Валентин Мошков - 2062 Исторические пророчества о будущем России

Перенесение в Рим из Греции культа Бахуса внесло мистические обряды сладострастного характера. Культ этот у треков давно уже стал средством предаваться тайному разврату. Обряды праздников Бахуса совершались по ночам. Женщины, собиравшиеся на такие праздники, доводили себя до страстного чувственного возбуждения и в религиозном экстазе забывали всякий стыд.

Правительство ужаснулось, когда узнало о разврате, которому предавались посвященные в таинства служители и служительницы Бахуса. Мужчины и женщины, в том числе сыновья и дочери знатнейших людей, в диком экстазе ходили ночью по берегу Тибра процессиями с факелами, и в их фанатическом религиозном обществе, быстро распространившемся по всей Италии, получали религиозное освящение всякие гнусности и злодейства: под покровом таинственных обрядов люди развратничали, подделывали завещания, готовили отраву для родных и смерть, которая ни была нужна. Была назначена следственная комиссия. Она вела розыск очень строго, и в результате более семи тысяч человек мужчин и женщин было казнено или подвергнуто тяжелому тюремному заключению.

Римляне заимствовали у греков не одно только суеверие со сладострастным культом. Туда проникли философами учения, отрицавшие народную религию и устанавливавшие религиозный скептицизм и атеизм. В текущем периоде Эннием была переведена с греческого языка на латинский «Священная история» Эвгемера, в которой происхождение божеств истолковывалось очень прозаично. А в 181 г. была сделана попытка поколебать старинные богослужебные обряды, они истолковывались в пифагорейском духе. Некто Петилий стал показывать книги, о которых говорил, что нашел их в двух каменных гробах. Они заключали в себе философское объяснение государственной религии.

Римское общество было уже не то, что во времена Курии Дентата и Фабия Максима. Изменилась жизнь всего народа, но раньше и сильнее в высшем кругу, из которого избирались полководцы и сановники.

Во время пунических войн с прежней резкостью, но только в измененной форме обнаружилось прежнее распадение наций на сословия, одно богатое, другое бедное. Доступ к политическим должностям и в сенат по закону оставался для всех граждан, но на самом деле их достигали только люди аристократических родов. Римские нобили составляли как будто одно семейство, и их семейный совет управлял государством. При расширившемся круге занятии высших сановников уже нельзя было, как во времена Цинцинната, брать в консулы всякого земледельца прямо из-за плуга. Сановникам нужны были знания, которые приобретаются только долгими годами, и только дети знатных и богатых людей могли посвящать себя такой подготовке.

Проконсулы и пропреторы, правившие провинциями, вначале имели настолько честности, что не употребляли свою власть на притеснение подданных. Но теперь они стали обогащаться взяточничеством и другими нечестными способами. С удивлением, как о редкости, начинают говорить историки о тех людях, которые правили провинцией со старинною римскою честностью и заботливостью о сбережении государственных денег. В 149 г. был учрежден постоянный трибунал для разбора дел по жалобам провинций на взятки и поборы правителей, но виновных по большей части оправдывали и только в случаях чрезвычайного грабежа и притеснения осуждали на изгнание.

С течением времени граждане, жившие на отдаленных участках или в колониях, все реже и реже стали являться в народное собрание, занятые своими делами и службою, а потому выборы зависели почти исключительно от римского городского сословия. Отсюда явилось интриганство аристократов для приобретения популярности и для получения голосов на выборах. Правительственные сановники угождали массе городского населения подарками и играми, которые они устраивали на свой счет, чтобы за них подавали голоса на форуме. С той же целью военачальники потворствовали своим воинам, которые по окончании похода тоже должны были подавать голоса на форуме. Они дозволяли нарушение дисциплины, грабеж, раздавали награды, делили между воинами добычу. Военачальники думали уже не столько о возвеличении родины, сколько о том, чтобы приобрести почесть триумфа или прозвище от имени завоеванной страны.

