Владимир Федосеенко - Вихри на перекрёстках

Володя подошел к дубу, глянул на гнездо аистов и по­думал: «Улетели куда-то на приберезинские луга длин­ноклювые великаны и ловят там ужей и гадюк». Хотя хлопец и не видел, как аист расправляется с гадюкой, но читал об этом. Да еще бабушка рассказывала ему инте­ресную легенду об аисте.

Дал бог человеку завязанный мешок и говорит: отнеси на болото и закопай, только смотри не развязывай. Но человек был очень любопытный. Решил развязать мешок и посмотреть, что в нем. И едва развязал, как все гады выскочили и расползлись. Бог узнал об этом, рассердился и сказал человеку, что будет он аистом до тех пор, пока не переловит всех гадов, которых выпустил. Так с тех пор уже много тысячелетий ходит бедняга и всматривается себе под ноги: ищет, где ползет уж, слизняк, гадюка...

Много разных легенд рассказывала бабушка своему внуку. И Володя, когда был маленький, верил в них. Рас­сказала она и о появлении кукушки, лягушки.

Жил-был человек-колдун. Стоило ему захотеть, и он мог превратиться в птицу, волка. Были у него жена и дочь. Однажды они поссорились. Муж-колдун вышел из хаты, залез на сеновал и лег отдохнуть. Жена и дочь сговорились, подперли двери и подожгли сеновал. Когда загорелся и сам колдун, он крикнул: «Тебе, моя жена, век куковать и своей пары не знать, а тебе, моя дочь, век об землю биться». Так жена колдуна стала кукушкой, а дочь лягушкой.

Вспомнив эти легенды-небылицы, Володя улыбнулся, сорвал несколько желудей с ветки дуба и отправился в шалаш к Вале.

Девушка лежала на сеннике, держа в руках газету. Увидев Володю, она отвернулась, закрыла газетой лицо и заплакала. Бойкач присел рядрм.

— Миленькая,— ласково заговорил он,— ты обиде­лась, что я вчера к тебе не зашел? Напрасно, утром я за­бегал, но ты так сладко спала, что пожалел будить. А вскоре вместе с группой ушел на задание. Если б ты знала, на какое задание мы ходили!

И Володя рассказал, что несколько недель назад из штаба соединения пришел приказ принимать в партиза­ны всех парней, мужчин и девчат даже без оружия, по­тому что гитлеровцы при отступлении устраивают обла­вы и вывозят наших людей в Германию.

Отряд быстро рос. И вот разведка доложила, что в Жлобине остановилась воинская часть, якобы готовя­щаяся снова блокировать партизан. Командование бри­гады решило сделать запас продуктов хотя бы дней на десять.

В разговоре с командиром роты Володя предложил не посылать“йовичков на заготовку продуктов: не зная гра­ниц партизанской зоны, они по ощибке начнут брать скот, муку и другие припасы у партизанских семей или ’ у тех, чьи сыновья и отцы сражаются на фронте. Воро­бейчик одобрил это предложение, тем более что Бойкач сам вызвался съездить на выполнение задания. Еще раньше Володя слышал, что в бараках довоенной МТС, р§дом со слободской станцией, живут семьи полицейских. Партизаны туда не заходят. А говорят, в хлевах там полно свиней. Почему бы не «позаимствовать»?

Группа все время шла лесом. Обогнули Слободу и во второй половине дня были в кустах недалеко от бараков. До вечера наблюдали. В бараки забегали полицаи, но на ночь все они отправились в казарму на станцию, пре­вращенную в своеобразную крепость: вокруг двух кир­пичных домов деревянные, засыпанные песком завалы, над ними колючая проволока, в завалах бойницы. На путях стоят какие-то вагоны.

