Валерий Жмак - Летчик Девятаев. Из фашистского ада – в небо!

– Мы ж с тобой в воронке познакомились. Не узнал? Я – майор Вандышев. Командир эскадрильи штурмовиков, – сказал тот, что постарше.

Следом за ним подполз парень помоложе.

– Лейтенант Кравцов. Мы тебя всю дорогу на себе тащили. Забыл?

– Простите, ребята, – повинился Девятаев. – Все как в тумане – ни людей не помню, ни что со мной произошло.

Лиц в темноте он не видел, но вспомнил новых знакомцев по голосам.

– Выходит, отлетались мы с вами. Несколько часов назад парили в облаках, а сейчас сидим в яме, – грустно заметил Михаил. – Плен… Никогда не думал, что попаду в плен.

– Мы тоже не думали, – отозвался Вандышев. – Но раз уж так вышло, надо вместе как-то выбираться.

Легко было сказать: «выбираться». Девятаев действительно не понимал, как в его состоянии можно сбежать из плена. Ну, Вандышев с Кравцовым еще могли на что-то рассчитывать, а он едва стоял на ногах. Колено из-за ушиба о стабилизатор распухло и сильно болело. Простреленное плечо саднило – рука почти не поднималась. Давали о себе знать и ожоги. Немецкий фельдшер обильно смазал их какой-то вонючей мазью, однако кожа под ней превратилась в струпья и начала слезать – ни прикоснуться, ни задеть.

– Ну, с твоим плечом дело ясное: сквозное ранение. Если не занесешь инфекцию, через пару дней боль утихнет, и пойдешь на поправку, – успокоил майор. – А с поврежденной ногой согласен: далеко не уйдешь. Дай-ка посмотрю…

Придвинувшись поближе, Вандышев начал ощупывать колено. Делал он это осторожно, но в какой-то момент Михаил приглушенно вскрикнул от боли.

– Да, парень, это определенно вывих, – заключил майор. – Надо немного потянуть, чтоб сустав встал на место. Потерпишь?

Девятаев уперся локтями в землю.

– Что делать?.. Тяни, раз надо.

Взявшись за ступню травмированной ноги, Вандышев попросил Михаила расслабить мышцы и резко дернул на себя.

На этот раз боль прострелила так, что сознание вновь помутилось. Но в суставе что-то хрустнуло, и буквально через минуту Девятаев почувствовал облегчение.

Майор тем временем отыскал на дне ямы короткую палку и привязал ее к больной ноге.

– Вот так будет лучше, – сказал он, устраиваясь рядом. – Постарайся до утра не тревожить сустав. Не двигай ногой. Подживет, и будет порядок…

Колено и впрямь перестало болеть, но заснуть до утра так и не получилось. Из-за высокой влажности летчики никак не могли согреться, поэтому несколько часов до рассвета проговорили.

А утром на краю ямы возник немецкий автоматчик.

– Раус! – скомандовал он.

– Приказывает выходить, – негромко пояснил Вандышев.

Летчики поднялись, думая, что приказ касается всех. Однако немец указал стволом автомата на Девятаева и раздраженно повторил команду.

Товарищи помогли Михаилу выбраться из ямы. Остаточная боль еще ощущалась, но коленный сустав работал, и можно было передвигаться. Прихрамывая, Девятаев в сопровождении немца пошел в сторону ближайших деревянных строений…

Один из домишек тянувшейся вдоль проселка деревни был приспособлен немцами под штаб летной части 6-й армии вермахта. В единственной комнате за столом по-хозяйски расположился смуглолицый подполковник с цепким ястребиным взглядом. Рядом с ним сидел молодой очкастый переводчик из нижних чинов. Михаилу приказали встать перед столом.

Впервые он оказался с глазу на глаз с врагом. До этого дня он видел фашистов только с приличной дистанции – через прозрачный фонарь своего истребителя или сквозь прицельное приспособление. Теперь он стоял перед ними безоружный и ждал вопросов.

Подполковник достал из картонной папки лист бумаги, положил перед собой, не торопясь разгладил…

В этот момент Девятаев заметил лежащие на столе документы.

Это были его документы! Стало быть, скрыть воинское звание, имя и фамилию не получится.

– Ты русский? – задал подполковник через переводчика первый вопрос.

– Нет, я мордвин, – ответил Михаил.

– В первый раз слышу о такой национальности, – удивленно проговорил офицер.

– Мало ли чего вы не слышали.

От этой фразы сначала перекосило переводчика, затем и самого подполковника. Он полистал удостоверение личности, изъятое накануне из кармана раненого летчика, и обнаружил в нем фотоснимок.

Увидев в руках фашиста карточку, Михаил весь напрягся. Это был тот самый снимок, сделанный в казанском фотоателье в день регистрации их брака с Фаей. С того памятного дня прошло всего полтора года.

– Кто это? – поинтересовался офицер.

– Моя жена.

– Где она проживает?

– В Казани.

– Что ж… – внимательно посмотрел подполковник на пленного, – увидишь ты ее или нет – зависит только от тебя. Если будешь с нами откровенен, то когда-нибудь снова вернешься в свою Казань. Обещаю.

Девятаев молчал, немцы, должно быть, восприняли это как согласие.

– Нам нужна только правда и никаких фантазий! От этого зависит твоя жизнь! Вопросы будут несложные. К примеру, нам интересны сведения о твоей воинской части и о других авиационных полках, действующих на данном участке фронта…

Нудное вступление подполковника звучало в избе еще с минуту. Затем последовал первый конкретный вопрос:

– Сколько на твоем счету боевых вылетов?

– Сто, – назвал Михаил первую пришедшую на ум цифру.

– Сбивал ли ты немецкие самолеты? – хитро прищурившись, спросил офицер. И тут же предположил: – Ты, конечно же, скажешь: нет.

Наверное, он полагал, что советский летчик будет молить о пощаде, начнет юлить и выкручиваться. Но Девятаев спокойно ответил:

– В первые два года войны я сбил девять ваших самолетов. Три из них – бомбардировщики.

Бомбардировщики всегда были дорогой и очень ценной техникой, их потеря для воюющей стороны была чувствительна и крайне нежелательна. Поэтому Девятаев и упомянул про них.

Правдивый ответ очень удивил подполковника. Насупив брови, он продолжил:

– Каково настроение в вашей части?

– Хорошее настроение. Весь личный состав уверен в скорой победе.

Поерзав на стуле, немец достал из папки газетную вырезку с портретом командира дивизии Александра Покрышкина. Развернув, показал пленному:

– Узнаешь?

Конечно же, Михаил узнал своего командира, не без участия которого он был возвращен в истребительную авиацию. Тем не менее Девятаев равнодушно пожал плечами:

– Я не знаю этого человека.

– Как не знаешь?! – взвился немец.

– В нашей воинской части я его не видел.

– Это Покрышкин! Ты врешь, что никогда его не видел! Только его летчики летают на американских истребителях! А тебя сбили именно на таком! Ты не можешь его не знать!..

Девятаев настаивал:

– Воинской частью, в которой я служил, командует другой человек.