Виктор Литовкин - Удержать высоту

Получил два письма и Шутов. Первое было от Тони, из города Абдулино Чкаловской области. Сообщала она, что устроилась вроде неплохо: поселились, как и на Таганке, четыре семьи в доме у пожилой казачки, чьи сыновья и муж на фронте. Живут дружно, хотя и не очень сытно, как все. Правда, работы постоянной нет. Осенью копали картошку по деревням. Сейчас, зимой, грузят вагоны, уходящие к фронту, стирают, штопают белье для формирующихся частей. Говорят, будут создавать пункт сборки снарядов, хочет устроиться туда. Хоть как, но помогать армии. Толик, когда она занята, с детьми других командирских жен. Старшие присматривают за младшими…

Второе письмо пришло из Вознесенска Починковского района Горьковской области. Писала мать — Евдокия Егоровна. О том, что в боях на Днепре, под городом Каневом, погиб его брат — Иван, сапер. Как сообщил командир, случилось это на переправе, которую он строил и защищал. Другие братья — Сергей, Михаил, Федор тоже в армии, на фронте. Сережа — политрук, Миша — старшина в артиллерии, Федя закончил краткосрочные авиационные курсы и летает штурманом на бомбардировщике. Ушел на эти курсы прямо из института. А отца из-за возраста, ему уже 58, пока не берут. Работает он в колхозе, плотничает, ухаживает за скотиной, сторожит народное добро. Весной, даст бог, не подпустят немца до их деревни, будут сеять, — он и за полевода сгодится. Больше мужиков нет, одни бабы остались да детишки маленькие, а старики все постарше отца лет на десять. Какие из них работники! Силенки не те… Одна надежда — вернутся когда-нибудь с победой сыны… «Так что ты, Петя, — просила мать, — береги себя…»

Капитан сложил листки, спрятал их в полевую сумку. Тяжко вздохнул. А боль, поселившаяся в сердце, не проходила.

«Вот и забрала война одного из пяти братьев Шутовых. Кто следующий на очереди?»

Каким замечательным парнем был их Ванюшка! Самый младший и самый, наверное, способный среди братьев. Веселый, белозубый, на гитаре играл. Своими руками собрал детекторный приемник, и они, передавая друг другу черные коробочки наушников, с волнением в груди впервые услышали сквозь шорох эфира голос Москвы.

Ваня по примеру Петра поступил в военное училище. Только выбрал инженерное. Мечтал стать строителем, возводить мосты.

— Они, как и дороги, соединяют людей и города, — говорил он.

И вот теперь нет уже больше Ванюшки. Неосуществленной осталась его мечта. Как же так?! В это не хотелось верить. Но если так случилось, то пусть первый залп их «катюш» по врагу станет и огненным салютом в память Ивана, в память жены младшего сержанта Гончарова, в память тысяч погибших.

Командующий артиллерией армии полковник Дегтярев прислал им для пристрелки 76-мм. С ее расчетом в дивизион прибыл и начальник полковой артиллерии. Старший лейтенант представился командиру, и Петр с удивлением узнал в нем своего сокурсника по школе ВЦИК Егора Пантелуса.

Они обнялись, забросали друг друга вопросами. Но времени было мало. На общие воспоминания его не оставалось.

— Что от меня требуется? — сразу перешел к делу Егор.

Шутов развернул планшетку с картой.

— Вот села Нижнее и Верхнее Заозерье, Зеленцы, Лезно. Нужно пристреляться по одному из них, да так, чтобы враг не догадался об этом. Нельзя его спугнуть раньше срока. Пусть думает, что выстрелы случайные. А нам без репера никак нельзя.

— Понял тебя.

…Вечерело. Ломая хрусткий наст, на огневую позицию потянулись боевые машины батареи старшего лейтенанта Млинарского. За ними минут через пятнадцать — двадцать, убедившись, что за ружейно-пулеметной перестрелкой, редкими уханьями снарядов полковой артиллерии с той и с другой стороны фашисты не подозревают готовящегося артналета, вышли на лесную поляну, заранее устланную бревенчатыми щитами для большей устойчивости, отмеченную на координатной сетке карты, установки старшего лейтенанта Карпенко. Изготовились к пуску.

Свой КП капитан Шутов расположил чуть в стороне от огневых, но так, чтобы из-за припорошенных снегом красноствольных красавиц сосен видны были очертания поднятых по диагонали стволов его батарей. Тишина стояла такая, что Петр даже расслышал в наушниках присевшего на снарядный ящик радиотелефониста хриплый голос Пантелуса.

— Репер 7… Влево 2-54…

Командир дивизиона взял в руки микрофон и, стараясь быть как можно спокойнее, негромко скомандовал:

— Первая… Вторая… Цель 43, 47… Прицел… Доворот… Уровень… Залпом… Огонь!

Треснула и раскололась грохотом рыжего пламени чернота ноябрьской ночи. Из клубков белого дыма, окутавшего боевые машины, красные стволы сосен, их седые от заиндевелого на морозе снега колючие кроны, вырвались ослепительные молнии и, догоняя друг друга, помчались в небо, заполнив все вокруг свистящими, подвывающими звуками бури. Это стартовали с направляющих брызжущие фосфорическим пламенем снаряды. Будто действительно одновременно загудели сотни огромных флейт двух разделенных между собой лесной дорогой стальных оркестров.

288 снарядов обрушились разом на скопление фашистских войск. И хотя никому из гвардейцев не довелось увидеть результаты своей боевой работы, у них на душе было ощущение праздника. Дивизион открыл личный боевой счет.

Машины взревели двигателями и, круто развернувшись на пятачке лесной поляны, спешно, пока не очухались гитлеровцы, не засекли их позицию, не открыли по ней огонь тяжелой артиллерии, не нанесли бомбовый удар, начали уходить с огневых.

А Шутов не торопился. Он достал блокнот, раскрыл его и, подсвечивая себе фонариком, размашисто написал: «19 ноября 1941 года 9-й отдельный гвардейский минометный дивизион совершил первый огневой налет на живую силу и технику войск 16-й фашистской армии в районе населенных пунктов Нижнее и Верхнее Заозерье, Зеленцы, Лезно…»

Он не знал, да и не мог знать, что ровно через год в этот же день с сокрушающих залпов советской артиллерии начнется вошедшее в историю Великой Отечественной контрнаступление войск Юго-Западного, Донского, Сталинградского, левого крыла Воронежского фронтов на великой русской реке Волге, у стен Сталинграда. Оно приведет к окружению 300-тысячной армии фельдмаршала Паулюса, к коренному перелому во второй мировой войне, решающему повороту к разгрому фашистского агрессора, освобождению отчизны, стран Европы и Азии от гитлеровской заразы. А день этот станет всенародным праздником — Днем ракетных войск и артиллерии. Тех войск, которым он посвятит всю свою жизнь.

Одно он знал совершенно точно: сколько бы потом ни сделал боевых пусков, в каких бы операциях ни участвовал, — не вызов к военинженеру 1-го ранга В. Аборенкову и не вручение ему круглой гербовой печати ознаменовали собой рождение дивизиона, а именно этот день боевого крещения. День мщения врагу, салюта в память погибших. Он положит начало отсчету их боевой славы и традиций. Традиций гвардейских минометов.