Федор Достоевский - Преступление и наказание, Часть 5

Тут можно читать онлайн Федор Достоевский - Преступление и наказание, Часть 5 - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Русская классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Преступление и наказание, Часть 5
Автор:

Федор Достоевский
Жанр:

Русская классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.25/5. Голосов: 81
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Федор Достоевский - Преступление и наказание, Часть 5 краткое содержание

Преступление и наказание, Часть 5 - описание и краткое содержание, автор Федор Достоевский, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

«Преступление и наказание» – гениальный роман, главные темы которого: преступление и наказание, жертвенность и любовь, свобода и гордость человека – обрамлены почти детективным сюжетом.

Многократно экранизированный и не раз поставленный на сцене, он и по сей день читается на одном дыхании.

Преступление и наказание, Часть 5 - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Преступление и наказание, Часть 5 - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Федор Достоевский

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Katerina Ivanovna at once pointed out to her, that as she was a slut she could not judge what made one really a lady.	Катерина Ивановна тотчас же "подчеркнула" ей, что так как она чумичка, то и не может судить о том, что такое истинное благородство.
Amalia Ivanovna at once declared that her "_Vater aus Berlin_ was a very, very important man, and both hands in pockets went, and always used to say: 'Poof! poof!'" and she leapt up from the table to represent her father, sticking her hands in her pockets, puffing her cheeks, and uttering vague sounds resembling "poof! poof!" amid loud laughter from all the lodgers, who purposely encouraged Amalia Ivanovna, hoping for a fight.	Амалия Ивановна не снесла и тотчас же заявила, что ее "фатер аус Берлин буль ошень, ошень важны шеловек и обе рук по карман ходиль и все делаль этак: пуф! пуф!", и, чтобы действительнее представить своего фатера, Амалия Ивановна привскочила со стула, засунула свои обе руки в карманы, надула щеки и стала издавать какие-то неопределенные звуки ртом, похожие на пуф-пуф, при громком хохоте всех жильцов, которые нарочно поощряли Амалию Ивановну своим одобрением, предчувствуя схватку.
But this was too much for Katerina Ivanovna, and she at once declared, so that all could hear, that Amalia Ivanovna probably never had a father, but was simply a drunken Petersburg Finn, and had certainly once been a cook and probably something worse.	Но этого уже не могла вытерпеть Катерина Ивановна и немедленно, во всеуслышание, "отчеканила", что у Амалии Ивановны, может, никогда и фатера-то не было, а что просто Амалия Ивановна - петербургская пьяная чухонка и, наверно, гденибудь прежде в кухарках жила, а пожалуй, и того хуже.
Amalia Ivanovna turned as red as a lobster and squealed that perhaps Katerina Ivanovna never had a father, "but she had a _Vater aus Berlin_ and that he wore a long coat and always said poof-poof-poof!"	Амалия Ивановна покраснела как рак и завизжала, что это, может быть, у Катерины Ивановны "совсем фатер не буль; а что у ней буль фатер аус Берлин, и таки длинны сюртук носиль, и все делаль: пуф, пуф, пуф!"
Katerina Ivanovna observed contemptuously that all knew what her family was and that on that very certificate of honour it was stated in print that her father was a colonel, while Amalia Ivanovna's father--if she really had one--was probably some Finnish milkman, but that probably she never had a father at all, since it was still uncertain whether her name was Amalia Ivanovna or Amalia Ludwigovna.	Катерина Ивановна с презрением заметила, что ее происхождение всем известно и что в этом самом похвальном листе обозначено печатными буквами, что отец ее полковник; а что отец Амалии Ивановны (если только у ней был какой-нибудь отец), наверно, какой-нибудь петербургский чухонец, молоко продавал; а вернее всего, что и совсем отца не было, потому что еще до сих пор неизвестно, как зовут Амалию Ивановну по батюшке: Ивановна или Людвиговна?
At this Amalia Ivanovna, lashed to fury, struck the table with her fist, and shrieked that she was Amalia Ivanovna, and not Ludwigovna, "that her _Vater_ was named Johann and that he was a burgomeister, and that Katerina Ivanovna's _Vater_ was quite never a burgomeister."	Тут Амалия Ивановна, рассвирепев окончательно и ударяя кулаком по столу, принялась визжать, что она Амаль-Иван, а не Людвиговна, что ее фатер "зваль Иоган и что он буль бурмейстер" а что фатер Катерины Ивановны "совсем никогда буль бурмейстер".
Katerina Ivanovna rose from her chair, and with a stern and apparently calm voice (though she was pale and her chest was heaving) observed that "if she dared for one moment to set her contemptible wretch of a father on a level with her papa, she, Katerina Ivanovna, would tear her cap off her head and trample it under foot."	Катерина Ивановна встала со стула и строго, по-видимому спокойным голосом (хотя вся бледная и с глубоко подымавшеюся грудью), заметила ей, что если она хоть только один еще раз осмелится "сопоставить на одну доску своего дрянного фатеришку с ее папенькой, то она, Катерина Ивановна, сорвет с нее чепчик и растопчет его ногами".

