Владимир Богораз - Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Томъ четвертый. Скитанія [Старая орфография]

Я думалъ прожить на островѣ Лаврентія день или два, а прожилъ недѣлю, такъ какъ тотчасъ же по моемъ пріѣздѣ начался сильный вѣтеръ. Цѣлые дни я проводилъ съ туземцами. Они устроили въ мою честь борьбу, бѣгъ и торговый танецъ; главный шаманъ, съ молчаливаго позволенія доктора Лерриго, далъ мнѣ большое представленіе. Пробовалъ я проводить своихъ новыхъ пріятелей въ миссію, но мнѣ приходилось разговаривать съ ними въ нетопленной школѣ, ибо Крагъ упорно отказывался пускать ихъ въ жилыя комнаты.

Ѣлъ я и спалъ съ американцами. Пища у нихъ была довольно скудная, консервы приходили къ концу; но капитанъ Игнъ половину своего досуга посвящалъ приготовленію разныхъ замысловатыхъ блюдъ, и къ каждому обѣду разставлялъ по столу своей единственной рукой полтора десятка тарелочекъ съ различными соусами, пирожками и желе.

Тѣмъ не менѣе вставали мы изъ-за стола голодными. Докторъ Лерриго, впрочемъ, не обращалъ на это вниманія. Передъ каждой трапезой онъ опускалъ голову, закатывалъ глаза и тихимъ проникновеннымъ голосомъ произносилъ обычную благодарственную формулу. Но ѣлъ онъ мало и, кажется, даже умерщвлялъ свою плоть воздержаніемъ.

Насчетъ сна было еще хуже. Во всемъ домѣ была только одна кровать, которую докторъ Лерриго уступилъ капитану Игну, какъ больному. Мнѣ пришлось раздѣлить ее, ибо никакихъ лишнихъ постельныхъ принадлежностей тоже не имѣлось. Капитанъ Игнъ спалъ чрезвычайно безпокойно, вздрагивалъ, просыпался, и мнѣ каждый разъ спросонья казалось, что я разбередилъ его больную ногу.

Значительную часть своего времени я проводилъ также съ докторомъ Лерриго. Онъ прожилъ на островѣ безвыѣздно два года и теперь ожидалъ почтоваго парохода, чтобы ѣхать въ Штаты. Восемь мѣсяцевъ онъ провелъ совершенно одинъ, да и теперь старый норвежецъ и глуховатый, полуразстроенный умомъ Игнъ не могли, конечно, назваться обществомъ. Съ туземцами докторъ Лерриго сходился мало. По-англійски они не говорили, а по-эскимосски докторъ не успѣлъ выучиться, какъ слѣдуетъ, да и какое могло быть общеніе съ туземцами! Неудивительно, что докторъ Лерриго совсѣмъ истосковался до послѣдней степени, и мой внезапный пріѣздъ совсѣмъ вывелъ его изъ равновѣсія. Непреодолимая потребность общенія сводила насъ вмѣстѣ, несмотря на то, что мы стояли на разныхъ полюсахъ мышленія и даже объясняться могли не безъ труда, ибо мой англійскій языкъ не очень годился для философско-теологическихъ споровъ, а докторъ Лерриго, кромѣ того, увлекаясь, переходилъ на отвлеченный, хотя и поэтическій языкъ американскихъ и англійскихъ духовныхъ «свѣтилъ».

Было трогательно и вмѣстѣ немного забавно наблюдать, какъ эта сдержанная, замкнутая въ себѣ англо-саксонская натура, изнуренная внутреннимъ бездѣльемъ и одиночествомъ, искала открыться первому случайному встрѣчному, прося только немного пониманія и каплю сочувствія. Докторъ Лерриго даже сталъ ревновать меня къ туземцамъ.

— На что они вамъ? — сказалъ онъ какъ-то мнѣ. — Они такіе же, какъ и на азіатскомъ берегу, ничего новаго не найдете!

Самъ онъ, однако, тоже дѣлалъ попытки изучать туземную жизнь, нельзя сказать, чтобы весьма удачныя, хотя нѣкоторыя изъ нихъ свидѣтельствовали о большихъ природныхъ способностяхъ.

Докторъ, впрочемъ, помогалъ мнѣ, какъ могъ. Мы даже ходили вмѣстѣ съ нимъ собирать черепа, которые сотнями валялись на ближайшей горѣ, гдѣ эскимосы покидали своихъ мертвыхъ.

