Василий Ажаев - Предисловие к жизни

От Курдюмова уходили молчаливые и мрачные.

— В цехе-то кто? — спохватился Костя.

— Львов. Беги скорей, — ответил Борис.

Костя оглянулся, но Яшку не нашел и побежал. Борису захотелось поскорее очутиться дома: спать хотелось, трещала голова, прямо разламывалась. Да, ведь он хотел узнать Женин адрес. Борис остановился в раздумье: значит, не нужно теперь идти к Жене? Подошел Пряхин и тронул рукой за плечо.

— Намаялись, Ларичев, в одиночку эти дни? — добро сказал химик. — Завтра дадим помощника.

— Спасибо, — рассеянно поблагодарил Борис.

Пряхин был явно не в себе и хотел что-то сказать. Борис нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

— Никакой из него не вредитель, он мне даже понравился. Старательный, аккуратный мальчик. И Федя к нему так привязался. Он вас полюбил и Женю. — Пряхин взглянул в глаза Борису и по привычке задумчиво пошевелил губами. — Но его обман… Обман никогда не прощают. Да, что-то хотел вас спросить, Борис?.. Ага, вспомнил. Скажите, Макарьев в самом деле больной сердцем?

— Макарьев? — удивился Борис. — Никогда не слышал.

— Видите, Хорлин не прочь взять его в лабораторию. Макарьев сказал: у него с раннего детства порок сердца, в цехе он больше не может.

— Врет он, — рассердился Борис.

— Врет? Ну, ладно. Знаете, Борис, худо нашему Феде, очень худо — скрутило его. Лежит и молчит, но по глазам видно, каково ему. — Пряхин вздохнул. — Идите-ка домой, у вас красные глаза и усталый вид.

Ты пошел, размышляя о Пряхине, о его Феде, об Яшке, и вернулся к мыслям о Жене.

— Куда же ты, Боренька, в спецовке? — спросила тетя Нюра, вахтер.

Куда я действительно? Обалдел. Надо принять душ, переодеться. За Леной зайти, она еще не знает про Женьку.

Ты увидел Яшку. Сукин сын, до сих пор не в цеху. Он шел с Пряхиным и в чем-то убеждал его.

— Сердце у меня больное, правду говорю. Ларичев не любит меня, вот и сказал, что вру. А я не вру. — Яшка бубнил и бубнил. — Семен Федорович, вы же обещали!

— Ничего я не обещал! И не хочу обещать! — взорвался Пряхин. — Не нравится работа? Вон проходная! К черту!

Пряхин бежал по двору в порыжевшем распахнутом пальто, сильно размахивая руками, согнутыми в локтях. Яшка, будто ничего не случилось, потихоньку шел к цеху. Догнать бы его и надавать плюх. Курдюмов ругается: только так и умеете реагировать на все случаи жизни — дать плюху или стукнуть по уху. Самый беспомощный, мол, способ. Ну, а что делать с таким Яшкой Макарьевым? Он только физическую силу правильно понимает. Нет, обязательно нужно поговорить с ребятами и взяться за Яшку со всех сторон. Позорище! Врет, обманывает, хитрит. О нас и так по всему заводу плохая слава пойдет. Из-за Женьки. Ах, Женька, Женька, почему ты нас обманул?

Лена рассказывала про отчаянные подвиги Васильева Антона. Он ходил-ходил, жаловался-жаловался, просил-просил помочь ему — и отчаялся. Напился, избил жену, подрался с толстомордым соперником, тот вздул его, связал веревкой и привел милиционера. Составили акт и увели беднягу, несколько дней просидел в милиции.

Жена подала на него заявления куда только можно: и в милицию, и в администрацию завода, и в партком, и в завком. Новый муж, наверное, писал, она, глупая, подписывала. Требовала урезонить, утихомирить Васильева. Пусть оставит ее и детей в покое, она хочет начать новую жизнь с хорошим человеком, он не пьяница и согласен воспитывать детей. Она просит помочь ее счастью.

