Василий Ажаев - Предисловие к жизни

Антон то и дело вскакивал и кричал, плакал и ругался, его никак не могли успокоить. Он всячески поносил и оскорблял соперника, называл его чужаком и спекулянтом. Ему не нужна старая баба с тремя детьми, у него что-то свое задумано. Вот помяните меня, граждане.

Толстомордый попросил суд оградить его от оскорблений. Дронов был вынужден, в который уже раз, сделать Васильеву замечание.

Суд товарищей хотел помочь Антону, его семье. Уговаривали Марью Степановну: нельзя же зачеркнуть шестнадцать лет жизни! Женщина отвечала истерикой. Уговаривали ее кавалера. Он ответил, что любит эту женщину, и никто ему не запретит хорошо относиться к ней. Спросили у него: чем он занимается, какая специальность? Он сказал: устраивается на работу, специальности у него две — столяр и шорник. Не беспокойтесь, семью я прокормлю.

Лишь на деревенских сходках бывает такой шум и так кипят страсти, как бурлили и кипели они в клубном зале. С мест кричали, давали советы и высказывались — из этих советов и высказываний невозможно было извлечь пользу для Антона.

Дронов попросил внимания. Встала тетя Нюра с разными глазами и поделилась печальной бабьей историей. Одиннадцать лет она мирно жила с мужем, потом он исчез, пропал куда-то. Хотела в милицию заявлять. Добрые люди говорят: не заявляй, он к Наташке в Щелкове пристроился. Пришел однажды, сидит, молчит. Денек пожил и ушел. Не был опять неделю, пришел, пожил денек, снова ушел.

— Я ему говорю: «Ты, любезный, не ходил бы сюда совсем». Молчит, вздыхает. И потихоньку удаляется. Я письмо пишу Наташке: «Давай, милая, по-хорошему. Скажи ему: либо ты, либо я, только хватит раздваиваться!» Наташка отвечает: «Согласна, давай по-хорошему. Только я тебе его не отдам. И ты не годишься со своим стеклянным глазом, вид не тот». Ругательные всякие слова пишет. Я ей: «Дура ты, Наташка, — и помри дурой. Глаз на химическом производстве потеряла, и стеклянный глаз мне администрация вставила. Над чем же ты потешаешься? Ум-то у тебя куриный». Наташка ему пожаловалась: «Твоя-то жена, стеклянный глаз, оскорбления мне пишет». Он заявляется, говорит: «Ты ей правильные письма посылала. Покажи ее письма». — «Пожалуйста, читай», — говорю. Прочел ее письма и рассердился: «Глупая она, дурочка, вот и все». Две ночи дома ночевал, я уж думала, все обошлось, а он говорит: «К тебе привык — и без нее не могу. Уеду от обеих». И уехал, живет в Саратове, письма пишет.

Историю тетки Нюры выслушали с большим интересом, но и в ней морали для Антона не содержалось. По совести говоря, в пору бы по этой истории отдельную дискуссию открывать.

Наши ребята сидели оглушенные (никогда они столько всего не выслушивали зараз) и расстроенные тем, что товарищи Антона не умеют придумать для него утешительного выхода. Наконец суд ушел на совещание и долго не возвращался. Ваня бегал узнавать и шепотом сообщил:

— Заперлись у директора, думают и советуются.

Дронов объявил решение товарищеского суда: за пьянство и недостойное поведение Васильеву Антону объявляется общественное порицание. Поскольку его бывшая жена состоит в фактическом браке с другим человеком, Васильев Антон не должен создавать невыносимую обстановку для их жизни, обязан помнить, что при матери остаются дети.

Товарищеский суд рекомендует Васильеву Антону немедленно переехать в заводское общежитие одиночек. Доводится также до сведения бывшей жены Васильева Антона и ее фактического мужа: они должны в недельный срок освободить занимаемую комнату, так как эта жилплощадь завода и посторонними лицами не может быть занята.

Решение суда всех огорчило: вот тебе суд товарищей, думали, думали и придумали! Жалели Антона и детей. Антон кричал, плакал и грозился покончить с собой. Пусть лучше будет, как сейчас, он капли в рот не возьмет и голоса не поднимет, будет тише воды, ниже травы, согласен на любое унижение, согласен спать у порога на полу, только пусть жена и дети дома остаются. Товарищи силой утащили рыдающего Антона к себе домой.

Лена, Борис и Марина поймали Дронова, и от имени ребят Лена высказала недовольство приговором: несправедливо и жестоко, Антон покончит с собой, детям плохо. Дронов отвел их в сторону и начал утешать, Лену он даже погладил по голове:

— Дорогие мои ребята, поймите, правильно решили, умнее не придумаешь, потерпите немного — и увидите, все будет хорошо. Жизнь загадывает жестокие загадки, верно, однако выход они, товарищи, избрали для Антона менее жестокий, чем предложила сама жизнь.

Антон переселился в общежитие. Примирившись с судьбой, он стал покорным и жалким, копошился тихонечко со своим аспирином, от прежнего горластого хозяина цеха ничего не осталось. Лена старалась не смотреть на него, очень уж обидно было.

Марья Степановна и ее кавалер вступили в спор насчет комнаты, но ничего у них не вышло, и под нажимом коменданта им пришлось освободить заводскую площадь и уехать.

Васильев пришел в бывшую свою комнату за какими-то вещичками и увидел, что опустевшую комнату срочно ремонтируют: строгают полы, белят потолки и красят стены, очевидно, для нового жильца. Он вышел в темный коридорчик и постоял в нем, пока не справился с трудными мужскими слезами. А про вещички, за которыми приходил, и не вспомнил. В ушах звенели колокольцы и переливались чистыми ручейками девчоночьи тонкие жалостные голоса.

Коле Курдюмову опять понадобилось подкрепление в бригаду по чистке Мосгосторга. Он выделил из ячейки несколько человек и не забыл про наших ребят: «Им полезно узнать, пусть ко всему привыкают», — решил он. Сначала комсомольский вожак выбрал было Ваню Ревнова, но отдумал: парень очень уж резкий, крутой, у него один подход — гнать в шею грязной метлой. Больше для этой цели подходит Борис Ларичев, он поспокойнее и как рационализатор может помочь технической группе проверять отдел изобретательства, там чистка идет пока что вяло.

Так ты, Борис, попал в стеклянный дом на Мясницкой. Коля Курдюмов инструктировал, как всегда, в категорических тонах:

— Будь смелее, не робей, волокита и бюрократизм — наши враги, обман может там прятаться в любой комнате, поскольку этих комнат там миллион. Понял, нет? Бдительность должна быть на каждом шагу, случай с Каплиным — наука для тебя серьезная. Учти, партия поручила рабочим проведение чистки, и ты чувствуй ответственность. Понял, нет? Вместо вычищенных бюрократов партия направит в аппарат людей с заводов, и они будут хозяйствовать по-иному.

Ваня остался верен себе, его совет был краток: чисти гадов и выметай веником, не церемонься.

Колины и Ванины слова не прибавили тебе особой уверенности, и, сказать по правде, ты с большой робостью открыл тугую, тяжелую дверь в пустой и тихий вечером дом, управлявший торговлей всей Москвы.