Лев Толстой - Война и мир. Том 3 - русский и английский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Лев Толстой - Война и мир. Том 3 - русский и английский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Русская классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Война и мир. Том 3 - русский и английский параллельные тексты
Автор:

Лев Толстой
Жанр:

Русская классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Лев Толстой - Война и мир. Том 3 - русский и английский параллельные тексты краткое содержание

Война и мир. Том 3 - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Лев Толстой, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Всемирно известный роман-эпопея Льва Толстого ни по своим масштабам, ни по своей структуре не похож на классический роман. В нем нет традиционного любовного треугольника, любовного или социального конфликта как основы сюжета. В романе уравнены в своем значении исторические сцены и сцены частной, семейной жизни. Уже многие годы каждый из читателей находит в толще томов страницы, волнующие именно его сердце.

Война и мир. Том 3 - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Война и мир. Том 3 - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Лев Толстой

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Six weeks after Anna Pavlovna's "At Home" and after the sleepless night when he had decided that to marry Helene would be a calamity and that he ought to avoid her and go away, Pierre, despite that decision, had not left Prince Vasili's and felt with terror that in people's eyes he was every day more and more connected with her, that it was impossible for him to return to his former conception of her, that he could not break away from her, and that though it would be a terrible thing he would have to unite his fate with hers.	Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу.
He might perhaps have been able to free himself but that Prince Vasili (who had rarely before given receptions) now hardly let a day go by without having an evening party at which Pierre had to be present unless he wished to spoil the general pleasure and disappoint everyone's expectation.	Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех.
Prince Vasili, in the rare moments when he was at home, would take Pierre's hand in passing and draw it downwards, or absent-mindedly hold out his wrinkled, clean-shaven cheek for Pierre to kiss and would say: "Till tomorrow," or, "Be in to dinner or I shall not see you," or, "I am staying in for your sake," and so on.	Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или "до завтра", или "к обеду, а то я тебя не увижу", или "я для тебя остаюсь" и т. п.
And though Prince Vasili, when he stayed in (as he said) for Pierre's sake, hardly exchanged a couple of words with him, Pierre felt unable to disappoint him.	Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания.
Every day he said to himself one and the same thing:	Он каждый день говорил себе всё одно и одно:
"It is time I understood her and made up my mind what she really is.	"Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она?
Was I mistaken before, or am I mistaken now?	Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь?
No, she is not stupid, she is an excellent girl," he sometimes said to himself "she never makes a mistake, never says anything stupid.	Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! -говорил он сам себе иногда. - Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого.
She says little, but what she does say is always clear and simple, so she is not stupid.	Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа.
She never was abashed and is not abashed now, so she cannot be a bad woman!"	Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!"
He had often begun to make reflections or think aloud in her company, and she had always answered him either by a brief but appropriate remark-showing that it did not interest her-or by a silent look and smile which more palpably than anything else showed Pierre her superiority.	Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство.
She was right in regarding all arguments as nonsense in comparison with that smile.	Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.

She always addressed him with a radiantly confiding smile meant for him alone, in which there was something more significant than in the general smile that usually brightened her face.	Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что-то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо.
Pierre knew that everyone was waiting for him to say a word and cross a certain line, and he knew that sooner or later he would step across it, but an incomprehensible terror seized him at the thought of that dreadful step.	Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой-то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге.
A thousand times during that month and a half while he felt himself drawn nearer and nearer to that dreadful abyss, Pierre said to himself:	Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе:
"What am I doing?	"Да что ж это?
I need resolution.	Нужна решимость!
Can it be that I have none?"	Разве нет у меня ее?"
He wished to take a decision, but felt with dismay that in this matter he lacked that strength of will which he had known in himself and really possessed.	Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем.
Pierre was one of those who are only strong when they feel themselves quite innocent, and since that day when he was overpowered by a feeling of desire while stooping over the snuffbox at Anna Pavlovna's, an unacknowledged sense of the guilt of that desire paralyzed his will.	Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
On Helene's name day, a small party of just their own people-as his wife said-met for supper at Prince Vasili's.	В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья.
All these friends and relations had been given to understand that the fate of the young girl would be decided that evening.	Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
The visitors were seated at supper.	Гости сидели за ужином.
Princess Kuragina, a portly imposing woman who had once been handsome, was sitting at the head of the table.	Княгиня Курагина, массивная, когда-то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте.
On either side of her sat the more important guests-an old general and his wife, and Anna Pavlovna Scherer. At the other end sat the younger and less important guests, and there too sat the members of the family, and Pierre and Helene, side by side.	По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости - старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, - рядом.
Prince Vasili was not having any supper: he went round the table in a merry mood, sitting down now by one, now by another, of the guests.	Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей.

To each of them he made some careless and agreeable remark except to Pierre and Helene, whose presence he seemed not to notice.	Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось.
He enlivened the whole party.	Князь Василий оживлял всех.
The wax candles burned brightly, the silver and crystal gleamed, so did the ladies' toilets and the gold and silver of the men's epaulets; servants in scarlet liveries moved round the table, the clatter of plates, knives, and glasses mingled with the animated hum of several conversations.	Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола.
At one end of the table, the old chamberlain was heard assuring an old baroness that he loved her passionately, at which she laughed; at the other could be heard the story of the misfortunes of some Mary Viktorovna or other.	Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку-баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой -рассказ о неуспехе какой-то Марьи Викторовны.
At the center of the table, Prince Vasili attracted everybody's attention.	У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей.
With a facetious smile on his face, he was telling the ladies about last Wednesday's meeting of the Imperial Council, at which Sergey Kuzmich Vyazmitinov, the new military governor general of Petersburg, had received and read the then famous rescript of the Emperor Alexander from the army to Sergey Kuzmich, in which the Emperor said that he was receiving from all sides declarations of the people's loyalty, that the declaration from Petersburg gave him particular pleasure, and that he was proud to be at the head of such a nation and would endeavor to be worthy of it.	Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее - в среду - заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал-губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным.
This rescript began with the words: "Sergey Kuzmich, From all sides reports reach me," etc.	Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
"Well, and so he never got farther than:	- Так-таки и не пошло дальше, чем
' Sergey Kuzmich'?" asked one of the ladies.	"Сергей Кузьмич"? - спрашивала одна дама.
"Exactly, not a hair's breadth farther," answered Prince Vasili, laughing, "'Sergey Kuzmich... From all sides...	- Да, да, ни на волос, - отвечал смеясь князь Василий. - Сергей Кузьмич... со всех сторон.
From all sides... Sergey Kuzmich...' Poor Vyazmitinov could not get any farther!	Со всех сторон, Сергей Кузьмич... Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее.
He began the rescript again and again, but as soon as he uttered 'Sergey' he sobbed, 'Kuz-mi-ch,' tears, and 'From all sides' was smothered in sobs and he could get no farther.	Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей ... всхлипывания... Ку...зьми...ч - слезы... и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог.
And again his handkerchief, and again:	И опять платок, и опять
'Sergey Kuzmich, From all sides,'... and tears, till at last somebody else was asked to read it."	"Сергей Кузьмич, со всех сторон", и слезы... так что уже попросили прочесть другого.