Владимир Богораз - Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Томъ четвертый. Скитанія [Старая орфография]

Гостиница, т. е., собственно, ресторанъ съ номерами, была устроена на европейскій ладъ и содержалась японцемъ, прожившимъ нѣсколько лѣтъ въ С.-Франциско и говорившимъ немного по-англійски. Въ настоящее время такихъ японцевъ простого класса, побывавшихъ за границей, довольно много во всѣхъ самыхъ захолустныхъ углахъ. Скопивъ въ Америкѣ или Владивостокѣ нѣсколько денегъ, благодаря крайней бережливости, они возвращаются на родину и являются проводниками заграничной культуры, устраивая предпріятія, подобныя европейскимъ. Все это мелкіе люди, ремесленники, рыболовы, земледѣльческіе рабочіе, матросы, повара и лакеи, лакеи безъ числа. Люди средняго сословія рѣже попадаютъ за границу, ибо денегъ въ Японіи мало, а заграничная поѣздка стоитъ дорого; даже иностраннымъ языкамъ среднеинтеллигентный японецъ выучивается обыкновенно дома въ различныхъ государственныхъ или миссіонерскихъ школахъ, въ университетѣ въ Токіо, въ высшей школѣ языковъ и т. п. Но дѣти богатыхъ японцевъ, напротивъ, во множествѣ ѣдутъ учиться за границу, и къ нимъ нужно присоединить еще тѣхъ, которыхъ правительство или различныя учрежденія и общества посылаютъ на свой счетъ учиться въ Германію, Парижъ или С.-Франциско.

Возвращаюсь къ гостиницѣ; можно было бы удивляться ея существованію въ городѣ, гдѣ не бываетъ европейцевъ, но дѣло въ томъ, что культурные японцы, наскучивъ своей травянистой кухней, съ удовольствіемъ разрѣшаютъ себѣ побаловаться европейскимъ мяснымъ обѣдомъ разъ или два въ недѣлю.

Намъ предстояло прожить въ Хакодате недѣлю въ ожиданіи отхода почтоваго парохода во Владивостокъ, и мнѣ вздумалось добиться разрѣшенія снять нѣсколько фотографій. Русскаго консула не было въ городѣ, ибо онъ проводитъ въ Токіо почти все свое время. Я обратился за совѣтомъ къ его секретарю Кассаварѣ. Это былъ довольно молодой, но тучный японецъ, вразумительно говорившій по-русски, хотя никогда не бывшій въ Россіи. Русскому языку онъ научился въ Нагасаки, въ школѣ русской миссіи. Жилъ онъ, разумѣется, по-японски, т. е. въ домѣ его не было никакой мебели, и обитатели, снявъ сапоги, ползали по гладкимъ циновкамъ, какъ лягушки. Я не имѣлъ желанія возиться съ противными американскими шнурованными башмаками, а потому мы съ господиномъ Кассаварой только посидѣли на порогѣ его гостепріимнаго жилища. Подумавъ немного, онъ посовѣтовалъ мнѣ обратиться къ секретарю городского начальника и даже написалъ его адресъ на бумажкѣ для предъявленія джинрикшамъ. Въ то время мы стѣснялись еще ѣздить на людяхъ и просто пошли пѣшкомъ по указанному направленію, а отойдя нѣсколько кварталовъ, предъявили записку первому попавшемуся японцу поинтеллигентнѣе. Немедленно собралась небольшая толпа, которая съ торжествомъ проводила насъ до двери указаннаго дома.

Я потомъ много разъ съ одинаковымъ успѣхомъ примѣнялъ это средство. Каждый разъ собиралось пять-шесть импровизированныхъ проводниковъ, которые, успѣшно расшифровавъ загадочные знаки адреса, вѣжливо доставляли меня въ указанное мѣсто и съ пріятной улыбкой уходили прочь.

Секретарь городского начальника говорилъ по-англійски очень порядочно. Онъ посовѣтовалъ мнѣ обратиться съ прошеніемъ къ военному губернатору и самъ вызвался написать прошеніе по-японски. Я прекрасно зналъ по опыту прежнихъ лѣтъ, что изъ прошеній вообще не выходитъ ничего хорошаго, но секретарь былъ такъ любезенъ и такъ усердно рисовалъ тушью на тонкой японской бумагѣ свои хитросплетенныя каракули, что я не могъ устоять и согласился подписать подъ прошеніемъ свое имя.

