Владимир Шатов - Ни шагу назад!

- Хвастаться особо нечем.

Они сидели рядом как чужие люди, ставшие по воле случая близкими родственниками. Чем ближе к ночи, тем длиннее паузы случались в их разговоре, но странное дело уходить Григорию не хотелось.

- Серёжка родился в самом конце 1922 года. Здоровый и красивый, весь в отца! – с неприкрытой гордостью говорила Елизавета. – Учился хорошо, закончил семилетку.

- Где он теперь?

- Призвали в армию осенью сорок первого.

- Где служит?

- Последнее письмо пришло из-под Ленинграда.

- Давно?

- Зимой.

Когда Анатолий Захаров забирал его, Григорий, уже выходя из дома спросил:

- Как фамилия моего сына?

- Косиков.

- Бывает же такое, - покачал он седой головой. - У меня три сына и у всех разные фамилии.

- Да ты что?

- И ни один не носит мою настоящую фамилию! – с горечью сказал Шелехов Елизавете и вышел в ночь.

Майор Евдокимов решил развить первоначальный успех и полностью захватить станицу. Сформированным танковым десантом из семи танков, двух стрелковых взводов и пулемётного расчёта, командовал гвардии лейтенант Ломовских.

- Оба взвода разместились на броне пяти «тридцатьчетвёрок» и двух лёгких танков Т-60. - Впечатлительный Фёдор делился с Григорием и Захаровым впечатлениями боя. - Где-то в 8 часов утра танки резво перескочили деревянный мост через Чир и развернутым строем устремились к Чернышевской. Немцы, конешно, встретили нас ураганным артиллерийским и миномётным огнём. Атакующие стрелки залегли на оказавшемся открытым месте, кому охота подыхать? Один танк загорелся, ещё два, получив повреждения, стали медленно отходить к реке, остальные резко рванули вперёд, ворвались на окраину станицы и скрылись из виду. На околице показались несколько немецких танков в ядовито-зелёной раскраске, но они тут же развернулись и также скрылись в станице. Стрелки, уходя из-под миномётного обстрела, несколькими бросками достигли крайних домов станицы, выбили из них вражеских пехотинцев, но дальше, без танковой поддержки, не продвинулись.

- А что же танки, прорвавшиеся в станицу? – спросил заинтересовавшийся Григорий.

Он с Анатолием в десант не попали, отсыпались после ночной разведки.

- Потерь врагу они принесли немало, особенно одна «тридцатьчетвёрка». Она шла не по прямым, как стрела, улицам станицы, простреливаемым немецкими пушками и танками, хорошо видимым лётчикам «Юнкерсов», а по дворам и огородам. Эта «тридцатьчетвёрка» постоянно маневрировала, делала зигзаги.

- Ловко! – восхитился Анатолий. – Танкисты выжили?

- Нет! – ответил уставший боец. - Вёрткая «тридцатьчетвёрка» шла по станице, более трёх часов, но, попав на вырытый в земле погреб, тяжёлый танк провалился. Экипаж, покидая его, погиб от огня разозлённых пехотинцев.

- Жалко.

…Передовой отряд атаковал Чернышевскую ещё три дня, но все попытки взять станицу оказались безуспешными. Евдокимов бросал в бой роту за ротой, прибывающие с марша, но противник отбивал атаки. 20 июля майор ввёл в бой все наличные силы отряда. Они вели наступление на противника с трёх сторон, уничтожив за этот день 8 орудий, 4 бронетранспортёра, 18 автомашин и сотню солдат противника.

- Не хотят «фрицы» отдавать родную станицу! – жаловался Аниканов.

- Мы ещё вернёмся! – успокаивал боевого друга Захаров.

- Обязательно.

Красноармейцы не раз врывались в станицу, но закрепиться в ней так и не смогли. Получив сведения о том, что противник собирается нанести по отряду удар крупными силами, Евдокимов принимает решение на отход от станицы.

- Выполняя основную задачу отряда, - инструктировал он оставшихся в живых офицеров. – Мы попытаемся остановить врага на промежуточной позиции, у слободы Петрово, в 18 километрах к востоку от Чернышевской.

- Как же мы так задержимся?

- В слободе уже находится небольшой гарнизон. Подготовлены рубежи обороны, вплоть до окопов для танков, заминированы подходы к ним.

- Ясно.

Утром 21 июля к этому рубежу подошли танки и артиллерия противника. На крытых автомашинах прибыла пехота и развернулась в редкие цепи. После педантичного артобстрела и бомбёжки она пошла в атаку вслед за танками.

- Глянь, как идут, - комментировал Захаров. - Без головных уборов, с закатанными рукавами.

- Наглые, что твои волки.

Три атаки отбили за день бойцы отряда, уничтожив до батальона пехоты, подбив несколько танков. 22 июля, противник силами двух пехотных полков дважды тщетно пытался прорвать линию обороны отряда.

- Обходят подлюки, - Аниканов выглянул из траншеи. – Теперь мы в полном окружении.

- Приехали.

К исходу этого дня фашисты вдруг прекратили огонь и начали колоннами движение на восток, в обход отчаянно сражавшейся части Красной Армии.

- Как жрать хочется! – признался ненасытный Толик.

- А я всё одну колбаску забыть не могу. – Признался Фёдор.

- Какую к чёртовой матери колбаску?

- Когда на станции получали мы оружие, - улыбаясь вспоминал Аниканов. - Смотрим, какая-то часть приехала, мешки и ящики грузят. Мы, значицца, два мешка ухрюкали. В одном — колбаса, в другом — старые ботинки. А часть-то оказалась — Особый отдел!

- Во не повезло!

- Мы, значицца, в штаны от страха наклали, ботинки, конешно, отнесли обратно, положили на место. А колбасу, которая генералам предназначалась сожрали. Что делать?

- Ну и как вы выкрутились?

- Поэтому я в десант и попросился. Если вернусь, то героем, а нет так мёртвому даже Особый отдел не страшен.

…Остатки разных подразделений начали отход к главным силам дивизии, двигаясь по территории, захваченной противником. В районе придонских высот восточнее хутора Верхняя Гусынка отряд атаковали танки 16-й танковой дивизии, нанеся болезненные удары в коротком и жестоком бою.

- Здорово они нас трепанули! – От усталости Григорий еле двигал языком. – Ещё один такой бой и от нашего отряда останется пшик…

Следующим утром, попав под удар вражеского танкового клина, атаковавшего основную линию обороны 33-й гвардейской дивизии, отряд Евдокимова распался на части. Большая примкнула к 84-му полку своей дивизии, меньшая часть вышла на позиции 192-й стрелковой дивизии, часть оказалась в окружении.

- Лишь каждый десятый остался в строю.

Потери передового отряда, насчитывающего к 16 июля четыре тысячи человек, были огромными. Так, из 1-го стрелкового батальона осталось в строю только 28 бойцов.

- Давай Анатолий прощаться! – на полном серьёзе сказал Григорий. – По всему видать, нам отсюда не вырваться.

- Точно отвоевались! – поддержал его Фёдор. - Сил никаких нет, вторые сутки не жравши…

- Я так просто не сдамся, - просипел Захаров. – Мы ещё поборемся…

- Как ты будешь в окружении бороться?

Танк с чёрно-белым крестом на башне внезапно остановился у бруствера их общего окопа. Из распахнутого люка показался молодой танкист в чёрной форме и гортанно крикнул: