Владимир Федосеенко - После смерча

— Все равно после этого танца я никуда от нее не отойду.

— Это другое дело.

Роман так и поступил. Он уже не оставлял Надю ни на минуту. Возле них стояла и Вера — старшая сестра Нади. Сестра держалась с Романом более смело. Она сразу же упрекнула его за то, что он обидел их молодо­го человека.

— У меня лично к нему претензий не было. А поче­му же вы с ним не танцевали?

— Он не танцует.

— В таком случае нечего было и на вечер танцев идти.

— В следующий раз не пойдет.

— Это меня не интересует. А вы придете?

— Тоже не придем,— ответила Вера и с хитринкой в глазах посмотрела на Романа, ждала, что он ответит.

— Напрасно, лучше нашего оркестра в городе нет... и клуба.

— А почему вы к нам не приходите? — продолжа­ла выпытывать Вера.

— Куда это — к вам?

— В пединститут.

— И вы там учитесь?

— Там. Я тоже вас видела, когда шел набор.

— Может, не меня, а папаху, как и Надя.

— А ты уже сказала? — обратилась Вера к сестре.

— Ага.

— Видите ли, Надя тогда обратила внимание не только на папаху, но и на вас.

— Ну, как тебе...— покраснела Надя.

— Верю, верю, что именно на папаху, но мне при­ятно, что вы узнали меня и без нее. А вы, Надя, тоже больше сюда не придете?

— Да вы не слушайте ее. Меня никто не ограничи­вает, куда захочу, туда и пойду.

— А что вам здесь, Вера, не нравится?

К девушкам подошла еще одна молодая особа, и Вера сразу же познакомила ее с Романом и сообщила, что Зоя — ее одноклассница и давняя подруга.

Зое было за двадцать, она еще до войны окончила первый курс института. Девушка была миловидной и, как Вера, смелой и независимой. Она сразу же повела с парнем оживленный разговор. Надя, почувствовав себя лишней, отошла в сторону. Роман это заметил, но не знал, как выйти из положения... Выручил Федор. Он подошел к другу. Роман сразу же представил его де­вушкам. Вера и Зоя считали себя старшекурсницами. И действительно — студентов выше второго курса в то время в институтах города не было.

Они сразу же начали подтрунивать над Федором. Перебрасываясь музыкальными терминами, спраши­вая, что такое "скерцо", они явно насмехались над ним. Романа это вывело из себя, и он тихо сказал Наде, что иногда один дурак может задать столько вопросов, на которые и сто умных не ответят.

— Не обращайте вниманий,— так же тихо ответи­ла Надя.

— Нет, я все же спрошу у них. Скажите, девчата, а что такое МЗД?

Те рассмеялись.

— Нет, нет, вы все же ответьте.

— Мужчина... мужчина,— пыталась расшифровать Вера.

— Вот-вот, мужчина, точно такой же, как скерцо,— сказал Роман.— МЗД — это мина замедленного дей­ствия. Как видите, дорогие девушки, и вы не все знаете.

Наде, наверно, понравилось, что Роман вступился за друга. Девчата примолкли, а она все смеялась и по­вторяла: "Мужчина, мужчина".

Вдруг с улицы послышался рев сирен, и все стрем­глав бросились к своей одежде. Кто-то крикнул: "Без паники! Справа от клуба в подвале разрушенного дома бомбоубежище!"

Роман держался спокойно, помог девчатам надеть пальто.

— А вы знаете, где бомбоубежище? — обратилась к Роману Вера.

— Знаю.

— Пожалуйста, проводите нас туда.

— Обязательно.

