Василий Ажаев - Предисловие к жизни

Михаил водил и водил девушку по переулку. Его волновало, что вот она, Танюша, ходит вместе с ним переулком его детства.

Переулок был не очень пригляден: узок и горбат, с крутым склоном к площади. Никакой архитектуры не угадывалось в плохих приземистых домиках, стоявших вперемежку с большими современными коробками-домами.

Михаил остановился у Драматического театра:

— Этот дом начали строить давно, еще до войны, а закончили три года назад. Когда стены вывели к четвертому этажу, произошла авария, снизу хлынула вода и затопила подвалы. Постройку почему-то надолго оставили в покое. Нам, мальчишкам, это было очень кстати. Летом мы спускали вниз плот и гоняли его по зеленой воде: своя Венеция. А зимой катались на коньках. Но больше всего любили играть в салочки — носились по узким стенам постройки, не думая о риске упасть с высоты. «Есть упоение в бою у бездны мрачной на краю».

Танюша узнала: в детстве Михаил хорошо бегал. Как бы далеко его ни посылали родные, он обходился «своими двоими», без трамвая и без троллейбуса.

— Ходить я не умел, только бегал. Мать давала поручение: «Сбегай-ка, сынок, к дяде Ване и скажи: пусть завтра придут чай пить». А дядя Ваня живет в Сокольниках. И я несся туда, передавал приглашение и бегом возвращался.

— Всю жизнь шла тренировка, — пошутила Танюша. — Понятно, откуда взялись ваши рекорды.

— «Рекорды», — неодобрительно покачал он головой. — На коротких дистанциях плохие мои рекорды. Слабоваты для многоборья.

Михаил заметил, что Танюша зябко повела плечами. Они снова очутились под окнами его квартиры.

— Мы пойдем ко мне, — вдруг решил он и потянул ее за руку к подъезду.

Танюша отшатнулась:

— Что вы, Михаил! Нельзя. Проводите меня лучше домой — и на этот раз уже окончательно.

Пошли той же дорогой и опять подивились на часы.

— Вот несутся! — воскликнула Танюша.

Миновали дворик ее дома и остановились у подъезда.

— Я провожу вас до самого верха, — предложил Михаил и пошутил неудачно: — «Ворвусь я к милой в терем и брошусь в ноги ей».

— Не надо так шутить, — строго сказала Танюша. — И не надо меня провожать.

— А до второго этажа?

— Нельзя, Михаил! Неужели вы не понимаете? Прощайте, до завтра.

И она побежала вверх по лестнице. Оглянулась: он не ушел. Отвернувшись, стоял с поникшей головой.

— Михаил! — окликнула девушка.

В один миг он очутился возле нее.

— Я хотела напомнить: обязательно позвоните мне завтра. Прямо с завода, хорошо? И уже не завтра получается, а сегодня.

Танюша медленно поднималась по ступенькам, он шел за ней.

— Дальше нельзя! — твердо сказала девушка на третьем этаже.

— Почему до третьего можно, а до восьмого нельзя? Я должен проводить вас до квартиры. Вдруг на шестом этаже притаился злодей.

На площадке последнего этажа она потребовала:

— Теперь уходите! Чего доброго, увидят соседи.

— Постоим еще минуту, и я уйду.

Стояли еще с полчаса, не меньше. Танюша взглянула на окно и ахнула: стекло стало прозрачным и серо-голубым. Кинулась к двери и никак не могла ее открыть.

— Нескладный замок, вечно я с ним вожусь!

Михаил помог открыть дверь и отступил к лестнице. Улыбнулся не очень весело, помахал рукой и пошел вниз.

Танюша захлопнула за собой дверь, прислонилась к ней, закрыла глаза и сразу увидела, как он, понурый и печальный, с погасшим взглядом, спускается по лестнице.

Танюша выскочила за дверь и увидела, что Михаил и не думал уходить — стоял на ступеньках и улыбался.

— Ну, зайдите.

— Что вы, Танюша!

— На минуту, я прошу…

Михаил вслед за девушкой прошел в комнату, где все показалось необычным. В углу стоял скелет. В шкафу за стеклом и на полочках было разложено множество камней. На письменном столе лежали папки, журналы, брошюры, газеты. Книги, много книг. Они лежали стопками даже на диване. На стене — большой портрет Танюши. У окна — лабораторный столик с колбами и какими-то банками.

— Похоже на кабинет наглядных пособий, — высказался Михаил. — Или на амбулаторию.

— Папа здесь работает. И мама. Это их общая рабочая комната.

Гость оглядывался. С одной из полок на него неодобрительно и пристально смотрела бронзовая голова.

— Что это за голова садовая? — осведомился Михаил, пытавшийся за шутками скрыть свое смущение.

— Сами-то вы садовая голова! Это Гиппократ, — подарок маме от сослуживцев по больнице. Вы имеете представление, кто такой Гиппократ?

— Ну как же, — улыбнулся Михаил. — Почти каждый день приходится иметь дело с каким-нибудь из Гиппократов, все проверяют грудную клетку. Здесь у вас масса камней.

— Это образцы, привезенные папой из разных экспедиций. Из таких камней построен солидный научный труд. Показать?

Таня достала с полки книгу, и, раскрыв ее, Михаил увидел те самые камни, над которыми неудачно пытался шутить. На титульном листе было посвящение: «Моим верным друзьям — Нине и Танюше».

Михаил внимательно разглядывал фотографию ее отца в книге: доброе лицо, пухлые губы, веселые глаза и высоченный лоб — даже непонятно, зачем одному человеку такой лбище.

— Счастливая вы, Танюша! — не удержался и вздохнул Михаил.

— А вот мама, — показала девушка портрет над диваном. — Она красивая у меня, правда?

Да, мама у Танюши была очень хороша. Собственно говоря, Михаил был уверен, что это фотография Танюши: те же ясные и внимательные, глядящие в упор глаза, тот же соколиный разлет бровей, та же ямочка на правой щеке и мягкие очертания подбородка.

— Слушайте… ночуйте здесь, — смущенно и неуверенно предложила девушка. — Скоро четыре, куда же вы пойдете?

— А родители? Неудобно как-то. Хорош, скажут, гусь: пришел в гости в четыре часа ночи.

— Не смущайтесь, я им объясню. Кстати, на этом диване часто ночуют мои подруги по институту.

— Подруги — одно, я — другое.

— Нет их, родителей, понимаете вы, упрямый человек! — вспылила девушка. — За городом они.

— За городом? — удивился Михаил. — Там же подруга! Не понимаю…

Они поспорили, посмеялись, выясняя, где же Танюшины родители, и Михаил остался.

Таня принесла белье, одеяло, подушку, устроила на гладком диване постель.

— Утром не забудьте умыться, вот вам полотенце. Ванну, надеюсь, найдете сами.

Михаил показал на вторую дверь:

— Там кто проживает?

— Я проживаю. Мы с вами соседи. Спокойной ночи. Отвернитесь к стене и спите.

Гость укладывался спать, поглядывая на скелет, на книги, на портрет и на бронзового основоположника античной медицины.

Михаил полистал книгу о камнях, однако не мог сосредоточиться. Безусловно, книга эта была очень ценной — иную книгу отец Танюши не мог написать. Снова и снова Михаил рассматривал его портрет со все нарастающей симпатией и почтением. Никак не удавалось ему заснуть. Он поймал себя на том, что не может оторвать взгляда от двери в соседнюю комнату. Повернулся к стене, досчитал до ста, до двухсот, — и это испытанное средство не помогло.