Съ этой самой минуты начались непріятныя хлопоты, не покидавшія меня вплоть до самаго отъѣзда изъ Хакодате. Оказалось, что военный начальникъ принималъ прошенія гдѣ-то за городомъ, ровно въ двѣнадцать часовъ пополудни. Пришлось послать туда посыльнаго, который къ вечеру принесъ отвѣтъ, что начальникъ проситъ меня опредѣлить точно, какія именно мѣста улицъ я думаю снимать.

На другой день я послалъ объясненіе, что хочу снимать не улицы, а только нѣсколько японскихъ типовъ и группъ. Начальникъ опять прислалъ запросъ, на какой именно улицѣ я думаю находить свои типы.

На третій день начальникъ прислалъ предложеніе дать мнѣ въ спутники жандарма, который будетъ вести списокъ моимъ снимкамъ. На четвертый день я письменно отказался отъ жандарма, и такъ далѣе безъ конца. Вся эта переписка велась на японскомъ языкѣ большими квадратными письменами самаго лучшаго оффиціальнаго стиля, а въ качествѣ секретаря мнѣ служилъ хозяинъ гостиницы съ его удивительнымъ англійскимъ жаргономъ.

Подъ конецъ мнѣ стало казаться, что грозныя надписи военнаго департамента, развѣшанныя по всѣмъ публичнымъ мѣстамъ Хакодате и запрещающія фотографированіе окрестностей подъ страхомъ строгаго наказанія, относятся спеціально и исключительно къ моей особѣ. Надо замѣтить, что въ Хакодате десятокъ мѣстныхъ фотографій, и за пять центовъ вы можете купить снимокъ любой части города, не исключая и маленькой крѣпости, помѣщающейся на верху горы.

Вообще, въ Японіи, военныя власти въ послѣднее время стали весьма нервно относиться къ фотографамъ-иностранцамъ, особенно къ русскимъ, и по этому поводу уже было нѣсколько непріятныхъ инцидентовъ. Въ Нагасаки за недозволенное фотографированіе заочно приговорили къ шестимѣсячному аресту капитана одного большого русскаго парохода. Другой пароходъ, офицеры котораго занимались отъ нечего дѣлать сниманіемъ видовъ въ бухтѣ Хакодате, довольно недвусмысленно просили удалиться.

— Испугались япошки! — разсказывалъ мнѣ одинъ изъ виновниковъ этого послѣдняго изгнанія. — Раньше приди къ нимъ, что хочешь дѣлай, они только кланяются да руками по колѣнкамъ хлопаютъ, а теперь вотъ имъ казаться стало… Высмотрятъ у нихъ, потомъ придутъ и заберутъ все.

Насъ тоже японскіе полицейскіе не оставляли въ покоѣ. Даже на сельскомъ праздникѣ въ пятнадцати миляхъ отъ Хакодате солдаты, наблюдавшіе за порядкомъ, тотчасъ же стали допрашивать нашего возницу, не веземъ ли мы съ собой фотографическаго аппарата. Аппаратъ, дѣйствительно, лежалъ подъ сидѣньемъ, и если бы извозчикъ насъ выдалъ, не избѣжать бы намъ ночлега въ японскомъ участкѣ.

Въ часы, свободные отъ хлопотъ по начальству, мы занимались осмотромъ города. Нѣмецкій лейтенантъ, пріѣхавшій на томъ же пароходѣ, попробовалъ взять гида. Явился приземистый японецъ въ европейскомъ костюмѣ и на отвратительномъ англояпонскомъ нарѣчіи отрекомендовался американскимъ джентльменомъ, семь лѣтъ служившимъ въ военномъ флотѣ. При болѣе подробныхъ разспросахъ оказалось, что онъ служилъ лакеемъ на американскомъ военномъ пароходѣ, но въ Хакодате и такая служба за границей сходитъ за отличіе. Онъ сообщилъ намъ далѣе, что въ настоящее время состоитъ главнымъ чичероне американской эскадры въ сѣверной Японіи, но въ виду отсутствія ея имѣетъ много досуга и съ большимъ удовольствіемъ возьмется показать иностраннымъ джентльменамъ достопримѣчательности Хакодате и даже наотрѣзъ отказался говорить о вознагражденіи.