Владимир Козловский - Ищу свою звезду

Спусти сутки Дымов зашел в кабинет к Зыкову.

— Костюшко можно вполне выпускать. Ночью ориентируется не хуже, чем филин, о взлете и посадке даже не говорю: любому инструктору десять очков даст.

— Не мешало бы ему в экипаж хорошего штурмана… Такого, как Тишин или как Сокол был…

— Подберем, Геннадий Степанович, найдется.

— Тут вот задание из разведотдела. В Прибалтике людей надо выбросить. Справится?

— Костюшко? Не сомневаюсь, вполне. Что за люди, не знаете?

— Шесть человек. Кто такие?.. Как же, спрашивал. Разведотдел сообщил, что народ из Прибалтики, с каким-то особым секретным заданием, — Зыков встал, сложил на столе бумаги. — Так, значит, решили — Костюшко.

За два часа до вылета Костюшко пришел к самолету. Осмотрел материальную часть, взглянул на своих пассажиров.

Внешность разведчиков резко отличалась от тех, которых приходилось до этого видеть Костюшко. Одеты они совсем по-граждански: кто в обычном шевиотовом костюме, кто в вышитой рубахе с надетой поверх жилеткою, кто в вязаном с рисунком на груди свитере. Брюки у всех навыпуск, на головах шляпы, береты.

Потому ли, что люди были обеспокоены опасностью предстоящего вылета или уж таковы были их характеры, но они оказались неразговорчивыми, невеселыми. Собравшись в тесный кружок, разведчики много курили, разговаривали тихо.

Костюшко обратился к пилоту:

— Ты давно здесь?

— С утра, товарищ капитан, — очнулся пилот от задумчивости. — Моторы проверил, приборы, с пеленгатором радиста заставил связаться. Сижу вот маршрут изучаю. Вызубрил, как школьник таблицу. Могу рассказать на память.

— Похвально, — Костюшко взглянул на часы. — Пора. Давай, брат, подруливай к старту.

Чем дальше от дома, тем темнее ночь, тем труднее просматривалась земля. Иногда Костюшко казалось, что самолет, дрожа, висел в воздухе, а навстречу ему летела черная туча, все темнее, все непрогляднее. Даже линия фронта осталась позади незамеченной. Опытный летчик провел самолет, как старый вожак караван птиц, — в местах, где не могли притаиться опасные люди. Спокойна земля. Да идет ли война? Ни огня, ни дымков от разрывов снарядов, ни темной с блеском штыков колонны. Все тихо, все спит, отдыхает.

Костюшко нагнулся, всмотрелся в часы.

— Смотри, скоро будет сигнал, — предупредил он штурмана, — полумесяц костров.

— Все это так, командир. Но пока ни единой искорки.

В кабину пилотов вошли два разведчика. В нос Костюшко шибанул запах перегара. Сам он выпивал в последнее время довольно охотно, но трезвый запаха водки не переносил.

— Вы чего, хлопцы? — раздраженно спросил вошедших Костюшко.

— Просим помочь с грузом.

Костюшко кивнул штурману.

— Возьми ребят, помоги.

Механик, радист и штурман вышли. Разведчики остались в кабине.

— Скоро цель, да? — спросил один из них.

— Через пару минут должна быть. Идите готовьтесь.

— Надо сигнал поглядеть, убедиться, — нагнулся к боковому окну длинноволосый.

Вдруг выстрел, треск автомата, чья-то рука дернула Костюшко за пояс. В самолете стало светло, как днем.

— Что за стрельба? — рванулся Костюшко с сиденья,— какой идиот включил освещение?

— Сиди! — резанул ухо свирепый голос.

Костюшко отшатнулся. В упор на него, словно два звериных глаза, смотрели черные дырочки наведенных пистолетов. Не выпуская штурвала, летчик схватил левой рукой кобуру. Пусто, ни ремня; ни оружия.

— Курс сто пятнадцать, высота четыреста метров! — громко приказал человек с рассеченным шрамом подбородком.

Костюшко взглянул на пилота. Молодой летчик крутил головой, дергался. Плечи, грудь и руки обвила веревка; во рту грязная тряпка.

— Что это значит? — спросил Костюшко сдавленным голосом.

Лицо человека со шрамом приняло надменное, горделивое выражение.

— Это значит, капитан, что разведка фюрера выполнила порученное ей задание. Вы приведете корабль в порт Дресс. За хорошую посадку лично я, Герендорф, гарантирую вам полмиллиона марок, за симуляцию — пулю в затылок. Теперь для вас ясно?

Костюшко не ответил. Штурвал стал мокр, по гладкому каучуку заскользили руки. Ошеломленный Костюшко механически развернул машину на заданный курс. «Кто б мог подумать? Вместо разведчиков — шпионы, предатели. Что делать? Что предпринять?»

Порт Дресс. Он знает его не хуже Пригорска, летал до войны. До Дресса час лета. Один час на раздумья, столько же отделяет от смерти. Да, да, только смерть, иного выхода Костюшко не видел. «Вот и оправдал доверие командира полна, навоевался… Что же теперь? В плен? Взять расписку от этого криворотого фона на полмиллиона марок? Какая завидная участь! Радуйся!»

Думай, Костюшко, думай, до Дресса остаются минуты. Доверие надо оправдывать. Не Зыков один доверил, не комиссар. Доверил народ… Родина. Торопись, думай, скорее, скорее, не то будет поздно… Костюшко увидел в приборной доске отражение своих врагов и рассматривал их с повышенным интересом. Один — тот, что со шрамом на подбородке, сух, лицо жестокое, желваки на щеках прыгают. Второй, долгогривый, мордаст, жилетка топырится — фашистский откормыш! Сзади еще люди. Пальцы у всех на курках пистолетов. Попробуй кинься на них с пустыми руками!

— Где экипаж? Штурман, механик, радист? — не оборачиваясь, спросил Костюшко.

Лица в приборной доске усмехнулись.

— Надеюсь, капитан, без помощи покойников вы обойдетесь.

— Развяжите второго пилота, одному с посадкой не справиться.

— Мы это учли.

У пилота выдернули изо рта тряпку, развязали веревку. Секунду-другую он сидел без движения, но вдруг резко вскочил.

Выстрел. Едкий дымок быстро растаял. Через пробитое стекло с протяжным свистом ворвался ветер. Пилот сидел, ощупывая грудь руками. Насмешливый голос сзади:

— Цел, пока цел… Предупреждение…

Пилот молча покосился на своего командира. Костюшко недвижим, словно вросший в землю камень. Прямая линия лба, бугорок у переносицы, широкие брови не дрогнули, губы сжаты. Дьявольское спокойствие.

Костюшко думал о своем пилоте. Молодой, не женат ведь, одна только мать. Не позже как завтра мысленно похоронят его товарищи, и штабистка Симочка сочинит письмо родным в обычной, но страшной для матерей летчиков форме: «Не вернулся с задания».

За спиною Костюшко командовал Герендорф.

— Штамберг, дайте сигнал своим, свяжитесь по бортовой. Сегодня суббота. Генерал проводит совет офицеров. Наш подарок как нельзя кстати.

…Генерал Кусельберг водил по карте тоненькой, как карандаш, костяною указкой. Голубовато-зеленый мундир его обшит золотым галуном, на груди, чуть выше распластанных серебряных крыльев, три черных железных креста.

На креслах, диванах и стульях сидели офицеры-летчики. Щеки выбриты чисто, глаза — сплошное внимание, тишина — даже ни одного шумного вздоха.