Наступила полночь. Партизаны пробрались во двор, сразу вывели из хлева лошадь и запрягли в телегу. По­том открыли свинарник, где за перегородкой из жердей, головой к двери, лежала огромная свинья, а по другую сторону перегородки штук пять подсвинков. Прикрыв перчаткой зажигалку, Володя посветил, а Анатолий про­сунул между жердей бесшумку и выстрелил в голову свиньи.

Бойкач не понял, что произошло дальше. Вдруг разом рухнула перегородка, и он вылетел на свинье за двери, упал и обжег руку зажигалкой. Свинья с пронзительным визгом носилась по двору, запряженная лошадь броси­лась к воротам, зацепила, разнесла их и умчалась по полевой дороге. Со станции по крыше хлева ударила пулеметная очередь, только щепки посыпались. Партизаны мгновенно залегли. Свинья все еще хрипела посе­редине двора, с ночного поля доносилось тарахтение те­леги, и тут по ней начал бить миномет.

Володя поднялся и подошел к свинье — посмотрел, не доходит ли. Но она сидела неподвижно, и лишь в гор­ле клокотала кровь. Хлопец пнул сапогом в лопатку, что­бы свалить ее, но свинья вскочила и опять завизжала. Пулеметная очередь на этот раз пришлась по двору. Пу­ли пробарабанили по штакетнику, отскочив рикошетом от земли. Володя бросился со двора, за ним все хлопцы.

— Гори она огнем, эта зараза! — выругался коман­дир и упрекнул Анатолия:— Ты же выстрелил в лыч, и пуля вышла под шеей!

— Я бил между глаз,— оправдывался Толик.

— А может, надо было между ушей. Черт его знает! Такая работа не для диверсантов.

По дороге ребята пробовали шутить над командиром, лихо проехавшимся на свинье, но тот, все еще сердясь, не реагировал на шутки.

— Пошли мы, Валечка, в Дубравку,— продолжал хлопец.— Люди дали нам буханок десять хлеба. С тем и вернулись.

— Почему же ты сразу ко мне не зашел?

— Задержался в землянке у Воробейчика, там все начальство собралось. С полчаса хохотали над моим рас­сказом о том, как брали полицейскую свинью...

— А что командир сказал?

— Что? Не поп, говорит, так и не облачайся в ризу.

— Видишь,— улыбнулась Валя,— пошли без меня, так и со свиньей не смогли справиться.

Володя нагнулся и начал целовать ее. Девушка вы­свободилась.

— Что ты делаешь? Увидят! — прошептала он.

— Пускай смотрят, при всех буду целовать тебя.

— Вон сколько девчат в отряд пришло, они засмеют нас. Это не хлопцы, которым все равно. Все ребята из нашей группы уже знают или догадываются о наших отношениях, а никто слова не сказал. Были бы это де­вушки...

— Я девичьих душ не знаю, кроме твоей. Скажи луч­ше, как нога?

— Лежу спокойно — не болит. Но врач пока не раз­решает ходить.

— И не нужно. Пока что я из отряда никуда не уйду. Только пошлю двух наших ребят за Березину, под Речицу.

— Зачем?

— Там была до войны в лесу смолокурня, и осталось много смолы, Они должны привезти сюда бочку: есть идея сжечь деревянный мост у Днепра, в устье Добасны. Это на окраине Жлобина. Мост длинный, я по нему еще до войны много раз ходил. Правда, теперь там очень сильная охрана, но больше полицаев, чем немцев.

— Опять что-то выдумываешь. Хватит с тебя одного моста. На нем будто в пекле побывали, а теперь лезешь в Жлобин. На тот мост нужно всем отрядом идти.

— Отрядом? — удивился Володя.— Чтобы ввязаться в бой со жлобинским гарнизоном? Нет, достаточно на­шей группы. Мне нужна только связь с двумя полицаями, которые в условленную ночь будут в числе охраны. А по­том Данилов тихо снимет немца возле казармы, и по­шло... Вот, миленькая, как,— хлопец взял руку девушки и поднес к губам.