Виктор Литовкин - Удержать высоту

— Готов идти под трибунал, товарищ подполковник, — вытянулся он перед Шутовым, — но я сделал все, что в человеческих силах. Транспорт дальше не потянет. Мощи нет. На такой дороге и танк засядет, не то что эта каракатица.

Двигатель смолк, и в лесу установилась тягучая, влажная тишина. Только хлюпали сапоги по воде — солдаты разбредались с дороги на обочину, к деревьям, возле которых еще лежал снег и было не так мокро и грязно.

— Зря вы так о машинах, — покачал головой подполковник. — Они тут ни при чем. И под трибунал торопиться не стоит. Он от нас с вами никуда не уйдет, если не выполним боевую задачу.

Шутов подошел к штабному «виллису», разложил на его капоте карту. Взглянул на часы.

По всем расчетам получалось, что дивизионы майора Толстого и капитана Короти, приданные 27-й армии, уже вышли в район своих огневых позиций. Дивизион капитана Яковлева, направленный в 11-ю армию, сосредоточивался в деревне Тополево. Мощные, с двумя парами ведущих колес, «студебеккеры», на которых монтировались новые реактивные установки, без тяжелого груза дополнительных снарядов, только с расчетами, по гатям, лежневкам, бревенчатым колеям не могли не пробиться на указанные площадки.

Вот только расстояние до тех и других не меньше десяти — пятнадцати километров, а на направляющих лишь по снаряду. Один залп по пытающимся вырваться из котла фашистским дивизиям — слишком мало, чтобы остановить прорыв.

Что делать?

К командиру полка подошли комиссар, начальник штаба, зампотех. В промокших шинелях, с осунувшимися от недосыпания и усталости лицами — третьи сутки на ногах, пытаются подтянуть поближе к передовой машины с боеприпасами, горючим, продовольствием — молча склонились над картой.

— Майор Платицын, — взглянул Шутов на начальника штаба. — Вы с Коротей больше знакомы. Как считаете, сумеет он вести огонь сокращенными расчетами?

— Так точно, сумеет, — кивнул начальник штаба. — У него, пожалуй, самый слаженный дивизион.

— Капитан Коротя — офицер грамотный, волевой, — вступил в разговор старший батальонный комиссар. — Уверен, его бойцы половинным составом выполнят задачу. Впрочем, дивизион Толстого тоже силен. Там и партийное ядро боевое, сплоченное. Парторг Лариков сумеет повести за собой людей на любое дело.

— Тогда принимаем такое решение, — подвел итоги короткого совещания командир полка. — Создаем в каждом дивизионе пешие группы по доставке боеприпасов. На снаряд — по два бойца. К ночи слегка подморозит, пройти по лесным тропинкам будет полегче. И пусть захватят с собой вещмешки: сухари, консервы, сахар, крупу тоже придется нести на себе. Если удастся пару раз обернуться за ночь туда-сюда, то все же кое-какой задел в боеприпасах создать сможем и люди не станут голодать. Появится возможность и второго залпа, а потом и третьего… Будем повторять такие походы, пока не подсохнет.

— Понял вас, — сделал в блокноте необходимые записи майор Платицын.

— Действуйте.

— Есть.

— Я — на НП 3-го дивизиона, к Яковлеву, — предупредил Шутов и, вставив ногу в стремя, вскочил на гнедого жеребца, который на время заменил ему застрявший в непроходимой грязи весенней валдайской распутицы «виллис». — И последнее…

Подполковник отыскал глазами командира парковой батареи.

— Капитан Безуглов, делайте все возможное и даже невозможное, но машины с боеприпасами с дороги убрать и замаскировать в лесу. С воздуха нас обнаружить не должны. За это отвечаете вы лично.

Капитан с тоской взглянул на растянувшуюся в болотной жиже колонну машин, на серое предвечернее небо, тяжело вздохнул и вскинул руку к мокрой шапке:

— Есть.

Он знал, фашистские стервятники не заставят себя ждать, особенно с рассветом.

…Разведчики 3-го дивизиона «сидели» на наблюдательном пункте севернее деревни Самишино, на юго-восточном склоне высоты 48,5, откуда хорошо просматривалось перекрестье дорог, ведущих на Рамушево и Старую Руссу. До переднего края обороны немцев от наших окопов было не больше ста пятидесяти метров. И их позиции, ходы сообщения, блиндажи просматривались в бинокль со всеми подробностями.

Колючая проволока заграждений, увешанная консервными банками, участки минных полей, прикрывающие все это пулеметные гнезда, апарели для съезда бронетранспортеров, бревенчатые настилы для фланговых контратак танков и пехоты — все это было как на ладони…

В глубине фашистских опорных пунктов угадывались артиллерийские орудия, выведенные на прямую наводку. Впрочем, самих пушек увидеть не удалось, но окопы для них были уже отрыты по полному профилю, укреплены березовыми стенками, фашинами, все подъездные пути выложены гатями. Позиции гитлеровцев, как и наши, утопали в грязи.

А дальше, в километрах восьми — десяти за лесом, куда невозможно было заглянуть ни с биноклем, ни со стереотрубой, у немцев, по всей видимости, располагался большой аэродром. Там снижались тяжелые транспортные трехмоторные самолеты. Оттуда взлетала и подолгу зависала над высотой, над окопами наших стрелков фашистская «рама», а потом, после ее визита, из-за деревьев прилетали «юнкерсы» и долго-долго утюжили наши позиции. Гитлеровцы не жалели ни бомб, ни артиллерийских снарядов, которые с аптекарской точностью и бюргерской методичностью следовали за бомбардировками.

— Мы здесь фрицам, как кость в горле, — рассказывал старший лейтенант Александр Цыпанов, начальник разведки дивизиона, докладывая Шутову об обстановке. — Держатся они за этот перекресток, как поп за ладанку. Так и стараются выкурить нас с высоты. Да и двигатели танков, самоходок постоянно гудят. Сердцем чувствую, замышляют что-то… А что — понять пока не могу.

— Ладно, — успокоил его Шутов, — утром развиднеется, перенесем твои данные на карту, помозгуем, что они могут нам тут подкинуть… Переброску мехчастей они изображают и в других местах, а где свой фортель выкинут, где прорываться начнут — не ясно.

Рамушевский коридор довольно велик.

— Связь с Яковлевым у тебя есть?

— Так точно.

— Тогда вызови мне его.

— Кузнецов, — позвал Цыпанов телефониста. — Прозвони на «Вешку» «252-му». Его «Пятый» требует. — И, повернувшись к командиру полка, спросил: — Разрешите вопрос, товарищ подполковник?

— Давай.

— А вы сколько у нас собираетесь пробыть?

— Что? Надоел уже?

— Нет, просто с рассветом отсюда не выбраться — все пристреляно. А оставаться опасно. Лупит фашист по высоте почем зря…

— Это хорошо, что ты, Цыпанов, о безопасности командира полка беспокоишься, — усмехнулся подполковник. — Вот и подскажи своим разведчикам, чтобы’ блиндаж подправили, бревнами укрепили, пока время до утра есть, а то он у вас слегка завалился. А останусь я тут до тех пор, пока мы с тобой не сообразим, что фашист замышляет. Сам говоришь, сердцем чувствуешь его козни…