Роман накинул на плечи шинель и пошел вслед за девушками к выходу. На улице было светло. Это фа­шистские самолеты развесили ракеты. Загремели, захлебываясь в бешеном темпе, зенитки, засновали по небу яркие лучи прожекторов. Где-то возле моста, сое­динявшего берега Сожа, начали рваться бомбы. Роман схватил девчат за руки, и они бросились по крутым ступеням в подвал. Там было темно, пахло плесенью. Молодые люди пробрались к противоположной от вы­хода холодной кирпичной стене. Роман отпустил руку Веры, а Надину крепко сжал, приклонился к ее плечу. "Ух-ух-ух!" — содрогнулись стены убежища — где-то совсем близко разорвалась бомба.

— Тебе страшно? — прошептал Роман.

— Ага,— ответила Надя.

Он осторожно поднес к своим губам руку Нади и поцеловал. Это получилось как-то само по себе.

Опасность сближает людей. Раньше Роман и в мыс­лях не мог допустить, что вот так, при первом знакомстве, поведет себя таким образом.

Надя не высвобождала своей руки из рук Романа. Она хоть и не различала его в темноте, но чувствовала, что рядом с ней защитник. Обычно во время бомбежек или артиллерийского обстрела она пряталась за мать, дрожала, плакала. А сейчас чувствовала себя как за настоящей защитной броней. А вокруг рвались бомбы, грохотали орудия. Ей так хотелось прижаться к груди Романа, но что-то сдерживало, не позволяло этого сде­лать.

— Вы, наверное, жалеете, что не пошли домой вместе с лейтенантом? — тихо спросил Роман.

— Да нет же, вот только жалею, что мы не в нашем бомбоубежище, там мама.

— А со мной вам хуже?

— Мне хочется, чтобы и вы там были.

Роман снова прижал ее руку к своим губам. Разры­вы утихли. Кто-то в темноте сказал:

— Слава богу, пронесло.

В снеговых тучах колыхались багровые отсветы за­рева пожара. Там, возле моста, что-то горело. Девушки, жившие в той стороне города, глухо вскрикивали и быстро исчезали в ночной тьме. Роман вышел следом за Надей и Верой. Вера предложила подождать Зою.

— Вы только посмотрите, мы ее здесь ждем, а она никак с Федором расстаться не может,— не удержа­лась, чтобы не поддеть подружку, Вера, когда та вместе с парнем подошла к ним.

— Да я все время вас искала, а с Федором встрети­лась случайно,— оправдывалась Зоя.

— Разрешите вам не поверить, так, Федор? — Ро­ман, улыбаясь, смотрел на друга.

— Так, так,

— В таком случае проводим девушек, если они, ко­нечно, не против.

— Пойдемте быстрей, а то мама волноваться бу­дет,— сказала Надя.

Роман взял Надю под руку, и они пошли впереди.

— Ваша мама, наверное, где-то там тоже за вас вол­нуется,— повернулась Надя к Роману.

— Волнуется, только теперь, правда, не так. Вот раньше действительно очень волновалась, когда я, что называется, прямо к немцу в зубы шел.

— И она об этом знала?

— Ну, конечно.

— Ох, мамы, мамы, сколько же им уготовано пе­режить...

Сыпал мягкий снежок, в городе было тихо. С небо­склона уже исчезли багровые зарницы, и на душе у Ро­мана было легко и спокойно. Казалось, все его мечты близки к осуществлению. После госпиталя мечтал учиться, и вот учится. Мечтал о встрече с девушкой, и вот она рядом. В мечтах она грезилась блондинкой, с ниспадающими на плечи и поблескивающими, словно золотая рожь на солнце, волосами. Правда, волосы у Нади другие, но кто знает, может, ему и хотелось ви­деть их именно такими, да только представить тогда не мог. Зато глаза у нее ясные, голубые, ну, точь-в-точь, как у той девчонки, что выскочила за калитку прово­дить уходивших в партизаны молодых пригожих ребят. И были в тех, пронзительной голубизны, глазах и задор молодости, и грусть расставания, и еще не осознанная боль утраты... Надины волосы пахнут земляни­кой, вобравшей в себя весь аромат той солнечной поляны, на которой некогда, после удачной операции — они взорвали гитлеровский бронепоезд — отдыхал Роман.