Владимир Богораз - Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Томъ четвертый. Скитанія [Старая орфография]

Это былъ Ральфъ Игнъ, золотоискатель съ Юкона, потерпѣвшій крушеніе у береговъ св. Лаврентія; обыкновенно его называли капитаномъ Игномъ — по американской привычкѣ давать всѣмъ и каждому какой-нибудь титулъ.

Сѣверная часть св. Лаврентія, вытянувшая нѣсколько скалистыхъ мысовъ навстрѣчу наплывающимъ льдамъ, дѣйствуетъ какъ ловушка, устроенная природой для кораблей, проходящихъ мимо. Почти каждый годъ здѣсь происходятъ кораблекрушенія. Особенно участились они съ тѣхъ поръ, какъ всесвѣтный потокъ искателей золота хлынулъ къ берегамъ Аляски, гдѣ единственный путь сообщенія есть море, обильное бурями и плавучими льдами. Трудно составить себѣ понятіе о настроеніи толпы авантюристовъ въ такихъ мѣстахъ, какъ Клондайкъ или мысъ Номъ.

Береговое золото капризно, — оно попадается то тутъ, то тамъ, съ большими промежутками.

— Ну, вотъ, люди живутъ на-чеку! — разсказывалъ мнѣ Игнъ. — Какъ только дойдетъ слухъ, что тамъ-то нашли розсыпь, пятьдесятъ, сто человѣкъ поднимаются, надѣваютъ, какая есть, одежду, складываютъ на салазки мотыгу, рѣшето, немножко провизіи, спальный мѣшокъ, впрягаются въ лямку и маршъ!.. Три-четыре дня пути, ночуютъ на снѣгу. Одеженка плохая, кто дойдетъ, кто и замерзнетъ… А придешь туда, тамъ и золота, пожалуй, нѣтъ.

Морскія поѣздки совершаются столь же опрометчиво. Командиръ русскаго военнаго судна разсказывалъ мнѣ, что въ прошломъ году они встрѣтили въ открытомъ морѣ крошечную барку, которая пустилась подъ парусами на мысъ Номъ изъ Аделаиды въ Австраліи. Экипажъ состоялъ изъ трехъ импровизированныхъ моряковъ, писцовъ какого-то австралійскаго банка; провизіи на суднѣ было очень мало, а денегъ всего пятьдесятъ центовъ, и всѣ ихъ расчеты основывались на продажѣ барки на мысѣ Номъ.

Исторія капитана Игна представляетъ не менѣе поразительный примѣръ. Онъ былъ однимъ изъ первыхъ пришельцевъ въ Клондайкъ и, проживъ тамъ два или три года, успѣлъ скопить три тысячи долларовъ, не столько на золотѣ, сколько на харчевомъ промыслѣ, такъ какъ онъ по профессіи былъ поваромъ. Когда пришла вѣсть о Номскомъ золотѣ, онъ, недолго думая, рѣшился снарядить самостоятельную экспедицію. Для этой цѣли въ гавани св. Михаила близъ устьевъ Юкона онъ купилъ крошечную шкуну и нагрузилъ ее строевымъ лѣсомъ и провизіей, которые назначались для устройства дешеваго ресторана, также и другими товарами на потребу рудокопамъ.

Съ нимъ вошли въ долю еще двое такихъ же искателей счастья, одинъ изъ которыхъ ходилъ когда-то матросомъ на пароходѣ и потому былъ избранъ въ капитаны. Игнъ досталъ нѣсколько картъ и инструментовъ, хотя никто не умѣлъ воспользоваться ими, какъ слѣдуетъ. Конечно, плаваніе предполагалось совершить вдоль берега, но черезъ два дня послѣ отплытія жестокій штормъ унесъ маленькую шкуну далеко на сѣверо-западъ, въ средину плавающихъ льдовъ, гдѣ она скоро и была затерта. Вмѣстѣ съ ледяными полями несчастная шкунка носилась до средины января безъ особаго ущерба для экипажа. Провизіи было много, въ крошечной каютѣ стояла печка. Вода, правда, истощилась, но они собирали и таяли снѣгъ, обильно падавшій на палубу.

