Владимир Богораз - Собрание сочинений В. Г. Тана. Томъ седьмой. Духоборы въ Канаде. — Белая Арапія. — Искатели [Старая орфография]

Я упомянулъ имя самарскаго слѣпца Пахомова. Это фигура еще крупнѣе и оригинальнѣе Неручева. Я буду писать о немъ ниже.

А въ Астрахани на рыболовномъ суднѣ я встрѣтилъ стараго матроса. Онъ грѣлся на солнцѣ и читалъ книгу Метью Арнольда: «Свѣтъ Азіи». Онъ сказалъ мнѣ: — Три года я читаю эту книгу и теперь я знаю: всѣ вѣры святы, и всѣ люди созданы, чтобы быть царями…

— Я мужицкаго роду, — разсказывалъ Неручевъ, — путанной вѣры. Отецъ и мать православные, и бабки и дѣды, а тетка изъ своей чашки ѣла. А для чего, сама не понимаетъ. Былъ я восемнадцати лѣтъ. Смерть охота книги читать. Гдѣ ихъ возьмешь? Былъ начетникъ спасовскій, у него дочи. А евангеліе большое. Думаю, дочь возьму, онъ книгочей — будемъ вмѣстѣ читать.

«Женили насъ. Въ конецъ масленой пришелъ я къ тестю. У него самоваръ, бутылка. „Хвати, затекъ!“ Я морду ворочу. „Молодъ еще. Углядишься въ библію. Выпей, да лошадь запряги, молоду утѣшь, покатай ее на саночкахъ“. Зло во мнѣ. Запрягъ лошадь, поѣхалъ по гумнамъ. Она плачетъ: „Чего озоруешь?“ — „Какъ озорую? Ты изо всего села меня выбрала. Будемъ наслаждаться другъ на дружку“.

Поѣхалъ на улицу. Былъ обычай такой парами, тройками ѣздить, съ лентами, съ платками. Теперь уничтожается — лошадей нѣтъ. Другой былъ обычай поганый. Нововѣнчанныхъ ребятишки потащутъ по снѣгу. Я не хотѣлъ допустить. Проскочилъ мимо кабака, сталъ лошадь выпрягать. Ребята прибѣжали. Прежній товарищъ, Федоръ, такъ и напираетъ. „Федоръ, не лѣзь. Я тебѣ такъ запалю!..“ Онъ вскочилъ черезъ сани, я какъ размахнулся, хвать его въ ухо. Какъ снопъ свалился. Такое сердце было крутое, разымчивое.

Постъ прошелъ. Я къ тестю направился книгу читать. Тесть ничего не знаетъ. Досада моя. Пасха пришла. Вижу наряжаютъ двѣ избы связью. Объ лѣву сторону угощать будутъ, о праву читать. Увидѣлъ, не осмѣлился войти. „Паша, — говорю женѣ, — спроси матерь, нельзя ли мнѣ туда войти“. Лютая теща была. Въ минуту исходатайствовала: „Иди-ка!“ Вошелъ, вижу — старикъ въ очкахъ. Передъ нимъ книга. Народу у нихъ много. Слушаю я: читаетъ хуже моего. „Дѣдушка ты плохо видишь. Дай-ка я“. Съ удовольствіемъ отдалъ. „Ты читай, я буду объяснять“. Я началъ рѣзко. Онъ объясняетъ. Тѣхъ словъ нѣтъ. Отколь беретъ? Диво мнѣ. Вечеромъ наряжаются идти въ другое село. Старыя дѣвки живутъ. Собраніе у нихъ. „А меня возьмете?“ „Чай бы, вся сила небесная обрадовалась. Сколько шаговъ пройдешь, зачтено будетъ“. Я съ удовольствіемъ пошелъ, — пусть радуются.

Въ томъ селѣ двѣ дѣвки старыя, настолько благообразны. Фиміамчикъ, кадиленка. Губы у нихъ сожаты, рта вовсе не разѣваютъ. Книги въ чистыхъ срачицахъ.

Начали читать соборне большую книгу, Григорія Богослова, Антонія Митрополита, Папу Римскаго. Читали, плакали. „Были въ плѣну семьдесятъ лѣтъ на грѣшномъ мѣстѣ, только духовную жертву принося, духъ сокрушенъ, сердце смиренно, — Богъ не сокрушитъ. Тако и мы въ плѣну антихриста. Надо укрыться въ горы и печоры, ѣсть хлѣбъ, посыпанный золою“.

До того растрогались, стали носами похлебывать.

Дней пять мы тамъ были. Не видаючи прошло. Я въ восторгѣ. Много книгъ, осмѣлился попросить. Ухъ, нести далеко. Тяжелыя книги, каждая книга подпуда вѣсу. А одной книги мало.

