Владимир Федосеенко - Дубовая Гряда

Не спалось ему в эту ночь. То ли потому, что слы­шал, как вздыхала и оплакивала Лиду его мать, то ли просто очень разволновался. На всю деревню было лишь две собаки, но обе лаяли не переставая. Несколько раз юноша выходил на темную улицу, где продолжало све­титься окно в избе Миколы. Хотел зайти к другу, даже в окно заглянул и увидел, как на припечке то гаснет, то опять вспыхивает смолистое полено. А Микола дремлет перед открытым патефоном. Ну что ж, не надо ему ме­шать...

Вернулся домой, разделся, лег, только успел задре­мать, как в окно постучали. Чуть светало. Мать уже ус­пела встать, собиралась идти доить корову. В сенях по­слышались голоса: какая-то женщина сказала, что ви­дела немцев возле колодца. Она успела предупредить об этом Мишу, тот разбудил Зину, а сам вместе с Са­шей отправился в дубняк.

Володя вскочил с кровати, и в эту минуту в избу вбе­жали Зина, Толик и Микола. Следом за ними явился Федор.

— Пойдем огородами,— сказал командир,— нужно Ивана захватить. А потом в дубняк, Саша и Миша уже там.

Вышли на улицу, и Володя вскрикнул:

— Нас окружают!

В синем сумраке было видно, как за садами цепоч­кой бегут гитлеровцы. В конце деревни, где находился Иван, послышался одиночный выстрел, а за ним две автоматные очереди. Хлопцы побежали к дубняку. Но и оттуда доносилась пулеметная стрельба. Мимо ребят промчалась лошадь.

— Дядьку Рыгора убили... Попробуем прорваться на ту сторону деревни,— сказал Володя и перебежал ули­цу.— Зина, иди домой. Спрячь винтовку, переоденься. Деревня окружена, мы попытаемся пробиться.

Девушка заколебалась.

— Приказываю! — сердито повысил голос командир.

— Не пойду...

— Приказываю, слышишь? Иди! — поднял он авто­мат.

Никогда еще Зина не видела Володю таким злым и даже испугалась. Заплакав, она побежала к своему дому.

А хлопцы, пригнувшись, помчались к гумну, чтобы оттуда прорваться на болото. Однако не успели пробе­жать и двух десятков метров, как из вишняка появились гитлеровцы и с криками: «Хальт! Хальт!» бросились за ними. Федя с тяжелым пулеметом отстал, и командир испугался, как бы парня не схватили. Повернувшись, Володя выпустил в фашистов длинную очередь. Те сра­зу залегли. Но темный пиджак Федора был отличной мишенью для немцев. Вражеская пуля отсекла два пальца на левой руке парня. Сбросив пиджак, он свернул на межу, заросшую вишняком, и вдруг почувствовал, как пулей обожгло ногу. А в следующее мгновение перед глазами сверкнули искры, и пулемет отбросило в сторо­ну. Федя попытался подняться, но тут же обожгло и вто­рую ногу.

Володя с группой ребят успели добраться до кустов и видели, как Федя упал. Сразу наступила тишина. Пробежав по болоту, хлопцы остановились. Спустя некоторое время к ним приполз и Федор. Обе ноги его оказа­лись простреленными выше колен. Пулемет был разбит вдребезги, кожух отсечен, словно огнем перерезан шток. Сняв с себя нижнюю рубашку, Володя разорвал ее и перевязал парню раны. Он все еще волновался за судь­бу остальных партизан.

В десятом часу утра гитлеровцы ушли из Дубовой Гряды, захватив с собой несколько мужчин. И только ребята подняли Федора, чтобы перенести его в деревню, как засвистели снаряды и начали рваться в саду и на болоте.

— Отход прикрывают... Что же это за немцы? Я та­ких еще не видел. Все в касках, на винтовках штыки, и даже артиллерия есть,— вслух гадал командир.

Вскоре стрельба утихла. Гитлеровцы перевалили че­рез пригорок и исчезли. По дороге в деревню возвраща­лись отпущенные мужчины. Можно было выходить из укрытия.

Зина поступила так, как велел Володя. Стоявший на посту Иван, увидев немцев, выстрелом поднял тревогу, потом забился в чей-то хлев да и просидел там весь бой.

В этом бою погибли отставшие от группы Саша и Миша.

Похоронив друзей, партизаны выехали в лагерь.

Солнце заходило за синюю тучу, нависшую над не­босклоном. Поднимался ветер. В Алесе печально раска­чивались и поскрипывали старые придорожные ольхи.

17

Незаметно отцвели сады. Еще более сиротливо вы­глядели теперь пепелища сгоревших деревень, прятав­шиеся до этого в буйной кипени цветения. Все птицы уселись в гнезда, только изредка просчитает годы кукушка да на рассвете защелкает соловей. Отряд жил как обычно, пополнялся новыми силами, продолжал расти.

Недавно разведчики выяснили, что в Слободе разме­щен немецкий полк под командованием старшего брата бывшего сельскохозяйственного коменданта фон Шпрей­ка. Командир полка отличился в боях под Харьковом и получил месячный отпуск. Вот и решил отомстить пар­тизанам за брата, разработав собственную тактику борь­бы с ними, позволявшую без потерь уничтожать «банди­тов». Нужно сказать, что тактика оправдывала себя. Кроме убитых в Дубовой Гряде подрывников, на счету Шпрейка было еще человек двадцать. А заключалась тактика в том, что ночью он приводил полк к опреде­ленной деревне в партизанской зоне и окружал ее. Ког­да жители просыпались и, как обычно, шли к колодцам по воду, несколько солдат появлялись на улице и тут же исчезали. Люди сразу поднимали тревогу, партизаны спешили в более укрытые места, а именно там и ожида­ли их гитлеровские пулеметчики.

Володя решил отомстить за друзей, и в первую оче­редь — самому полковнику Шпрейку. Он добился пере­вода в свою группу Гриши из Вепрят, у которого успела зажить рука, и Виктора, младшего брата Миши. В де­ревнях группа на ночевки больше не останавливалась, а отдыхала где-нибудь в лесу или на болоте. Чего только ни придумывал молодой командир, чтобы уничтожить хотя бы нескольких солдат из проклятого полка, но все напрасно. На ночные операции полк двигался осторожно, избегая дорог, и поэтому ставить на них мины не имело смысла.

Как-то вечером подрывники заметили, что фашисты покинули Слободу и пешком, по полям и перелескам, направились в глубь партизанской зоны. Группа решила идти следом, ничем не обнаруживая себя. После полу­ночи фашисты подошли к большой деревне и окружили ее. Подрывники задумали минировать все дороги, веду­щие из деревни. Но только начали готовить мины, как заметили приближающиеся к деревне два синих огонь­ка, а вскоре услышали и глухой шум мотора.

— Машина! — понял командир. — Толик, давай с пулеметом к луже. Как только притормозит, бей. А мы с Зиной и Миколой заляжем с этой стороны.

Черная, как жук, легковая машина медленно ползла по дороге. Шумел под ветром придорожный кустарник во ржи. Кричала перепелка. Гул мотора нарастал. Оття­нув затвор автомата, Володя подполз ближе к обочине. Около лужи автомобиль почти совсем остановился. И тут зачастил пулемет, зазвенели осколки стекла. Шо­фер был сразу убит, но второй гитлеровец успел рас­пахнуть дверцу, выстрелил из автомата и вывалился из машины. Володя бросился к нему.