Все перечисленные признаки упадка имели только начало свое в Медном веке. Они развились до грандиозных размеров в следующем, Железном. Но тогда уже привыкли и пригляделись к ним. Они стали уже обыденным явлением, а потому ими уже меньше интересовались и меньше о них писали.

Первые пятнадцать лет этого периода, в которые продолжается подъем простонародья, приходятся между 172 и 157 годами. В это время римский народ еще не утратил способности одерживать победы: известны две удачные военные экспедиции римлян. В 172 г. Марций прорвался через ущелье в Камбунских горах (в Македонии) и подвинулся до Диума. В 168 г. римляне победили македонян при Пидне. Двадцать тысяч Персеева войска легло на поле битвы и шестнадцать тысяч взято в плен.

После того в течение двадцати лет римляне не вели ни одной удачной внешней войны. Они или были заняты усмирением восстания прежде покоренных народов, или несли поражения от внешних врагов.

В 153 г. было восстание в Лузитании, в 152 г. — восстание авантюриста Андриска в Македонии, в 151 г. Лукулл был не в состоянии собрать армию для испанской войны, в 149 г. Вириат начал войну с римлянами и разбил римского консула Ветилия, в 148 г. — Андриск победил и убил императора Ювенция Тальму.

Малый подъем, о котором мы говорили выше и середина которого приходится около 26–27 г. периода, ознаменовался в Риме следующими победами.

В 148 г. Сципюн взял Кареаген и обратил его в римскую провинцию. 147 — вторая победа под Пидном, взятие в плен Андриска, обращение Македонии в римскую провинцию и победа Метелла в Фокиде над Криптолаем. 146 — греческий союз разбить Метеллом под Скарфе; Греция обращена в римскую провинцию, победа Муммия над Криптолаем при Левкопетре и разрушение Карфагена. В 144, 143 и 142 гг. — Метелл боролся с кельтеиберами и взял почти все их города.

После того до конца периода римляне уже ничего, кроме позорных поражений, не видали.

В 141 г. Вириат заиер Фабия Сервильяна в ущелье, а Помпей заключил такой позорный договор с жителями Нуманции, что не смел донести о нем сенату. В 138 г. преемник Помпея понес под Нуманцией чувствительное поражение. В 137 г. консул Манций был заперт в ущелье. Преемники Манция ничего не могли сделать, чтобы смыть этот позор. Сципион взял Нуманцию, но не штурмом, а голодом.

Что в это время был упадок простонародья, видно из того, что пишут о тогдашнем военном бессилии римлян. Обнаружилось полное банкротство римской военной организации. Жалобы на это никогда не были так громки. В Африке солдаты грабили как Нумидда, так и римскую провинцию, а в конце концов, когда дело дошло до серьезного сражения, войско формально позволило себя разбить. Энергичным полководцам вроде Метелла и Мария удавалось временно поднять престиж римского войска и восстановить честь римского оружия. Но уже в другом месте обнаружилось, как мало было способно сделать некогда непобедимое римское войско. Во время штурма крепости Неферис (в Африке) солдаты вторглись в город в таком беспорядке и так неосторожно, что были отбиты с большим уроном и потерпели бы полное поражение, если бы их не спас Сципион Африканский. Как под Карфагеном, так и в Испании Сципиону пришлось восстановлять упавшую дисциплину, потому что при его предшественниках разврат, леность и распущенность войска достигли ужасающих размеров. Сципион выгнал из лагеря до двух тысяч публичных женщин, множество бродячих гадателей и жрецов, целую толпу торговцев и разносчиков, слуг, поваров и других прислужников. Офицеров он порицал за их нежность и слабость. В сражениях он очень хорошо увидел, как мало можно доверять римским солдатам: личным своим появлением он едва мог остановить будущие отряды. Во время нумидийской войны полководцы были неспособны и продажны, а войско изнеженно и распущенно.