Виктор Литовкин - Удержать высоту

9 декабря 1941 года войска 4-й армии под командованием генерала армии К. А. Мерецкова участвовали в освобождении от захватчиков Тихвина. План гитлеровского командования полностью изолировать Ленинград и задушить его в тисках блокады был сорван. Удары советских войск на тихвинском направлении сковали силы немецко-фашистской группы армий «Север» как раз в тот момент, когда под Москвой Советская Армия перешла в решительное наступление. Упорные боевые действия советских танкистов, артиллеристов, пехотинцев не позволили фашистам перебросить из состава группы армий «Север» ни одной дивизии, ни одного полка под Москву, на укрепление своих частей.

Коммунистическая партия и Советское правительство высоко оценили подвиги Красной Армии под Тихвином. Указом Президиума Верховного Совета СССР 9-й отдельный гвардейский минометный дивизион был награжден орденом Красного Знамени. Такой же награды был удостоен и его командир капитан Петр Шутов.

…Гвардейцы возвращались из деревни Ларионов Остров, на центральной площади которой генерал армии К. Мерецков вручил им высокую награду Родины, остановились за околицей, чтобы дивизионные художники младший сержант Ф. Бугров, рядовые С. Шалаев и Н. Козулин нарисовали с помощью заранее вырезанных из картона трафаретов на дверце каждой установки орден Красного Знамени. В район дислокации хотелось вернуться торжественно.

Шутов объявил привал. Кто-то протирал ветошью, смоченной в спирте, дверцы ЗИСов, чтобы лучше ложилась краска, не скатывалась на морозе с металла. Кто-то размешивал на дощечке олифу, белила, кармин, золотистую охру. Другие готовили кисти, тампоны. Остальные перекуривали, смеялись, шутили, весело советуя художникам не занимать одним рисунком слишком много места, оно пригодится и для других наград.

Из-за поворота дороги, медленно переваливаясь на ухабах и рытвинах вышли потрепанные, побитые полуторки с фанерными кабинами без стекол.

— Стой! — бросился Петр к головной машине. — Остановись! Откуда едете?

Немолодая женщина в латаном ватнике молча нажала на тормоза.

— Не видно, что ли?! Блокадные, из Ленинграда.

В кузовах закутанные в солдатские одеяла, в пестрых, рваных платках, отцовских и материнских пальто, фуфайках, тесно прижавшись друг к дружке, согнувшись от холода, сидели на лавках дети — изможденные, с черными кругами под глазами, с желтой, пергаментной, как у покойников, тоненькой, просвечивающейся кожей на лицах.

Шутов выхватил из кабины своего ЗИСа вещмешок, забрался в кузов полуторки и стал раздавать ребятишкам хлеб, сало, сахар, тушенку — все, что было припасено в его багаже. К машинам устремился весь дивизион.

Дети брали из рук солдат еду, прятали ее в карманы, за пазуху. Но никто из них не стал тут же есть хлеб или сахар, хотя по глазам было видно, что такого обилия еды они давно уже не знали. То ли не хватало сил, то ли уже привыкли, как взрослые, думать о завтрашнем дне, рассчитывать пищу надолго. Только тихо шептали:

— Спасибо. Спасибо.

И благодарно кивали бойцам. По лицу у них текли слезы.

Не удержались от слез и многие воины. Не раз смотревшие в глаза смерти, хоронившие товарищей, побывавшие в таких переделках, что иному и за всю жизнь не приснится, они не могли спокойно глядеть на страдания этих маленьких сирот.

Младший сержант Гончаров упал на колени перед какой-то девчушкой и громко причитал, уткнувшись головой в одеяло, прикрывшее ее ноги.

— Родненькая… Родненькая моя…

Рыдания сотрясали его широкие плечи.

Нет. Эта девочка не была его дочкой. Только очень походила на его Катю.

После той встречи на дороге никакие успешные бои не могли утолить жажды гвардейцев мстить ненавистному, заклятому врагу.

…В начале марта Шутова вызвал к себе командующий Волховским фронтом. Им стал теперь генерал армии К. А. Мерецков. В его приемной Петр увидел того же самого капитана Бороду, с которым познакомился полгода назад в деревне Большой Двор, в штабе 4-й армии.

«Кирилл Афанасьевич своих привязанностей не меняет», — с улыбкой подумал командир дивизиона. Но тут же поймал себя на мысли, что капитан нравится и ему. Спокойствием, деловитостью и аккуратностью, полным отсутствием суеты и высокомерия по отношению к войсковым офицерам, которое иногда так свойственно некоторым штабистам.

— Раздевайтесь, — как и в первый раз, вежливо и уважительно предложил ему капитан Борода. — Командующий разговаривает по телефону со Ставкой. Закончит, я приглашу вас.

Ждать не пришлось. Через минуту-другую Шутов уже стоял перед генералом армии.

Мерецков окинул довольным взглядом ордена на груди у капитана. Приветливо пожал ему руку.

— Сражался ты, Шутов, хорошо. Как и подобает Герою. Молодец. Дивизион твой наделал много шороху во вражеских тылах. Спасибо.

Командующий помолчал, прошелся по комнате взад-вперед и продолжил:

— Не хочется отпускать такого командира, но и задерживать тебя тоже не имею права. Пришла телеграмма. Вот, читай…

Он протянул Петру листок.

«…Предлагаю отправить в распоряжение командующего минометными частями Ставки Верховного Главного Командования капитана Шутова Петра Васильевича с командой старшего и среднего комсостава в количестве 6 человек…»

Петр поднял глаза на Мерецкова.

— Я не просил отзывать меня с фронта.

— Знаю, — кивнул командующий. — Но у нас обстановка пока стабилизировалась. Главную задачу свою мы выполнили, отстояли дорогу на Ленинград. А где-то, видимо, очень нужны гвардейские минометы и такие опытные командиры, как ты. Может, появилась возможность создавать не только дивизионы «катюш», но уже и полки. У тебя получается. Мы рекомендовали тебя на эту должность. Не подведи карельцев и Волховский фронт. Буду рад, если вновь доведется встретиться.

— Спасибо, товарищ генерал армии. Не подведу.

— Ну, тогда, как говорят, ни пуха…

Петр замялся. А Мерецков, заметив его нерешительность, весело расхохотался.

— Боишься командующего, как водится, к черту послать? В бою ты не робеешь. Но если неудобно, то шепотом. Про себя. Да за дверью.

И он крепко пожал капитану Шутову на прощание руку.

Из здания Главного артиллерийского управления Шутов вышел с двумя красными шпалами в черных конусах петлиц шинели. В его нагрудном кармане в корочках удостоверения личности лежало предписание, в котором на официальном бланке штаба командующего минометными частями Ставки Верховного Главного Командования, подписанном генералом-майором Аборенковым и скрепленном круглой гербовой печатью, говорилось:

«Начальнику формирования…

Одновременно следует в ваше распоряжение капитан Шутов Петр Васильевич для назначения на должность командиром 39-го гвардейского минометного полка с присвоением воинского звания «майор».