только и мечтал пойти в армию, — сказала тетушка Муслима и, увидев, что член правительства республики вновь подошел к микрофону, умолкла.

Член правительства несколько раз кашлянул в кулак, отпил из стакана глоток воды и произнес тихим, глухим голосом:

— Товарищи! Мне выпала честь вручить от имени Президиума Верховного Совета СССР на вечное хранение орден Отечественной войны первой степени, которым за мужество и отвагу, проявленные в боях за свободу и независимость нашей Родины, был посмертно награжден ваш славный однополчанин Хамдам Хайдаров, его матери, товарищу Муслиме Хайдаровой.

Тетушка Муслима, засмущавшись, бочком придвинулась к оратору и под звуки музыки, бурные аплодисменты и крики «ура» почтительно, двумя руками приняла орден и прильнула к нему губами.

— Скажите что-нибудь, — шепнула ей Каромат.

— Да что сказать-то из того, что хочу? Слов на сердце много, какое выбрать?

— Все равно, говорите.

Тетушка Муслима посмотрела на генерала и члена правительства республики, обежала глазами строй воинов, вздохнула и сказала в поднесенный к ней микрофон:

— Пусть никогда больше не будет войны! Пусть матери спокойно растят детей, а дети радуются жизни и становятся достойными людьми! Пусть всегда будет мир на земле!..

А потом состоялся парад, по плацу стройными колоннами, твердо печатая шаг, прошли воины части, и едва только миновали трибуну музыканты, как у ступенек появился смуглый парень, которому очень шла военная форма.

— Ой, радость моя! — воскликнула тетушка Муслима и бросилась обнимать юношу.

Это был ее сын Амонджон Хайдаров.

До позднего вечера гостили тетушка Муслима и Каромат Каримова у Амона и его боевых друзей. Они побывали в казарме, где в ряду солдатских коек стояла и аккуратно заправленная — не отличить от других — койка старшего сержанта Хамдама Хайдарова, над нею висел его портрет. По просьбе воинов тетушка Муслима рассказала о школьных годах старшего сына.

— Он любил учиться и трудиться, много читал, не чурался никакой работы. Был заботливым и ласковым… в общем, похожим на вас. Да-да, мои милые, я смотрю на вас и в каждом узнаю черты сына, — сказала тетушка Муслима, заключая рассказ.

— Всех их можете назвать своими сыновьями, — произнесла Каромат.

— Конечно, конечно, — закивала головой тетушка Муслима. — Все мои сыновья. С радостью называю вас так, мои милые. С радостью! — воскликнула она и, глянув в окно, спросила Каромат: — Не засиделись мы, раис, а? Отрываем, наверно, от дел?

— Да, пора ехать, — сказала Каромат.

Едва они вышли из казармы, как прозвучала команда становиться на вечернюю поверку. Солдаты быстро построились. Амон горячо обнял мать, расцеловался с нею и, попрощавшись с Каромат, побежал в строй.

К гостям подошел дежурный по части, спросил:

— Вы собираетесь ехать?

— Да, уже поздно, — ответила Каромат.

Дежурный повел их к штабному зданию, у подъезда которого ждала машина. Не успели они дойти, как вдруг прозвучало имя Хамдама — кто-то зычно выкрикнул:

— Гвардии старший сержант Хамдам Хайдаров!

— Хамдам Хайдаров? — вздрогнула тетушка Муслима и остановилась, но тут другой голос, такой же громкий, что и первый, четко произнес:

— Гвардии старший сержант Хамдам Хайдаров пал смертью храбрых в борьбе за свободу и независимость нашей Советской Родины.

Тут же зычный голос назвал второго сына тетушки Муслимы:

— Ефрейтор Амон Хайдаров!

— Я! — услышала тетушка Муслима Амона.