Василий Журавлёв-Печорский - Федькины угодья

Так и получилось, как рассчитывал Сибирцев. Печальное происшествие на буровой вызвало противоречивые толки. За одной комиссией ехала другая: из управления, прокуратуры, следственных органов. И это можно было понять: коллектив экспедиции более пятисот человек, среди них попадаются порой те, кому чужды как романтика, так и призвание, все равно где бы ни работать, лишь бы не работать, лишь бы рубль подлинней был. Каких-то десять лет назад такой состав был обычным явлением, рук не хватало, брали любого, даже, чего греха таить, паспорта не спрашивали, но теперь-то уже не те времена, молодежь настоящая пошла, а с получением квартир в городе, на центральной базе, и семейные закрепились, уменьшилась текучесть. Разве что случится, так это к вертолету кто опоздает после отдыха, но и такое бывает все реже. А тут чуть ли не смертельный исход. И какой парень. Хорошо вовремя вывезли, вовремя доставили на операционный стол.

На поправу пошел горе-охотник, новоявленный браконьер. Но следователь еще не раз заглянет в палату, еще не раз подъедет к базе на своей машине с красной полосой. «Доверяй, но проверяй!» Это его право, его обязанность. Будь Сибирцев на месте следователя, точно так же бы поступил. Папка дознаний пухла. Дизелист просил прекратить дело, и оно, как по всему видно, будет закрыто, но неприятностей не миновать. Все это отрывало от главного — бурения. Начальник экспедиции с главным инженером не спешили докладывать, что признаки нефти уже появились. В памяти еще была жива история со скважиной, где ударил фонтан, газеты облетело сенсационное сообщение о новом месторождении, а на деле получился «пшик». Фонтан угас так же быстро, как и прогремел. Расчеты оказались ошибочными. В верхах, как бывает в таких случаях, пошли пересуды о бесперспективности дальнейших изысканий, о напрасной трате средств, о новом направлении разведочных работ. С трудом удалось тогда Сибирцеву отстоять свою точку зрения. Всеми силами доказывал он, что эта неудача лишь начало больших удач, что разгадка ее ведет к новым открытиям, что проще всего взять и опустить руки, признаться в своем бессилии, что этой провинции, несмотря на противоречивые данные, большое будущее предстоит. Может, потому, не признаваясь вслух, он так волновался в эти дни на «Саук-2» и сделал балок своей квартирой.

Уже под утро, после мучительных раздумий, он все же смежил веки, не раздеваясь, подложив под голову сильные, изборожденные венами руки. Ему снилась весна, лебеди, летящие над городом, девушка-студентка и практикант горного техникума, идущие рука в руке по узкой улочке. Когда это было? И с ними ли это было?

Проснулся Сибирцев от громких слов. Приподнял голову с подушки. На его плече лежала тяжелая рука верхового Семена Лысова — человека уже в годах, трудной и во многом непонятной судьбы. Тот будил его.

— Владимир Иванович, да проснитесь же…

— Что? Где? Авария? — Сибирцев присел, тряхнул головой. — Говори толком.

— Нефть! — Глаза верхового сияли под лохматыми бровями ярче двухсотной лампочки.

— Не рано ли обрадовались?

— Фонтанирует… Ничто не держит…

Сибирцев натянул полушубок, нахлобучил по уши шапку и вышел с прибежавшими к нему буровиками из балка.

Из скважины хлестала нефть. Снег вокруг буровой стал черным и поблескивал золотом. Большая стая куропаток, пролетая мимо, была накрыта брызгами черной жидкости, к озерам, лежащим неподалеку, протянулась грязная полоса. А фонтан бил, скважина не хотела повиноваться. Все молча ожидали указаний начальника. Все сгрудились поодаль от вышки, но не махали шапками, не выделывали ногами кренделя, как рассказывают порой, не мазали друг другу лица бурой жидкостью. Все молчали.

Сибирцев выслушал рапорт мастера, сказал радисту, чтоб вызвали на «Саук-2» по его распоряжению главного геолога экспедиции, сам проверил показания приборов.

— Что ж, укрощать надо, — спокойно сказал он.

Совершенно неожиданно для себя Сибирцев подумал: «Анатолию — дать отпуск и в комитете комсомола поговорить, чтоб свадьбу отметили по-настоящему: мается парень. А там на центральную базу перевести. Хватит ему торчать на перевалочной: город — это и техникум. На глазах парень растет, а за себя не умеет просить».

Прошло несколько дней, фонтан усмирили, но начальник экспедиции не спешил с выводом, еще и еще раз перепроверяя полученные данные.

В эти дни Сибирцев с улыбкой глядел на верхового. Каков мужик стал. Всю зиму на ветру, на стуже, спустится на землю — еле на ногах держится, задубеет все, а смеется. Каким был!

Семен Лысов попал в тундру не по своей воле. Его выслали в эти «не столь отдаленные места» за тунеядство. Как это случилось? Никто не знал, а сам он распространяться о личном не любил.

Вначале заболел тиком головы, словно постоянно чувствовал за собой враждебный взгляд, заглядывал через правое плечо, потом ушла жена, забрала с собой единственную радость его — сына, начал менять места работы, нигде не задерживался. И наконец совсем опустился. Никому не нужный, он целыми днями торчал у стоек пивных баров, где всегда находились любители скинуться по «рваному», кочевал из одного вытрезвителя в другой. Он не уклонялся от работы, просто не мог ее выполнять, настолько мало сил осталось в истощенном алкоголем теле этого, когда-то, судя по комплекции, красивого и крепкого мужчины. Он не сторонился своих приятелей «по несчастью», но и не был среди них заводилой.

Лишь на «Саук-2» Семен стал выпрямляться. Получив как-то письмо, он пришел к начальнику посоветоваться:

— Сын пишет: мать тяжело болеет. Врачи настаивают на курортном лечении. Из кафе, где работала, за что-то уволили. Помочь бы надо, но как. Не махнешь…

— Зарабатываешь ты неплохо, и то, что половину на счет перечисляешь — хорошо. Переведи некую сумму. Пусть подлечится.

— Примет? Удобно ли?

Сибирцев понимал, как трудно человеку через много лет прийти в себя, быть может, простить обиду, заслуженную или незаслуженную им, вновь почувствовать себя мужчиной.

Верховой сидел около электроплитки, обхватив голову руками, в глубоком раздумье…

«Саук-2» дала промышленную нефть. Теперь дело за добытчиками. Буровики покидают насиженное место. Каждый из них сделал все, что мог, чтобы в срок провести испытания скважины. Колва осталась за плечами. В моем блокноте остались в память от этих дней строки:

А в инспекции Северо-Западного бассейна по использованию и охране водных ресурсов уже выстукивалась на машинке грозная бумага об аварийном выбросе нефти, загрязнении пелядиных озер и реки, о том, что место для размещения скважины не было согласовано с инспекцией.