Виталий Захаров - Раскаты

И тут его встряхнуло.

С минуту он сидел, сжавшись, затаившись, боясь неосторожным шелохом вспугнуть догадку.

— Товарищ полковник… — сказал наконец сдавленно.

Донов и Курасов словно ждали, когда он войдет в разговор: замолкли враз и дружно повернулись к нему.

Василий встал, выпрямился и привычным движением готовящегося к рапорту солдата оберучно продернул китель вдоль ремня.

— Товарищ гвардии полковник. Я, кажется, все понял. — Сказал, вычеканивая каждое слово. — Вы не ошиблись: кажется, ваш Робинзон Крузо действительно здесь. Вернее, ненамного ошиблись… Я вспомнил — видел его в бане.

— Что вспомнил? — Донов так резко сдвинулся в кресле, что оно жалобно скрипнуло. — Кого видел? В какой бане?

— Вспомнил, где слышал ту идиотскую фразу о Робинзоне Крузо. В бане. От лесника, папашиного дружка. Он иногда приходит к нам мыться. Только зовут его не Матвиенко, а Семенов. Семенов Иван Петрович. Низенький вот такой, кудлатый, квадратный. И еще… шея у него истыканная вся, измочаленная прямо, сплошные шрамы! Да, да, точно помню — вместе мылись однажды в бане. Хлещет себя веником и то и дело про Робина Крузо, и что хоть сюда-то он ходок, это от него мы переняли с папашей. Вот я и подумал…

— Та-ак…

Донов, снова подтянутый, строгий, словно на плацу перед выстроившимся батальоном, прошелся по комнате. Обратил внимание на военкома — тот сидел и ошалело водил глазами: определенно черт-те что происходило сегодня в его кабинете!

— Вот как оно вывернулось, майор. Возможно… он и есть. Староста наш барачный, из Дахау.

Курасов, всем своим видом выказывая сомнение, выбрался из-за стола, вышел из кабинета и скоро вернулся с тонкой папкой в руках. Встал у стола и раскрыл папку, негромко, едва не по слогам, начал читать:

— «Семенов Иван Петрович. Место рождения: Ленинградская область, деревня Липовка . . . района. Год рождения: тысяча девятьсот тринадцатый». С воинского учета снят в прошлом году. Да, приехал он сюда после войны, в сорок шестом. Но — мало ли тогда понаезжало… А знаете, я тоже видел его однажды, на охоту вдарившись в синявинские леса. Человек как человек…

— Похоже, что он такой же Семенов, как я Наполеон Бонапарт, — сказал Донов. — А вы думаете, фашисты внешне не похожи на людей? Какие еще красавцы! Русоволосые, синеглазенькие.

— И что же вы хотите предпринять, товарищ полковник? — спросил военком, невольно заряжаясь тем строгим волнением, которое так и отдавало от Донова и Василия.

— Ехать. Не в Синявино, а туда, где он есть, на кордон. Ехать, идти пешком, ползти! Лишний час спокойной жизни — слишком ему дорогой подарок… Хоть проверить просто, на худой конец.

— А может, лучше здесь сообщить, в райотдел? Это мы мигом, там ребята серьезные…

— Нет. — Донов отрезал сухо. — Его должен взять я. И только я, говорено было… Возможно, вам не понять, но я и текст телеграмм двум своим друзьям постоянно ношу в уме: «Выезжай опознание Матвиенко». И знаю: через день оба будут на месте. Это у меня… болезнь, если хотите. Думал, до смерти не излечусь… И представьте — она нисколько не легче, чем любая болезнь, всю жизнь отравляет.

Курасов просительно заглянул ему в глаза.

— Товарищ полковник, я — с вами… Прошу вас, очень прошу…

Донов глянул на него с прищуром. Понял: в войну он был совсем еще пацаненок, из тех, кого не раз снимали с поездов, идущих на фронт, и отправляли в тыл. И невозможно, нельзя отказать ему сейчас, когда так близко запахло тем далеким и острым.

— Хорошо. Едемте. А ты, сержант, давай-ка покати в город. Не вашего тут возраста дело. Пока мы справимся — пройдет день-другой, невесту свою повидаешь, друзей навестишь. Впрочем, и домой тебе надо, там у вас…

— Я знаю, товарищ гвардии полковник. — Голос Василия был тверд и ровен. — Земляка встретил на автовокзале. Так что зря вы тут целый час маялись. А в город мне ехать незачем. Скрылась моя невеста.

— Как скрылась?

— Да так. Бросила институт и сгинула куда-то. Даже отец родной не знает куда. Да и в любом случае теперь я только с вами. Бегом за машиной побегу, если не возьмете.

— Мда-а…

Донов, стоявший у соседнего окна, и военком, бережно укладывавший в стол папку с личным делом лесника Петровича, смотрели на Василия. И в глазах их он впервые не почувствовал старшинства ни по воинскому званию, ни по годам. Тишина невыносимо затягивалась, Василий, со стуком переступив кирзухами, хотел было что-то сказать, но тут короткой очередью ударил телефон. Военком взял трубку, послушал и, ничего не ответив, опустил руку вместе с трубкой на стол. Тихо сказал:

— Машина пришла, товарищ полковник. Можно выезжать…

Донов не успел ответить — Василий шагнул к нему:

— Георгий Александрович… просьба у меня… Заехать бы по дороге на кладбище к маме, а потом… Надо нам с собой забрать на кордон моего родителя, а? Пусть посмотрит, кто у него в единственных дружках ходил… Кажется мне, что вы и вправду ненамного ошиблись.

— Ну-ну! — взметнул руку Донов, подходя к нему. — Такими вещами не шутят…

— Я и не шучу. Суть-то, как вы говорите, одна.

— Во-от как… — Донов остановился около, хмурый. И вдруг взял его за локоть, притянул к себе и сказал глухо: — Знаешь что, Василий… Я бы с тобой в разведку пошел.

— Кажется, вы опять немножко ошибаетесь… — Василий опустил глаза и вздохнул. — Но — спасибо, Георгий Александрович.

Сорвав с вешалки полушубок образца военных лет, Донов быстро вышел из кабинета.

Как лениво плетется автобус!

Современное двухсотсильное чудовище глотает по сто километров в час, но и скорость его и рев, наполняющий пространство как глас самого суматошного века, мелки в сравнении с движением души: скорее бы надо, скорее!..

Но вот наконец и Кудейха — большое село на шоссе, ныне центральная усадьба совхоза «Засурский», вобравшего в себя почти все колхозы, села и деревни Засурья. В моем лексиконе — то ли испорченном, то ли обогащенном городом — Кудейха называется «распределителем». Ведь только через него земляки мои, засурчане, испокон веков могут выбраться на большой свет: в районный центр Порецкое и оттуда на юг — в Алатырь-городок, Ульяновск, Куйбышев или в железнодорожный город Шумерля и из него на запад — в Горький и Москву, на восток — через Канаш на Казань, а на север — в столицу нашей республики Чебоксары. Оттуда мой сегодня путь, и, конечно, не обойти и мне, не объехать никак Кудейху. Отсюда мне пеходралить еще добреньких пару часов.