Въ половинѣ января они увидѣли въ тридцати миляхъ отъ шкуны невысокія горы. Импровизированный капитанъ сдѣлалъ обычное наблюденіе и вычислилъ, что они находятся у одного изъ алеутскихъ острововъ, хотя на дѣлѣ это былъ сѣверо-восточный выступъ острова св. Лаврентія. На предполагаемомъ алеутскомъ островѣ есть американскіе поселки. Льды сперлись и образовали широкій мостъ до берега. Два «матроса» рѣшили попытать счастья и добраться до твердой земли пѣшкомъ. Капитанъ, однако, отказался и объявилъ, что безумно покидать судно, наполненное такой прекрасной провизіей, для опаснаго путешествія по льду; онъ объявилъ, даже, что капитанъ вообще не имѣетъ права покинуть судно, пока оно цѣло. Двое другихъ направились къ берегу. Они были настолько увѣрены въ томъ, что на берегу ихъ ожидаютъ американскіе поселки, что не захотѣли обременять себя провизіей. Одинъ сунулъ въ карманъ коробку съ австралійскимъ мясомъ, а другой — коробку съ калифорнійскими грушами на дессертъ. Однако, когда они были на половинѣ дороги, льды, стоявшіе неподвижно больше двухъ сутокъ, внезапно начали волноваться: одинъ изъ путниковъ испугался и вернулся назадъ; но Игнъ продолжалъ прыгать со льдины на льдину, потерялъ ружье и ножъ, но добрался-таки до берега. Одежда на немъ промокла, и ему хотѣлось ѣсть. Къ счастью, на сѣверномъ берегу острова много наносныхъ дровъ; у Игна были спички, но не было ножа; чтобъ развести огонь, онъ выбралъ нѣсколько сухихъ сучковъ и раздробилъ ихъ по волоконцамъ при помощи двухъ гладкихъ камней, съ огромной потерей времени и труда.

Обсушившись и обогрѣвшись, и закусивъ грушами, которыя оказались именно въ его карманѣ, Игнъ отправился вдоль по берегу.

Утомившись, онъ развелъ костеръ и сѣлъ отдыхать. Съ утра онъ опять отправился въ путь и къ вечеру увидѣлъ на мысѣ небольшой туземный поселокъ, ужасно обрадовался и бросился бѣгомъ. Но ни одной живой души не было видно. Жилища, въ родѣ большихъ землянокъ, еще стояли. Онъ проползъ въ одно по длинному и узкому коридору. На полу были разбросаны котлы, ружья, утварь, у порога лежали нѣсколько человѣческихъ скелетовъ. Это былъ одинъ изъ поселковъ, вымершихъ съ голоду. Здѣсь ему, однако, удалось поймать мышь, которую онъ сварилъ въ половинѣ пороховой банки, подобранной у одной двери.

Съ этого времени воспоминанія Игна становятся неясными. Днемъ онъ все шелъ впередъ, ночью зажигалъ костеръ и ложился отдыхать. Было очень холодно, онъ инстинктивно жался къ огню и прожегъ свою одежду, такъ что голое тѣло выглядывало изъ дыръ. Онъ нашелъ еще поселокъ, но и тотъ былъ наполненъ скелетами; тутъ онъ поймалъ еще мышь и съѣлъ ее. Потомъ по дорогѣ было еще два поселка, но онъ боялся заходить туда, чтобы въ третій разъ не наткнуться на кости. Наконецъ, онъ почувствовалъ, что дальше не можетъ идти. На берегу лежалъ остовъ другого судна, тоже золотоискательскаго, потерпѣвшаго здѣсь крушеніе въ минувшее лѣто.

Игнъ забрался въ полуразрушенный трюмъ и улегся ожидать смерти: однако, черезъ три дня туземцы, отправившіеся за промысломъ тюленей, перехватили его слѣдъ и черезъ нѣсколько часовъ нашли его и увезли въ Чибукакъ.

Пальцы на его ногахъ и рукахъ были отморожены. Докторъ Лерриго удачно отнялъ нѣсколько суставовъ, и теперь раны близились къ заживленію. Труднѣе было Игну оправиться отъ нервнаго потрясенія, слѣды котораго были замѣтны и теперь. Онъ, напримѣръ, почти совершенно оглохъ, но если замѣчалъ, что къ нему обращаются, вздрагивалъ и дѣлалъ движеніе, какъ бы собираясь бѣжать. Цѣлыми днями онъ молчалъ, а потомъ неожиданно впадалъ въ припадки болтливости, ссорился съ Лерриго и даже плакалъ. Послѣ кораблекрушенія изъ зажиточнаго человѣка онъ сталъ нищимъ и вдобавокъ калѣкой. Даже штаны, надѣтые на немъ, были даны докторомъ Лерриго. Это сильно угнетало его. Онъ все собирался просить правительство, чтобы его оставили при школѣ острова на годъ или на два.