Сергей Чупринин - Оттепель. События. Март 1953–август 1968 года

19 февраля.Комитет по Ленинским премиям сообщил, что для дальнейшего обсуждения отобрано семь кандидатур: Олесь Гончар, Даниил Гранин, Егор Исаев, Леонид Первомайский, Галина Серебрякова, Александр Солженицын, Александр Чаковский. Как рассказывает А. Солженицын,

в секции литературы голоса разделились совсем не случайно, а даже пророчески: за «Ивана Денисовича» голосовали все националы и Твардовский, против – все остальные русские. Большинство оказалось против. Но по статуту учитывались ещё и результаты голосования в секции драматургии и кино, а там большинство оказалось «за». Итак, в список для тайного голосования «Иван Денисович» прошёл против голосов «русских» писателей! ( А. Солженицын . С. 96–97).

В Ленинграде в зале бывшего Тенишевского училища (Дворец работников искусств имени Станиславского) вечер памяти Всеволода Мейерхольда, в котором принимают участие А. Гладков, Л. Вивьен, Н. Акимов, А. Крон, Т. Есенина, В. Смирнова, И. Савельев.

20 февраля.В «Литературной газете» редакционная статья «Общий труд критики», большую часть которой занимает разбор «новомирской» статьи Владимира Лакшина «Иван Денисович, его друзья и недруги»:

Бог весть по какому праву определив себе роль единственного защитника и приверженца повести «Один день Ивана Денисовича», В. Лакшин пытается поделить с помощью этого произведения всех критиков, писавших о книге, на «друзей» и «недругов»…

«Недруги» – это те авторы, кто обронил в адрес повести хоть слово критики, позволил себе рассуждать на темы, столь естественные и привычные при рассмотрении всякого литературного произведения: о типичности героя, о полноте изображенных обстоятельств, о неиспользованных возможностях темы и т. д. Это критики, которые увидели в образе Ивана Денисовича черты примиренчества, пассивности, некоей «каратаевщины», считающие, что тема, поднятая А. Солженицыным, могла быть решена еще более ярко и убедительно…

24 февраля

Из готовых листов очередного номера, – записывает в дневник Владимир Лакшин, – цензура выбрасывает безвинную шутку в пьесе Розова («В день свадьбы»), что у нас, мол, ракеты на спиртном духе ходят. (Намек на водку как источник бюджета.) Журнал сильно задержится из‐за этой мелочи ( В. Лакшин . «Новый мир» во времена Хрущева. С. 202).

25 февраля.Скандал с публикацией фальсифицированного «письма читателя» Б. Механова в «Дружбе народов» становится темой обсуждения на заседании секретариата правления СП СССР.

Сколько можно судить по стенограмме этого обсуждения, от осуждения неэтичного поступка главного редактора «Дружбы народов» В. Смирнова почти все участники заседания мгновенно перешли к резкой, хотя и с реверансами, критике поэмы А. Твардовского и «ошибочной» линии руководимого им «Нового мира». Этот тон задал, собственно, уже сам Василий Смирнов:

Неужели потому, что тов. Хрущеву понравилась эта вещь, то нельзя ее и покритиковать? <���…> Я не понимаю Твардовского как редактора и считаю, что он ведет ошибочную и вредную для советской литературы линию в журнале. Но я преклоняюсь перед ним как поэтом, хотя и считаю, что «большой ошибкой» поэмы является также, что в ней нет сложившегося характера Василия Теркина как боевого энергичного человека.

Все участники обсуждения – и Георгий Марков, и Николай Грибачев, и Александр Чаковский, и Вадим Кожевников, и Вардкес Тевекелян, и Константин Воронков – сошлись на том, что, несмотря на поддержку Н. С. Хрущева, и «Новый мир», и «Теркина на том свете» можно и нужно смело критиковать – иначе, как едко заметил Н. Грибачев, «могут пойти разговоры о том, что у нас имеется какая-то каста неприкасаемых, культ возвращается!»