Пошли мы со старикомъ въ его село Ждановку. У него старуха православная. — „А ты, молодчикъ, какой?“ „Я, бабушка, и самъ не знаю. Я ни туда, ни сюда“. — „Не слушай ихъ, мошенниковъ. Жулики они!“ Травитъ ихъ не въ образъ (бранитъ, на чемъ свѣтъ стоитъ). Жрать не даетъ. Меня потчуетъ: „Кушай, батюшка, ты усталъ“.

Пошли мы домой. Около насъ бѣглопоповцы. По матери родники. Охотятъ заманить къ себѣ. Мы жили богато. Они видятъ: этакой мальчонка молодой, пробойной, можетъ дойти. Зовутъ насъ. Пошли мы съ отцомъ. Отецъ такую же охоту имѣлъ, какъ и я. Былъ Родивонъ Матвѣичъ, начетникъ. Такой словущій. Въ душу впивается. Книгъ много питательныхъ. „Дайте одну“. Дали книгу Катехизисъ. Интересная книга. Выписалъ кое-что. Взялъ на память. Сталъ спрашивать начетника: „Спасовцы какіе?“ — „Хм, проклятые понѣтчики!“ Проругалъ ихъ, какъ могъ.

Сталъ спрашивать понѣтчика: „Бѣглопоповцы какіе?“

— Еретики проклятые. У нихъ подъ рогожей попа возятъ. Другъ друга обнажаютъ.

Рыковъ купецъ изъ Москвы былъ въ селѣ Мукосѣихѣ. Устроилъ оказію. Доски около церкви намощены высоко. Споръ о вѣрѣ. Православный миссіонеръ и другихъ сектъ. Одинъ молодой мальчонка дѣлаетъ возраженія, чего-то говоритъ. Какъ же онъ знаетъ? Сейчасъ къ нему. „Гдѣ набрался?“ — „Книги читалъ, „Пращицу“, „Камень вѣры““. — „Гдѣ купилъ?…“ Выспросилъ, записалъ. Добьемся и мы. Мальчонка-то православный, противъ раскольщиковъ дуетъ. „Мы ихъ какъ треснемъ „Камнемъ вѣры“ изъ „Пращи“, только ахнешь“. Купилъ я книги, перечиталъ, потомъ продалъ; миссіонеры купили.

— На завтра опять споръ. Старики сидятъ округъ, спасовцы, поморяне. Степенно сидятъ, навытяжку, аршинъ съѣли. Я не видалъ такихъ. У насъ просто сидятъ: сидитъ, носомъ клюкаетъ. Рыковъ пріѣхалъ. Меня впередъ высунули.

— Ты кто? — это миссіонеръ спрашиваетъ.

Я не знаю.

— Православный?

— Не знаю.

— Въ церковь ходишь?

— Я радъ бы не ходить, меня дѣдушки гонятъ. Они православные.

— Ты еретикъ. Покажи, какъ крестишься.

Я показалъ. У насъ, молъ, щепотью.

— „Нейдете за пастыремъ“.

Помѣшалъ онъ меня лежачаго, въ бока потолкалъ. Ничего не выжалъ.

Поѣхали домой. Ходили, читали. Быть намъ спасовцами. Они насъ завладѣли по нашей слабинѣ. Икону дали, ѣздятъ. Только подъ началъ принимать. Ночью не спится. Ну, какъ ошибемся. — „Люди начетники есть?“ — спрашиваю. „Какъ не будутъ? Тридцать лѣтъ читаютъ“. — Когда пріѣдутъ? На Троицу будутъ». Стали подготовляться. На Троицу роспуски запрягли. Картузъ новый, рубаха красная, каленаго ситца. Раздѣвкой поѣхалъ.

Книгу достукался прежде всего у сосѣда, богача-раскольника. Двѣсти рублей дана въ Москвѣ. Толкованіе Ивана Златоуста на Евангеліе Матвѣя. Рукопись писана святыми отцами. Нипочемъ не давалъ. Ну, ладно, думаю. Онъ занимался торговлей. На базаръ надо ѣхать, кудель скупать. А деньгами нехватка. Тоскуетъ. — «Дадимъ тебѣ двѣсти цѣлковыхъ взаемъ, дай книгу». Разступился, далъ. Радехонько. За книгой заѣхали. Взялъ, выхватилъ. Сердце прыгаетъ. Читалъ, читалъ, ажъ слюни текутъ. Тѣ дѣвки старыя услыхали, прилетѣли: «Дайти списать». Плачутъ. «Не уйдемъ отсюда». Въ мѣсяцъ списали, день и ночь безъ отдыху. Одна устанетъ, другая пишетъ. Такъ и читать довелось мало.

Книгу въ сорочку, въ кошель. Сорочка особо сошитая. Ѣдемъ на Соборъ… Начетниковъ трое. Слѣпой чувашинъ, ничегохонько не понимаетъ. Другой молодой, неженимый. Третій старикъ. Рвется душа. Мѣшкаютъ. Отецъ говоритъ: «Мы книгу привезли такую». «Христа ради, дайте почитать». Положили на столъ. «Головной, почитай». Не идетъ.