Владимир Богораз - Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Томъ пятый. Американскіе разсказы [Старая орфография]

«Самостоятельная» работа на фабрикѣ «отъ слонца до слонца» за два «далера» въ недѣлю не имѣла въ ея глазахъ никакой привлекательности.

На слѣдующее утро оказалось, что три молодыя дѣвушки, пришедшія вмѣстѣ съ пріятельницами на одну и ту же квартиру, тоже нашли работу. Одна нанялась сметывать юбки, другая пришивать пуговицы, третья вмѣстѣ съ Ривкой пристроилась къ табачному дѣлу. Плата у всѣхъ была такая же, какъ у Ривки, два доллара въ недѣлю, но онѣ были на седьмомъ небѣ отъ восторга, сознавая, что это только первый шагъ.

Авдотья вмѣстѣ съ другой, довольно пожилой еврейкой, которая сознавала себя слишкомъ старой для обученія новой работѣ и тоже рѣшила наняться въ прислуги, отправилась въ ближайшую контору наемнаго труда.

Это была обширная комната въ нижнемъ этажѣ, увѣшанная объявленіями, съ маленькой конторкой въ углу, за которой стоялъ небольшой бритый человѣкъ въ крахмальной рубахѣ безъ сюртука и жилета и съ толстой сигарой въ зубахъ. Несмотря на широкій бѣлый воротникъ съ моднымъ перегибомъ и широкій проборъ посрединѣ головы, лицо человѣка за конторкой было до такой степени характерно, что Авдотья прямо подошла и безъ колебанія заговорила съ нимъ по-русски.

Агентъ не выказалъ особаго удивленія, но вѣжливо попросилъ Авдотью и ея спутницу немного подождать. Его русскій языкъ даже оказался правильнѣе и чище бѣлорусскаго нарѣчія Авдотьи.

У стѣны на соломенныхъ стульяхъ сидѣло около десятка хорошо одѣтыхъ барынь и ждало очереди. Авдотья и ея спутница отошли въ сторону и тоже усѣлись на стульяхъ у стѣны.

Передъ конторкой стояла пышно одѣтая дама въ свѣтломъ шелковомъ платьѣ, съ большимъ стальнымъ кошелькомъ на поясѣ.

— Я хочу имѣть прислугу! — сказала она по-англійски, но съ явнымъ иностраннымъ акцентомъ, ибо, несмотря на свой внѣшній видъ американской модной дамы, это была бывшая эмигрантка, какъ три четверти жителей Нью-Іорка.

— Всѣ хотятъ имѣть прислугъ! — возразилъ агентъ. — Но служить никто не хочетъ, — вотъ бѣда!.. Два доллара! — прибавилъ онъ.

Дама безъ возраженій заплатила.

— Кого же вы мнѣ порекомендуете? — сказала она почти просительнымъ тономъ, несмотря на свой шумящій тренъ.

— Я самъ не знаю! — отозвался агентъ нѣсколько смягченнымъ тономъ. — Постойте! У меня есть то, что вамъ нужно.

— Миссисъ Странски! — выкликнулъ онъ, заглядывая въ списокъ.

Одна изъ барынь, сидѣвшая недалеко отъ Авдотьи, поднялась съ мѣста и лѣниво подошла къ конторкѣ. Она была одѣта нисколько не хуже первой, и на шляпѣ ея вмѣсто перьевъ былъ цѣлый огородъ цвѣтовъ и мелкихъ плодовъ и даже деревянный позолоченный лимонъ на зеленой вѣткѣ.

— Хотите пожить у этой дамы? — спросилъ агентъ.

— Мнѣ нужно знать условія! — сказала миссисъ Странски такимъ ломаннымъ англійскимъ языкомъ, что нанимательница немедленно перешла на другой, болѣе знакомый.

— Естесь пани польска кобѣта? — спросила она тоже съ акцентомъ.

Эти дамы, кажется, ни на одномъ языкѣ не могли говорить безъ акцента.

— Такъ! — сказала миссисъ Странски.

Услышавъ знакомые звуки, Авдотья широко открыла глаза и стала внимательно прислушиваться.

— А сколько жалованья? — сурово спрашивала миссисъ Странски.

— Шестнадцать долларовъ! — кротко отвѣтила шелковая дама.

— А комната въ какомъ этажѣ?

— Въ пятомъ! — призналась дама. — Но очень свѣтлая, заново оклеенная! — прибавила она, видя выраженіе недовольства на лицѣ своей собесѣдницы.