В результате Секретариат правления всего лишь указал т. Смирнову на допущенное им отступление от принципов коллегиальности в работе редакционного совета и принял к сведению то, что тот признал свою ошибку. А. Э. Межелайтис, А. Сурков и Я. Брыль отозвали свои заявления о выходе из редколлегии «Дружбы народов». И только сотрудник редакции Борис Яковлев подал заявление об уходе в знак протеста против публикации письма Б. Механова и, соответственно, был уволен (см.: Вопросы литературы. 2007. № 1).

Отказавшийся принимать участие в этом заседании, А. Твардовский 27 февраля так прокомментировал его итоги:

Мне ясна позиция этих кадров. Они последовательны и нерушимы, вопреки тому, что звучало на последнем съезде и даже на последнем пленуме ЦК, стоят насмерть за букву и дух былых времен. Они дисциплинированны, они не критикуют решений съездов, указаний Н. С. <���Хрущева>, они молчат, но в душе любуются своей «стойкостью», верят, что «смятение», «смутное время», «вольности», – все это минется, а тот дух и та буква останется. <���…> Это их кровное, это их инстинкт самосохранения и оправдания всей их жизни. <���…> Их можно понять, они не торопятся в ту темную яму, куда им предстоит рано или поздно быть низринутым<���и> – в яму, в лучшем случае, забвения ( А. Твардовский . Новомирский дневник. 1961–1966. С. 230–231).

26 февраля.В «Огоньке» (№ 10) цикл стихотворений Анны Ахматовой «Трилистник московский».

29 февраля.Доктор филологических наук профессор Ю. М. Лотман отправляет в Комитет по Ленинским премиям в области литературы и искусства (копия – в «Новый мир») обстоятельный отзыв на «Один день Ивана Денисовича», заканчивающийся утверждением:

Я думаю, что присуждение повести А. Солженицына Ленинской премии будет глубоко верным и в литературном, и в политическом отношении шагом (Солженицынские тетради: Материалы и исследования. М., 2012. <���Вып.> 1. С. 326–328).

Лауреаты Ленинской премии Корней Чуковский и Самуил Маршак обращаются к заведующему отделом административных органов ЦК КПСС Н. Р. Миронову с письмом, где сказано:

Около года назад в Ленинградской газете «Смена» появилась клеветническая статья о 23-летнем поэте Иосифе Бродском. В этой статье Бродскому были приписаны плохие стихи, сочиненные кем-то другим. Вся статья была направлена к тому, чтобы доказать, что этот поэт и переводчик – тунеядец, которого необходимо удалить из Ленинграда. Травля продолжается до сих пор. Мы считали, что эта мелкая литературная склока вскоре заглохнет сама собой. Мы знаем, что Бродский – талантливый литературный работник. <���…> Каково же было наше удивление, когда дней десять тому назад мы узнали, что Бродский был арестован Ленинградской милицией Дзержинского района по обвинению в тунеядстве. 18 февраля в том же Дзержинском районе под председательством судьи Савельевой состоялся суд над Иосифом Бродским. Суд, не познакомившись с литературными трудами Бродского, не обратив внимания на телеграмму Издательства «Художественная литература» (Москва) о заключении с Бродским договора и на нашу телеграмму, в которой мы свидетельствовали о высоком достоинстве переводческих работ Бродского, вынес следующее решение: «Направить подсудимого на судебно-психиатрическую экспертизу, перед которой поставить вопрос, страдает ли Бродский каким-нибудь психическим заболеванием, препятствующим направлению Бродского в отдаленные местности для принудительного труда». В этом решении был предуказан обвинительный приговор – с последующей карой. И все это без заслушания авторитетной литературной экспертизы, без достаточного допроса свидетелей и без оглашения телеграмм! <���…> Этот судебный процесс вызвал в кругах ленинградской молодежи сильное волнение ( К. Чуковский . Т. 15. С. 553–554).