Amalia Ivanovna ran about the room, shouting at the top of her voice, that she was mistress of the house and that Katerina Ivanovna should leave the lodgings that minute; then she rushed for some reason to collect the silver spoons from the table.	Услышав это, Амалия Ивановна забегала по комнате, крича изо всех сил, что она хозяйка и чтоб Катерина Ивановна "в сию минуту съезжаль с квартир"; затем бросилась для чего-то обирать со стола серебряные ложки.
There was a great outcry and uproar, the children began crying.	Поднялся гам и грохот; дети заплакали.
Sonia ran to restrain Katerina Ivanovna, but when Amalia Ivanovna shouted something about "the yellow ticket," Katerina Ivanovna pushed Sonia away, and rushed at the landlady to carry out her threat.	Соня бросилась было удерживать Катерину Ивановну; но когда Амалия Ивановна вдруг закричала что-то про желтый билет, Катерина Ивановна отпихнула Соню и пустилась к Амалии Ивановне, чтобы немедленно привести свою угрозу, насчет чепчика, в исполнение.
At that minute the door opened, and Pyotr Petrovitch Luzhin appeared on the threshold.	В эту минуту отворилась дверь, и на пороге комнаты вдруг показался Петр Петрович Лужин.
He stood scanning the party with severe and vigilant eyes.	Он стоял и строгим, внимательным взглядом оглядывал всю компанию.
Katerina Ivanovna rushed to him.	Катерина Ивановна бросилась к нему.
CHAPTER III	III
"Pyotr Petrovitch," she cried, "protect me... you at least!	- Петр Петрович! - закричала она, - защитите хоть вы!
Make this foolish woman understand that she can't behave like this to a lady in misfortune... that there is a law for such things.... I'll go to the governor-general himself....	Внушите этой глупой твари, что не смеет она так обращаться с благородной дамой в несчастии, что на это есть суд... я к самому генерал-губернатору...
She shall answer for it....	Она ответит...
Remembering my father's hospitality protect these orphans."	Помня хлеб-соль моего отца, защитите сирот.
"Allow me, madam....	- Позвольте, сударыня...
Allow me." Pyotr Petrovitch waved her off. "Your papa as you are well aware I had not the honour of knowing" (someone laughed aloud) "and I do not intend to take part in your everlasting squabbles with Amalia Ivanovna....	Позвольте, позвольте, сударыня, - отмахивался Петр Петрович, - папеньки вашего, как и известно вам, я совсем не имел чести знать... позвольте, сударыня! (кто-то громко захохотал), а в ваших беспрерывных распрях с Амалией Ивановной я участвовать не намерен-с...
I have come here to speak of my own affairs... and I want to have a word with your stepdaughter, Sofya...	Я по своей надобности... и желаю объясниться, немедленно, с падчерицей вашей, Софьей...
Ivanovna, I think it is?	Ивановной... Кажется, так-с?
Allow me to pass."	Позвольте пройти-с...
Pyotr Petrovitch, edging by her, went to the opposite corner where Sonia was.	И Петр Петрович, обойдя бочком Катерину Ивановну, направился в противоположный угол, где находилась Соня.
Katerina Ivanovna remained standing where she was, as though thunderstruck.	Катерина Ивановна как стояла на месте, так и осталась, точно громом пораженная.