— Я по утрамъ пиво пью! — сказала Странская.

— Хорошо! — отвѣтила просто нанимательница.

— И по воскресеньямъ съ полудня ухожу! — продолжала Странская.

Нанимательница опять согласилась.

— А гостей можно принимать? — спросила Странская.

— Разумѣется! — подтвердила нанимательница.

— Въ гостиной! — пояснила Странская.

Глаза нанимательницы злобно сверкнули.

— Мнѣ очень жаль, — сказала она по-англійски, — но я не могу на это согласиться!

Авдотья поняла, что непонятныя слова выражаютъ отказъ.

— Вотъ видишь! — сурово сказала Странская. — Хорошо, барыня! — рѣшительно сказала она. — Я согласна васъ испробовать [8] Послѣдняя фраза имѣетъ права гражданства у американскихъ служанокъ. .

— Вѣдь если не понравится, — прибавила Странская разсудительнымъ тономъ, — то никто и не держитъ меня силой!..

Авдотья припомнила Ривку и ея два доллара въ недѣлю и радостно подумала, что жизнь въ прислугахъ имѣетъ свои преимущества.

«Неужели у меня тоже будетъ своя комната и пиво?» — недовѣрчиво спросила она свою будущую судьбу.

Она осмотрѣлась по сторонамъ и замѣтила, что двѣ или три барыни не носили перчатокъ и имѣли большія красныя руки, свидѣтельствовавшія о долголѣтнемъ знакомствѣ съ мытьемъ посуды и возней у очага. Это, очевидно, были подруги госпожи Странской, пришедшія сюда, чтобы сдѣлать свой выборъ между нанимательницами, и тоже готовыя заявить притязаніе на пріемъ гостей въ господской гостиной.

На другой день къ вечеру Авдотья уже была на новомъ мѣстѣ. Ей предложили не шестнадцать долларовъ, а только восемь, стало быть, тѣ же два доллара въ недѣлю, но ея положеніе было гораздо лучше, чѣмъ у Ривки, ибо, кромѣ жалованья, она получала полное содержаніе и квартиру.

Хозяева ея были русскіе евреи, которые прожили въ Америкѣ двадцать пять лѣтъ, но дома все еще говорили между собою по-русски. У нихъ не было дѣтей, и они снимали небольшую квартиру въ пятомъ этажѣ въ верхнемъ Нью-Іоркѣ, вдали отъ душнаго, пыльнаго и крикливаго «Дантана».

Мужъ былъ еврейскимъ журналистомъ. Двадцать пять лѣтъ тому назадъ онъ не умѣлъ даже разбирать буквъ своего родного письма, но здѣсь, въ Нью-Іоркѣ, вращаясь постоянно между евреями, онъ научился говорить на жаргонѣ и вмѣстѣ съ англійской словесной премудростью принялся за изученіе еврейской грамоты и литературы.

Теперь онъ одинаково свободно писалъ слѣва направо латинскими или русскими буквами и справа налѣво странными еврейскими вавилонами, похожими на рукопись, отраженную въ зеркалѣ. Газета, въ которой онъ работалъ, печатала ежедневно сорокъ тысячъ нумеровъ, но ей приходилось выносить ожесточенную борьбу съ конкурентами. Онъ велъ отвѣтственный отдѣлъ и долженъ былъ постоянно быть насторожѣ. Каждый день онъ уходилъ изъ дому въ семь часовъ утра, часто писалъ дома по ночамъ и былъ занятъ даже по праздникамъ и по субботамъ.

Жена его была странное существо, какія вырастаютъ только на большой дорогѣ переселеній, на международныхъ межахъ, гдѣ безчисленныя ноги прохожихъ вытоптали цвѣты и плевелы, и самые корни травы. Мужъ зарабатывалъ достаточно, и она могла ничего не дѣлать изо-дня въ день. У ней не было никакихъ жизненныхъ интересовъ и даже привычекъ, ибо старыя она растеряла, а новыхъ не успѣла и не сумѣла пріобрѣсти. Хозяйства она не вела и никогда не сидѣла дома. Съ утра до вечера она бѣгала и ѣздила по квартирамъ своихъ знакомыхъ, гдѣ сидѣли такія же праздныя, русско-американскія женщины, которымъ мужья добывали содержаніе, и которыя, встрѣчаясь между собой, повторяли изо-дня въ день однѣ и тѣ же мелкія сплетни, ибо больше имъ говорить было не о чемъ.