Виктор Булкин - Цветы в огне войны

Проснувшись в этот день пораньше, Николай вышел за овин и сердцем почувствовал что-то недоброе, что в этот день что-то должно произойти. Предчувствие не обмануло его, именно в покров в его родное село вошли немцы. Войдя в село, они решили отдохнуть недельку, располагаясь по домам местных жителей. Как только немцы расквартировались по домам на кратковременный постой, они сразу же бросились шастать по домам в поисках продуктов. В ход шло все, что было съедобно: молоко, яйца, сало, картошка, куры, свиньи.

Однажды Николай наблюдал такую картину: рядом с их домом жили две женщины, которых люди считали не совсем нормальными. Летом они заготавливали много ягод черники. Они сушили чернику, ссыпали в мешок и хранили в чулане. Немцы нашли этот мешок, набили карманы и горстями ели ее, безобразно соря ягодой по улицам. Одна женщина, видя это бесчинство, стала горестно плакать. Немец стал весело передразнивать ее, вторая женщина пыталась урезонить немца, осыпая их проклятиями и ругательствами. Один из них немного понимал по-русски, он перестал жевать, глядя на эту беснующую бабку, потом взял автомат и направил на нее, но стрелять не стал, решил попугать ее со словами: «Матка, огонь пух-пух – и капут!» Женщины моментально рванули из дома на улицу. Немцы долго хохотали им вдогонку, затем взяли губные гармошки и стали наигрывать свою немецкую музыку. Они явно чувствовали себя хозяевами на русской земле и наслаждались этим в полной мере. По всей деревне со всех сторон кудахтали куры, визжали свиньи, доносилась немецкая речь и хохот.

Николай сжал кулаки, разозлился: «Ну погодите вы у нас, мы вас еще угостим пулями свинцовыми».

У немцев была хорошая техника: самолеты, танки – и вот в обход окруженных советских войск эта техника двинулась на Москву. В деревни же заходили немцы на мотоциклах и лошадях. К примеру, в Глинное вошло большое подразделение кавалерии. Немцы берегли своих коней и на постой загнали их в колхозные конюшни, приставив для охраны одного немца. На следующий день дед Сибиль рассказал веселую историю мужикам.

Немец ухаживал за ними, кормил сеном, но лошадей еще нужно было обязательно поить. Река Навля была рядом, но немец почему-то не водил коней на водопой. На этот счет у него было свое мнение. Но лошадей-то нужно было поить! И тогда немец проявил свою смекалку. Он выглянул на улицу, в это время, на свою беду, мимо проходил дед Сибиль. Немец подозвал его жестом к себе в конюшню. Дед на своем русско-глининском языке спросил:

– И на хер я тебе нужен, как и ты мне? – Но подчинился.

Немец стал по-немецки ему что-то говорить, показывая на лошадей. Дед Сибиль твердил: «Я не понимаю тебя». Немец-конюх снова попытался ему что-то втолковать. Дед на своем: «Не понимаю!» – и все тут. Тогда немец решил показать ему образно: взял два ведра и показал на лошадей и речку. До деда дошло, что немец хочет, чтобы дед Сибиль взял ведра, пошел на речку за водой и напоил лошадей.

Дед пришел в ужас – во-первых, он по жизни был лентяем, во-вторых, сил у него уже таких не было, ведь лошадей был целый табун. Дед попытался объяснить немцу, что нужно всех коней вести на водопой к реке. Но немец стоял на своем, он гнал Сибиля к реке с ведрами: «Шнель, шнель», – кричал на него немец, – «руссиш швайн». Немец показал, что у деда бестолковая голова и он ударит ведром о нее, если он не пойдет. Перспектива получить ведром по голове деда Сибиля не устраивала, он взял ведра и потопал к реке. Дед сходил несколько раз за водой, принес несколько ведер. Кони, фыркая и тряся, быстро выпивали воду, немец удовлетворённо наблюдал за дедом. Дед Сибиль понял, что поить целый табун у него не хватит сил, надо что-то предпринимать. Его осенила шальная мысль, как закончить эту работу «Ишь ты какой умник, а мы, русские, будем еще умнее, иначе нам не выжить среди вас.

«Голь на выдумку хитра», – Сибиль вспомнил, что у него в трусах есть булавка. Он решил сделать коням иглоукалывание, вытащил булавку и как только немец отвернулся, всадил в круп лошади, эту булавку. Лошади начали дико всхрапывать, шарахаться по сторонам, им было больно. Немец не мог понять, что случилось с лошадьми, после очередного взбрыкивания лошади, немец пришел к выводу, что лошадям не нравится этот грязный старик. Он схватил деда за шиворот и со словами: «Руссиш швайн», – выбросил его из конюшни на улицу.

Сибилю только это и надо было, он встал, отряхнулся и был таков. Сухим вышел из воды, как говорится.

Когда Николай слушал эту байку деда Сибиля, он покатывался со смеха. Молодец, дед, голь, действительно, на выдумку хитра.

Впоследствии немцы нагнали народа и поили лошадей, а смешная история ходила еще долгое время среди народа.

Немцы вначале вели себя по отношению к жителям села спокойно и миролюбиво, не причиняя страданий, но впоследствии, все изменилось. Немецкие власти организовали орган местного самоуправления, возглавил его местный сельчанин из бывших кулаков Леха Колтун. Собрав народ на площади у сельсовета, немцы пообещали людям, что при немецкой власти все после войны заживут очень хорошо и сытно, не то что при власти Сталина. Но через некоторое время сами же ходили по дворам, забирали коров, свиней, кур, молоко, яйца, обложили налогами, ограничили хождение по деревне. Все это вызвало озлобление и недовольство со стороны местных жителей, стали организовываться партизанские отряды. В свою очередь, немцы стали зверствовать, хватали ни в чем неповинных людей, обвиняли их в преступлениях и затем учиняли расправу.

Особенно запомнился случай, когда на центральной площади повесили местную учительницу, подозревая ее в связи с партизанами. На груди ее повесили табличку: «ЗА СТАЛИНА, ЗА РОДИНУ!»

Немцы запретили богослужения в церкви и закрыли ее на замок, запретив людям приходить на службы. Народ все больше старался объединиться против немцев, чтобы выжить. До осени Николай работал по принуждению местного Совета, его старосты. Работал нехотя, из-под палки сеял, пахал на лошадях, косил, но, спустя рукава, и без энтузиазма.

Однажды к Николаю подошел член партизанского отряда им. Кирова, житель села Терехов, спросил, как он относится к местной власти, и, услышав от Николая то, что и хотел услышать, предложил ему вступить в партизаны. Николай без колебаний согласился. На предложение Терехова передать лошадей в отряд, ответил согласием. Мать, узнав об этом, всплакнула – жаль было лошадей, это большая помощь в хозяйстве, но Николай успокоил ее тем, что лошади пусть лучше работают на партизан, на благо наших, чем на немецкую власть. Рано утром лошадей увели в партизанский отряд.

Николай обещал прийти в отряд через 2 дня, решил, что поможет матери по хозяйству, а про себя подумал, что очень хочет проститься с любимой девушкой Оленькой.