Иван Барков - Нецензурная поэзия (СИ)

Прохожего застигла ночь,
Прохожий ночевать зашел к старушке,
Тепло нашел в избушке.
У той старушки дочь,
Девочка молоденька,
Девочка недурненька,
Девочка не дика.
Приподнялся в портках и хуй у мужика,
Миленько он на ту посматривал девочку
И мыслил с ней повеселиться ночку.
Как время всем пришло ложиться уже спать,
Постлала на полу соломки дочке мать,
Сама, задувши свечку,
Легла на теплу печку.
Детина дождался,
Старуха как заснула,
Вдруг вошь его куснула,
Взвился и поднялся
И полегоньку к девке прибрался
И чуть сам дышит.
Девочка все то слышит,
Девочка не спала,
Девочка хоть мала,
А дело все смекнула,
Да только от себя его не оттолкнула,
Не супротивяся, как сонная, лежит,
Сама дрожит,
Мужик ярится,
А хуй бодрится
И хоробрится,
Уже его урод
У самых пиздьих был ворот.
Но мужичок, туда его не суя,
И рассуждал он так:
Невмочь ей будет мой елдак,
О толстоте толкуя, —
А девка ведь мала
И может быть цела,
Не стерпит еще хуя.
Помалу он концом к пизде приткнул,
Полплеши лишь воткнул, полплеши обмакнул,
А весь хуй не обмочит,
Лишь только его дрочит,
В пизде щекочит,
В пизде клекочит.
Вздурилась девка тут: чего мужик,
Что хуй велик
Боится?
И стала шевелиться.
Не страшен девке хуй, пролезет в нее ось,
Вскричала мужику:
— Пехай, не бось!

Каким-то побытом блядин сын, пес,
Смутил на блудные дела старуху бес.
В пизде закопошилось,
В пизде загомозилось,
Старуха разъярилась,
К драгуну подвалилась,
Драгун наш рад,
Нашел что клад,
А это завсегда
Навалка где пизда
Не должно оставлять без ебли никогда,
Не спускова и сей детина был десятку,
Схватил пузырницу в охапку
И смаху
Старухе под подол, меж ног и под рубаху,
Взмостился, влез,
Как лысый бес.
Но с сильного дурак, ебена мать, задору
Не в ту, дурак, свой хуй не в ту уставил нору,
В которую ебутся,
А в ту, из коей гнутся
Свиные колбасы.
Вздурилась корга тут, дерет себе власы
И есть что силы в ней крехтит, пердит, дрягает,
Драгуна прочь толкает,
Но хуй расхоробрился
И разъярился,
От жопы прочь нейдет, одно ее ебет.
Трещит, хлюпит, шлюпит пизды соседка
И чуть уж, бедна, бздит,
А корга под седлом кудахчет, как наседка,
И с плачем говорит:
— Ой, царский доброхот,
Не делай ты со мной, как с грешницею, сзади,
Я сто лет прожила,
А сзади ебена я, право, не была.
Драгун на то в ответ:
— Я рад хоть до зарезу,
А, право, уж в овин из терема не слезу.

Когда ети кто хочет,
С задору тот хохочет,
В кулак шматину дрочит
И много он хлопочет,
Однако никогда не может быть он сыт,
Коль еблею в пизде шматину не смяхчит.
Но где пизду вдруг взять, как хуй расшевелится
И расхрабрится?
И этакой урод
Из штанных силою поломится ворот?
В деревне пастуху скотину гнать случилось,
Как солнышко почти под землю закатилось,
Молодки вышедши уж кликали коров,
Уж слышен по зоре далече их был зов.
Коровы из полей на голос оных мчались,
Рассеяны стада к околице сбирались,
И воздух в холодку когда уж: был свежее,
Вот следственно в тот час и хуй стоит бодрее.
Подобно и пастух
Имел свежее дух,
И страшная битка,
Как черен молотка,
Его приподнялась
В штанах и напряглась,
Пресильно хочет еть,
Не может он терпеть.
Но как прикажешь ты избрать пизду по воле?
И где ему тут взять, когда пастух был в поле?
Вот тотчас он к себе в кустарник затащил,
Вскочил
И хуй в буренушку запрятал, заточил
И начал отправлять,
Корову вырыхлять.
Меж тем молодушка буренушку искала,
«Буренушка, буренушка!» — кричала.
Буренушка мычит
И голос отдает,
И на голос нейдет.
Молодушка ворчит
И на голос идет,
И близ уже того чуть место не находит,
Кустарника вокруг шастит молодка, бродит.
«И где ты, — говорит, — бурена провались?»
«Вот здесь, — вскричал пастух, — но дай лишьнаетись!»

Ярость молодца берет,
Видя, девочка, тебя,
Хуй штаны мои дерет,
Хочет вздеть он на себя.

Заразили твои очи,
Я снести муку не смог,
Нет терпеть уж боле мочи,
Хуй стоит всегда, как рог.

Так ты сжалься, дорогая,
И пожалуй, не крепись,
Но склонись ко мне, милая,
Уж пришла чреда етись.

Допусти меня скорея
И руками обоими,
Я забью в тебя плотнея,
Да и ты пиздой прижми.

И лишь хуй до муд впехаю
И в пизде поковыряю,
Ты узнаешь тогда радость,
Сколь велика в ебле сладость.

Кабы знала я да ведала млада,
Что не вздрочена драгунская елда,
Не смотрела б я на кожаны штаны,
Кои вохрою кругом осквернены.
О, надежда! ты в обман меня ввела,
Что драгуну прежде кучера дала.
Теперь знаю я драгунскую елду,
Он напакостил площицами пизду.
Как на нашем на широком на дворе
Собирались красны девушки в кружок,
В уме всякой им был миленькой дружок.
Одна девка не ходила в хоровод,
На уме у ней мутился всякой сброд,
Ни игра на ум, ни резвость ей нейдет,
Што драгун ее не так ныне ебет,
Как ебал прежде боярской водовоз,
Поваля ее в конюшне на навоз.
Теперь бедная тоскует от беды,
Што не сыщется по мысле ей елды,
За чтоб все она именье отдала,
Лишь отведала б сыновьева ствола.

К тому ль я твоим, к тому ль хуем пленилась,
Чтоб пламенно любя, вовек не подъебать,
На то ль моя пизда мудями заразилась,
Чтоб ей заебин ток всечасно проливать?

В млады не еться лета,
Без хуя век страдать
И все утехи света
В мудях лишь почитать.

В мудях, но те меня без пользы лишь терзают,
Пизду и секель мой в унынье тем привел,
Иль сладости в пизде моей они не знают?
Приметь, ебака как ею овладел.

Пизда что ощущает,
Взгляни на секель мой,
И как она зевает,
Бросаясь на хуй твой.

Твой с плешью хуй в мысль страстно погрузился,
Я жертвую тебе пизду и себя,
Иль ты другою, ах! мандою заразился
И, тщетно мя вспалив, другую уебя?

На что свои муде
Являл мне иногда?
На что, когда пизде
Не еться никогда?

Сим в мыслях навсегда я стала оболыценна
И секель произвел огонь в моей пизде,
Они виновны в том, что я тобой плененна,
Муде твои почла признаками в езде.

А ежели пиздой моей
Твоя плененна плешь,
Ты той биткой владей,
Но только он не свеж.

Ты для чего ебешься
С иным, а не со мной?
И буде не уймешься,
Поставлю вверх пиздой,
Поставлю вверх пиздой.