Лев Толстой - Война и мир. Том 3 - русский и английский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Лев Толстой - Война и мир. Том 3 - русский и английский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Русская классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Война и мир. Том 3 - русский и английский параллельные тексты
Автор:

Лев Толстой
Жанр:

Русская классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Лев Толстой - Война и мир. Том 3 - русский и английский параллельные тексты краткое содержание

Война и мир. Том 3 - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Лев Толстой, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Всемирно известный роман-эпопея Льва Толстого ни по своим масштабам, ни по своей структуре не похож на классический роман. В нем нет традиционного любовного треугольника, любовного или социального конфликта как основы сюжета. В романе уравнены в своем значении исторические сцены и сцены частной, семейной жизни. Уже многие годы каждый из читателей находит в толще томов страницы, волнующие именно его сердце.

Война и мир. Том 3 - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Война и мир. Том 3 - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Лев Толстой

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

"Oh, Natasha!" said Sonya, looking ecstatically and earnestly at her friend as if she did not consider her worthy to hear what she meant to say and as if she were saying it to someone else, with whom joking was out of the question, "I am in love with your brother once for all and, whatever may happen to him or to me, shall never cease to love him as long as I live."	- Ах, Наташа, - сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому-то другому, с кем нельзя шутить. - Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Natasha looked at Sonya with wondering and inquisitive eyes, and said nothing.	Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала.
She felt that Sonya was speaking the truth, that there was such love as Sonya was speaking of. But Natasha had not yet felt anything like it.	Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала.
She believed it could be, but did not understand it.	Она верила, что это могло быть, но не понимала.
"Shall you write to him?" she asked.	-Ты напишешь ему? - спросила она.
Sonya became thoughtful.	Соня задумалась.
The question of how to write to Nicholas, and whether she ought to write, tormented her.	Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее.
Now that he was already an officer and a wounded hero, would it be right to remind him of herself and, as it might seem, of the obligations to her he had taken on himself?	Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
"I don't know. I think if he writes, I will write too," she said, blushing.	- Не знаю; я думаю, коли он пишет, - и я напишу, -краснея, сказала она.
"And you won't feel ashamed to write to him?"	- И тебе не стыдно будет писать ему?
Sonya smiled.	Соня улыбнулась.
"No."	- Нет.
"And I should be ashamed to write to Boris. I'm not going to."	- А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
"Why should you be ashamed?" "Well, I don't know.	- Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю.
It's awkward and would make me ashamed."	Неловко, стыдно.
"And I know why she'd be ashamed," said Petya, offended by Natasha's previous remark. "It's because she was in love with that fat one in spectacles" (that was how Petya described his namesake, the new Count Bezukhov) "and now she's in love with that singer" (he meant Natasha's Italian singing master), "that's why she's ashamed!"	- А я знаю, отчего ей стыдно будет, - сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, - оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
"Petya, you're a stupid!" said Natasha.	- Петя, ты глуп, - сказала Наташа.
"Not more stupid than you, madam," said the nine-year-old Petya, with the air of an old brigadier.	- Не глупее тебя, матушка, - сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
The countess had been prepared by Anna Mikhaylovna's hints at dinner.	Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда.

On retiring to her own room, she sat in an armchair, her eyes fixed on a miniature portrait of her son on the lid of a snuffbox, while the tears kept coming into her eyes.	Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза.
Anna Mikhaylovna, with the letter, came on tiptoe to the countess' door and paused.	Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
"Don't come in," she said to the old count who was following her. "Come later." And she went in, closing the door behind her.	- Не входите, - сказала она старому графу, шедшему за ней, - после, - и затворила за собой дверь.
The count put his ear to the keyhole and listened.	Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
At first he heard the sound of indifferent voices, then Anna Mikhaylovna's voice alone in a long speech, then a cry, then silence, then both voices together with glad intonations, and then footsteps. Anna Mikhaylovna opened the door.	Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь.
Her face wore the proud expression of a surgeon who has just performed a difficult operation and admits the public to appreciate his skill.	На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
"It is done!" she said to the count, pointing triumphantly to the countess, who sat holding in one hand the snuffbox with its portrait and in the other the letter, and pressing them alternately to her lips.	- C'est fait! [Дело сделано!] - сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой - письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
When she saw the count, she stretched out her arms to him, embraced his bald head, over which she again looked at the letter and the portrait, and in order to press them again to her lips, she slightly pushed away the bald head.	Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову.
Vera, Natasha, Sonya, and Petya now entered the room, and the reading of the letter began.	Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение.
After a brief description of the campaign and the two battles in which he had taken part, and his promotion, Nicholas said that he kissed his father's and mother's hands asking for their blessing, and that he kissed Vera, Natasha, and Petya.	В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю.
Besides that, he sent greetings to Monsieur Schelling, Madame Schoss, and his old nurse, and asked them to kiss for him "dear Sonya, whom he loved and thought of just the same as ever."	Кроме того он кланяется m-r Шелингу, и m-mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает.
When she heard this Sonya blushed so that tears came into her eyes and, unable to bear the looks turned upon her, ran away into the dancing hall, whirled round it at full speed with her dress puffed out like a balloon, and, flushed and smiling, plumped down on the floor.	Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол.
The countess was crying.	Графиня плакала.

"Why are you crying, Mamma?" asked Vera. "From all he says one should be glad and not cry."	- О чем же вы плачете, maman? - сказала Вера. -По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
This was quite true, but the count, the countess, and Natasha looked at her reproachfully.	Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа - все с упреком посмотрели на нее.
"And who is it she takes after?" thought the countess.	"И в кого она такая вышла!" подумала графиня.
Nicholas' letter was read over hundreds of times, and those who were considered worthy to hear it had to come to the countess, for she did not let it out of her hands.	Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук.
The tutors came, and the nurses, and Dmitri, and several acquaintances, and the countess reread the letter each time with fresh pleasure and each time discovered in it fresh proofs of Nikolenka's virtues.	Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке.
How strange, how extraordinary, how joyful it seemed, that her son, the scarcely perceptible motion of whose tiny limbs she had felt twenty years ago within her, that son about whom she used to have quarrels with the too indulgent count, that son who had first learned to say "pear" and then "granny," that this son should now be away in a foreign land amid strange surroundings, a manly warrior doing some kind of man's work of his own, without help or guidance.	Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее - тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником-графом, тот сын, который выучился говорить прежде: "груша", а потом "баба", что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое-то свое мужское дело.
The universal experience of ages, showing that children do grow imperceptibly from the cradle to manhood, did not exist for the countess.	Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини.
Her son's growth toward manhood, at each of its stages, had seemed as extraordinary to her as if there had never existed the millions of human beings who grew up in the same way.	Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов-миллионов людей, точно так же возмужавших.
As twenty years before, it seemed impossible that the little creature who lived somewhere under her heart would ever cry, suck her breast, and begin to speak, so now she could not believe that that little creature could be this strong, brave man, this model son and officer that, judging by this letter, he now was.	Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где-то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
"What a style! How charmingly he describes!" said she, reading the descriptive part of the letter. "And what a soul!	- Что за штиль, как он описывает мило! - говорила она, читая описательную часть письма. - И что за душа!
Not a word about himself.... Not a word!	Об себе ничего... ничего!
About some Denisov or other, though he himself, I dare say, is braver than any of them.	О каком-то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех.
He says nothing about his sufferings.	Ничего не пишет о своих страданиях.