— Вы подумайте, ребята, была семья, жили душа в душу, я же видела. Появляется подлая личность — и все ломается. Почему же такая несправедливость? Объясните мне, пожалуйста.

Кто мог объяснить Лене, почему случается такое? У Марины отец — инженер, культурный человек — ушел вдруг из дому, и несколько лет вместо отца живет чужой человек — отчим, тоже инженер, культурный человек. От него у матери уже два маленьких мальчика. Марина никогда не говорит об этом, и ребята не спрашивают. Борис мог рассказать про сестру и про ее жениха; хороший вроде человек, которого она полюбила, и он ее полюбил; все радовались ее счастью, и Борис радовался за сестру, а этот человек их всех обманул, оказывается, у него есть жена и дети, и отец выгнал его из дому, как собаку. Сестра часто плачет. Борис по ее глазам узнает, когда она плачет. Никому, даже Лене, Борис не рассказывает об этом несчастье и о том, как он пытался мстить за сестру.

— Не люблю я, когда людям больно, — с досадой сказала Галя. — Неприятно и жалко, плакать хочется. Зря ты, Лена, рассказала нам про Антонову беду. Знаешь, я на суд не пойду, не хочу расстраиваться.

Аркадий сказал, что и он не пойдет на суд, Марине тоже не советует. Судить будут пьяницу и скандалиста, и правильно, таких нужно наказывать: не буйствуй, не хулигань. Неудивительно, что жена отказывается от него: намучилась.

Лена возмутилась:

— Черствый ты человек, Аркадий, не знаешь Антона и говоришь гадости. Вообще нет у тебя сочувствия к людям.

— От сочувствия твоего, Леночка, Антону и его жене лучше не будет. — Аркадий рассуждал, будто ему стукнуло пятьдесят лет и он знал все-все на свете. — Кто такой для нас Васильев Антон? — спрашивал Аркадий. — Никто. Старый рабочий, темный человек, сумасшедший какой-то: изобретает всякую чепуху и орет, басом оперные арии. Его собираются судить за дебоши. Ну, какое нам дело до него?

— Ты, Ленка, чудачка. Совсем помешалась из-за Антона. Нервничаешь за него, хлопочешь, — сказала Галя. — Давайте организованно не пойдем на суд! Решили — и не пошли.

— Ну и не ходите, чистоплюи вы этакие! — закричала Лена. — Он хороший, просто замечательный человек, ему плохо, можете вы понять или нет?

Аркадий пожал плечами: только и знаем ругаться.

— Предположим, он замечательный, и ему плохо. А ты-то чем поможешь ему? Ничем. Я считаю, даже неудобно идти на суд: у человека горе, а мы премся, словно на спектакль. Пойдем, Мариночка, в кино, картина «Водопад жизни» с участием Лилиан Гиш и Ричарда Бертельмеса.

Марина отказалась, она пойдет на суд. «Водопад» ей не нужен. Аркадий посмотрел на нее пристально и сразу предложил:

— Если хочешь, я пойду в клуб, ради тебя, конечно, не ради Антона.

— Я не пойду, — решительно сказала Галя. — Ну его, Васильева! Вас, я вижу, не отдерешь от завода, прилипли. Схожу в кино. Найду кавалера и пойду смотреть Лилиан Гиш.

Галя невзначай высказала правду: ребята уже прилипли к заводу, хотя сами и не понимали этого. Прилипли к производству, к общественной жизни, к людям, которых узнали. Не простое же любопытство тянуло их сегодня в клуб?

За столом на сцене восседали судьи: Дронов, Львов и тетя Нюра, вахтер. Товарищеский суд заседал уже несколько часов. Бывшая жена настойчиво требовала наказать Антона за побои, за буйство. Если его не проучить, он и дальше так будет. Она хвалила нового мужа: спокойный, самостоятельный человек, к детям хорошо относится. На вопрос суда тот ответил: да, он согласен взять детей на иждивение и воспитывать их. Он считает, Антону нельзя доверить девочек: разве подобный человек (он так и сказал «подобный») может быть примером, разве он сможет дать девочкам воспитание, когда его самого надо крепко воспитывать?