Аркадий Аверченко - Собрание сочинений в 13 томах. Том 6. О маленьких-для больших

Бог его знает, в чем истина.

Темное это дело.

Письмовник в издании Н.И. Холмушина в предисловии ребром ставит наболевший вопрос. Что такое любовь?

Тут же, впрочем, этот вопрос и разрешается:

Что такое любовь? На этот вопрос, кажущийся на первый взгляд очень простым, трудно дать сколько-нибудь удовлетворительный ответ.

Величайшее благо жизни, как известно, сама жизнь, а потому чувство самосохранения и продолжения своего рода присуще всем, начиная с человека, одаренного разумом и кончая самым низшим классом животного царства природы.

Вот что такое любовь, и трудно было бы спорить в этом случае с опытным автором, тем более, что в другом труде его коллега подтверждает это определение.

«Хотя любовь это нечто такое, что тебе, друг Горацио, и не снилось, но по нашему вся любовь стремится к тому, чтобы родить лишнего (?) ребенка».

О женщинах этот автор говорит прямо и резко:

Сделать характеристику женщин вопрос довольно трудный и почти неразрешимый, так как легче съесть пуд соли, чем проникнуть в тайники души «милого, но погибшего (?) создания».

Тот же автор (легкомысленный шалунишка) говорит дальше:

Положим, что и грешная любовь также имеет свою прелесть и, как все таинственное и неизведанное, она увлекает нас и нередко оставляет неизгладимые следы.

Последняя фраза не совсем ясна, но будем думать, что автор употребил ее в красивом смысле.

Углубляясь далее в содержание любовного письмовника я начинаю удивляться, до какой степени всякие случаи жизни и житейские комбинации предусмотрены составителями письмовников… Вот, наудачу, несколько заголовков писем.

1) Письмо к особе поэтической.

2) Письмо к особе с легким (?) огоньком.

3) Письмо к мечтательной девице.

Мне никогда не забыть тех счастливых часов, которые я гровел с вами и которое оставило неизгладимый след в моей наболевшей душе. Бывало злодейка грусть или хандра, как свинцовая пуля, ляжет на мое наболевшее сердце, но ваша милая улыбка, ваш добрый взгляд, как живительный бальзам. меня излечивали).

4) Письмо от мужчины, слывущего за ветреника и непостоянца:

Выслушайте мою исповедь. Я был молод и чувствовал избыток сил: с лихорадочною жаждою капля по калле испивал я чашу жизни, не щадя ни сил, ни здоровья. Да и к чему было щадить их? Кому я был нужен? Но вдруг лучезарная звезда осветила темный мой путь. На дороге моей бурной жизни попались вы.

5) Письмо к вдовушке в шутливом тоне:

Знаете ли, о чом я думал! Пари держу, что не отгадаете. О том, что часто второй номер бывает лучше первого, по крайней мере нисколько не хуже. Ваш первый Номер в объятиях хладной земли, не будем тревожить его мирный сон. Любовь что луна.

Вы думаете, что составитель предусматривает только счастливую жизнь во всех видах?

О, нет. Он смотрит глубже и видит своим духовным оком даже тот момент, когда человек охладевает к предмету своей страсти и, выражаясь вульгарно, не прочь был бы отвязаться от надоевшей любовницы. В этом случае составитель с готовностью мефистофельски диктует остывшему любовнику:

Милостивая государыня

Анна Львовна.

Хотя и поздно сознавать свои ошибки, но лучше поздно, чем никогда. думаю, что вы и сами успели убедиться, что мы не годимся друг для друга, что не любовь связала нас, а мимолетное увлечение, а потому самое лучшее, что мы можем предпринять, это расстаться друзьями, расстаться без гнева и желчи, и сохранить не отравленное воспоминание о тех днях, которые дарили нам мимолетным блаженством.

Прощайте и простите уважающего вас

Виолетова.

Жестоко, но — ничего не поделаешь.

Сама жизнь жестока, а составитель решил шагать с ней нога в ногу, не отставая.

И, однако, тот же автор отечески снисходителен к ближним своим. Он прекрасно понимает, что

Любви все возрасты покорны.

И поэтому составляет

Дорогой мой Ваня!

Позволяю себе называть тебя этим именем, с одной стороны, по праву старшинства, с другой, потому, что знаю тебя с раннего детства, когда я имела счастье носить тебя на своих руках, летах наших есть разница, нет спора, но эта разница не мешает мне любить тебя искренно и нежно и стремиться приобрести с твоей стороны сочувствие. Прежде всего мною руководит желание спасти тебя от случайностей несчастного брака, которые столь возможны в молодом поколении, с другой стороны, я не утратила еще способности любить нежно. Подумай об этом, ангел мой. всесторонне и напиши мне чистосердечно. Ты знаешь мои материальные средства, которые будут, конечно, к твоим услугам и избавят тебя приобретать таковые едва для посредственного существования.

Много ли юношей устоят перед этим убедительным дурманящим неопытный мозг образчиком эпистолярного стиля?

Если предыдущее письмо можно было бы с натяжкой объяснить тем именно, что «любви все возрасты покорны», то нижеследующим двум письмам с точки зрения нравственности — нет никакого оправдания:

Успокоительное письмо к жене от мужа, желающего пожуировать на свободе.

Дорогая несравненная моя! Представь себе, что наше заседание дотянулось и продолжится, вероятно, до поздней ночи, если не до утра. Пишу тебе, чтобы ты не беспокоилась о моем отсутствии. Нас не отпустят даже обедать!

Не беспокойся же и в особенности не жди меня, не могу понять, что за безбожные люди председатели, назначающие такие длинные заседания! Разве можно отрывать человека от его спутницы жизни, данной самим Богом? Разве позволительно отрывать меня от моего бутончика, розанчика, ненаглядной моей? Зовут! Не дают понежничать даже в письме: Варвары! Крепко крепко обнимаю тебя — Твой

(Подпись)

Успокоительное письмо к мужу от жены, желающей… побыть на свободе.

Милый мой!

Не удивляйся, если я приеду поздно или. может быть, вовсе не буду ночевать дома. За мной прислала моя давнишняя знакомая (Лидочка! — товарка по институтуты не знаешь). Только вчера приехавшая из провинции и заболевшая в гостинице. Я встретила ее мужа на улице, он шел к нам с просьбой от бедной жены своей навестить ее. Я хотела было дождаться твоего возвращения, но так как ты часто опаздываешь, то я решилась ехать, не дожидаясь тебя. Впрочем, по нижеприложенному адресу гостиницы ты можешь, если хочешь, разыскать меня. Извини за неразборчивость письма, я так спешу, так спешу! Обнимаю тебя — Твоя