She could not understand how Pyotr Petrovitch could deny having enjoyed her father's hospitality.	Она понять не могла, как мог Петр Петрович отречься от хлеба-соли ее папеньки.
Though she had invented it herself, she believed in it firmly by this time.	Выдумав раз эту хлеб-соль, она уже ей свято верила.
She was struck too by the businesslike, dry and even contemptuous menacing tone of Pyotr Petrovitch.	Поразил ее и деловой, сухой, полный даже какой-то презрительной угрозы тон Петра Петровича.
All the clamour gradually died away at his entrance.	Да и все как-то притихли мало-помалу при его появлении.
Not only was this "serious business man" strikingly incongruous with the rest of the party, but it was evident, too, that he had come upon some matter of consequence, that some exceptional cause must have brought him and that therefore something was going to happen.	Кроме того, что этот "деловой и серьезный" человек слишком уж резко не гармонировал со всею компанией, кроме того видно было, что он за чем-то важным пришел, что, вероятно, какая-нибудь необыкновенная причина могла привлечь его в такую компанию и что, стало быть, сейчас что-то случится, что-то будет.
Raskolnikov, standing beside Sonia, moved aside to let him pass; Pyotr Petrovitch did not seem to notice him.	Раскольников, стоявший подле Сони, посторонился пропустить его; Петр Петрович, казалось, совсем его не заметил.
A minute later Lebeziatnikov, too, appeared in the doorway; he did not come in, but stood still, listening with marked interest, almost wonder, and seemed for a time perplexed.	Через минуту на пороге показался и Лебезятников; в комнату он не вошел, но остановился тоже с каким-то особенным любопытством, почти с удивлением; прислушивался, но, казалось, долго чего-то понять не мог.
"Excuse me for possibly interrupting you, but it's a matter of some importance," Pyotr Petrovitch observed, addressing the company generally. "I am glad indeed to find other persons present.	- Извините, что я, может быть, прерываю, но дело довольно важное-с, - заметил Петр Петрович как-то вообще не обращаясь ни к кому в особенности, - я даже и рад при публике.
Amalia Ivanovna, I humbly beg you as mistress of the house to pay careful attention to what I have to say to Sofya Ivanovna.	Амалия Ивановна, прошу вас покорнейше, в качестве хозяйки квартиры, обратить внимание на мой последующий разговор с Софьей Ивановной.
Sofya Ivanovna," he went on, addressing Sonia, who was very much surprised and already alarmed, "immediately after your visit I found that a hundred-rouble note was missing from my table, in the room of my friend Mr. Lebeziatnikov.	Софья Ивановна, - продолжал он, обращаясь прямо к чрезвычайно удивленной и уже заранее испуганной Соне, - со стола моего, в комнате друга моего, Андрея Семеновича Лебезятникова, тотчас же вслед за посещением вашим, исчез принадлежавший мне государственный кредитный билет сторублевого достоинства.
If in any way whatever you know and will tell us where it is now, I assure you on my word of honour and call all present to witness that the matter shall end there.	Если каким бы то ни было образом вы знаете и укажете нам, где он теперь находится, то, уверяю вас честным словом, и беру всех в свидетели, что дело тем только и кончится.
In the opposite case I shall be compelled to have recourse to very serious measures and then... you must blame yourself."	В противном же случае принужден буду обратиться к мерам весьма серьезным, тогда... пеняйте уже на себя-с!
Complete silence reigned in the room.	Совершенное молчание воцарилось в комнате.