Дѣлалось это по ночамъ, тайно отъ туземцевъ, ибо, съ ихъ точки зрѣнія, это было, конечно, оскверненіемъ могилъ. Я и казакъ нагружались черепами, привязывая ихъ вокругъ пояса на шнуркахъ, подъ всеобъемлющимъ покровомъ верхней кухлянки, широкой, какъ Черное море. Докторъ самъ не касался мертвыхъ костей, но шелъ впереди и указывалъ дорогу. Впрочемъ, это нѣсколько рискованное занятіе скоро было прекращено, благодаря упрямству одной головы, которая вздумала сорваться съ пояса у моего казака на самомъ порогѣ миссіи, передъ глазами цѣлой толпы туземцевъ.

На другой день мои спутники съ мыса Чаплина прислали ко мнѣ цѣлую депутацію.

— Конечно, это земля чужая, — говорили они, — и намъ нѣтъ дѣла, но мы ходимъ по морю и боимся… Если трогаютъ покойниковъ, бываетъ туманъ… Вотъ посмотри!.. — и они указали мнѣ на густой туманъ, который застилалъ море и берегъ непроницаемой молочной пеленой.

— Вѣдь вы тоже ходите съ нами! — говорили они съ нѣкоторымъ изумленіемъ. — Развѣ вамъ не страшно?..

Я подумалъ о черепахъ, которые еще предстояло собирать у мыса Чаплина, и рѣшилъ оставить мертвецовъ св. Лаврентія въ покоѣ.

Докторъ Лерриго разсказалъ мнѣ свою біографію. Онъ родился въ Шотландіи, но былъ привезенъ въ Америку маленькимъ мальчикомъ. Отецъ его былъ пасторомъ небольшого городка Новой Англіи, и подъ его вліяніемъ мальчикъ рано сталъ мечтать о миссіонерской дѣятельности. Однако, окончивъ семинарію и теологическій факультетъ, онъ поступилъ въ медицинскую школу, чтобы имѣть какую-нибудь профессію. Послѣ того онъ былъ два года ординаторомъ въ госпиталѣ и уже затѣмъ принялъ посвященіе. Миссіонерская конгрегація, посвятившая его, принадлежала пресвитеріанцамъ, а молодой докторъ богословія, какъ и вся его семья, былъ методистомъ, при томъ же съ особенными еретическими взглядами на начало и конецъ мірозданія. Между строгими кальвинистами-пресвитеріанцами и благодушно мечтательными методистами цѣлая теоретическая бездна, но на практикѣ пестрыя американскія секты часто проявляютъ любопытную способность симбіоза, слѣдуя правилу: «уступай, чтобы тебѣ уступали».

Сдѣлавшись миссіонеромъ, докторъ Лерриго, по предложенію директора конгрегаціи, избралъ самый заброшенный уголокъ миссіонерской нивы, «чтобы испытать свою молодую волю», по его собственному выраженію. Правительство предложило ему, кстати, учительскую должность. Несмотря на довольно большое жалованье, получавшееся отъ такого совмѣстительства, матеріальныя дѣла доктора Лерриго были плохи. Всю ѣду приходилось выписывать изъ С.-Франциско, а комиссіонныя конторы надували и присчитывали съ чисто-американскимъ торговымъ безстыдствомъ, такъ что даже у китолововъ можно было покупать дешевле.

Докторъ Лерриго былъ не чуждъ и торговли съ туземцами. Онъ скупалъ китовый усъ, моржовый зубъ, обувь и даже наивно-художественныя издѣлія изъ кости и шкуръ, которыя всегда можно перепродать въ Америкѣ, какъ Curio коллекціонерамъ. Прожить двѣ зимы въ такомъ мѣстѣ, какъ Чибукакъ, не торгуя съ туземцами, совершенно невозможно, развѣ если имѣешь возможность давать имъ муку, порохъ, ткани и другія тому подобныя вещи даромъ. Несмотря на эту торговлю и нѣсколько ящиковъ, набитыхъ мѣстнымъ добромъ и предназначенныхъ для вывоза, докторъ Лерриго былъ безсребренникомъ и человѣкомъ не отъ міра сего. Цѣлую треть своего содержанія онъ жертвовалъ на успѣхи протестантскихъ миссій въ Китаѣ, другую треть посылалъ матери въ Новый Бедфордъ. Неудивительно, что за два года заключенія на сѣверномъ Чертовомъ островѣ онъ успѣлъ вмѣсто капитала пріобрѣсти только 2,000 долларовъ долгу.