Сергей Чупринин - Оттепель. События. Март 1953–август 1968 года

Съезд был проведен только 7–13 декабря 1958 года.

Стоит внимания, что именно так – под общим заголовком «Из цикла „Старые мастера“» – стихотворения Бориса Пастернака «Магдалина», «Рождественская звезда», «Гефсиманский сад» и «Гамлет», предваренные статьей Андрея Вознесенского «Четыре осенние песни», впервые в СССР появились на страницах московского альманаха «День поэзии 1980» (М.: Сов. писатель, 1980). Публикация Е. Б. Пастернака.

Согласно дневниковой записи Лидии Чуковской, датированной еще 3 января, «Ахматова передала в третий сборник альманаха – на выбор редакции – около десяти стихотворений». А в записи от 30 сентября пересказан ее разговор с Маргаритой Алигер: «„Пока меня не было <���…> тут многое вынули“. – „Что же именно?“ – „Да вот стихи Ахматовой, хотя бы“. – „А почему?“– „Видите ли, она ведь не москвичка“… <���…>

„– Вы посоветуйте Анне Андреевне отдать свои стихи в другое место“, – сказала мне на прощание Алигер.

Закрывают их, что ли?» ( Л. Чуковская . Записки об Анне Ахматовой. Т. 2. С. 236, 267).

«К сожалению, – замечает Валерий Есипов, – ее состава не сохранилось, но нельзя не отметить, что поначалу она имела другое название – „Лиловый мед“, по одноименному стихотворению из „Колымских тетрадей“. В итоге и название сборника, и само стихотворение были отвергнуты издательством, и решающую роль здесь сыграл, несомненно, В. Боков <���…>» ( Валерий Осипов // Знамя. 2018. № 9. С. 191).

То есть в будущем Театра «Современник».

«Литературная газета» опубликовала изложение этого выступления Катаева под названием «Мы благодарны партии».

Стоит внимания позднейшая запись Евгения Пастернака:

«Продолжая наш многолетний спор по поводу Эренбурга, папа сказал, что ему и Федину он предпочитает Суркова, чья позиция логически понятна и проста.

– Его откровенное непризнание всего того, что я собой представляю, требует непрестанной борьбы. Это – советский черт, его выпускают, чтобы одернуть, обругать, окоротить, вернуть рукопись „Живаго“ из Италии. Но я его понимаю: это искренне и неизменно в течение всей жизни. Он так и родился с барабаном на пупке. А Эренбург – советский ангел. Дело в самом спектакле – все роли в нем распределены. Эренбург ездит в Европу, разговаривает со всеми и показывает, какая у нас свобода, как всё прекрасно. И убежден в том, что знает, по каким правилам надо играть, что где говорить. И все в восхищении от того, что он себе позволяет. Такие люди мне непонятны и неприятны неестественностью положения и двойственностью своей роли» ( Б. Пастернак . Т. 11. С. 698).

«По поводу писем Пастернака Фельтринелли заявил: „Я знаю, как такие письма делаются“, – говорится в докладной записке Отдела культуры ЦК КПСС. – В газете „Корреспонденца сочиалиста“, издаваемой ренегатом Реалса, была напечатана крикливая статья о „русском давлении на Фельтринелли“, в которой во враждебных тонах рассказывалось о встрече Суркова с Фельтринелли. Очевидно, эта статья была инспирирована Фельтринелли» («А за мною шум погони…». С. 86).

Опубликовано также в сборнике «День поэзии – 1957».

Уже на пенсии Хрущев вспоминал: «Члены президиума ЦК не раз высказывали мнение, что Жуков движется в направлении военного переворота, захвата им личной власти. Такие сведения мы получали и от ряда военных, которые говорили о бонапартистских устремлениях Жукова. Постепенно накопились факты, которые нельзя было игнорировать без опасения подвергнуть страну перевороту типа тех, которые совершаются в Латинской Америке. Мы вынуждены были пойти на отстранение Жукова от его постов. Мне это решение далось с трудом, но деваться было некуда» (цит. по: Л. Млечин . Фурцева. С. 234).

Номер подписан к печати 2 октября.

Как вспоминает Лариса Лебедева, работавшая тогда в редакции, «во главе журнала стоял человек „выше критики“ – А. А. Сурков. В редакции он появлялся редко, в самых необходимых случаях, но „крыша“, как говорят теперь, была надежная» (НЛО. 2003. № 63. С. 218).

Как сообщил исполнительный директор Нобелевского фонда Микаэль Сульман, Борис Пастернак был в этом году так же, как и Альбер Камю, выдвинут на соискание Нобелевской премии. Его кандидатуру в последний день перед истечением срока, определенного для выдвижения кандидатур, предложил, пользуясь правом т. н. «комитетской номинации», шведский писатель, член Нобелевского комитета по литературе и будущий лауреат Нобелевской премии (1974) Харри Мартинсон.

И, хотя Пастернак в 1957 году премию не получил, секретарь Комитета Андерс Эстерлинг в докладе полному собранию Академии счел необходимым особо мотивировать перенос его кандидатуры на будущее:

«Борис Пастернак, в свою очередь, несомненно, внес оригинальный вклад, оплодотворивший поэтическое творчество России. Он, в частности, развил современный язык образов, что ставит его наравне с экспериментальными новаторами Западной Европы и Америки. Хотя Пастернак в целом несколько менее труднодоступен, чем Хименес <���испанский поэт, получивший награду в 1956 году>, он все же не принадлежит к тем поэтам, которые могут рассчитывать на широкий народный резонанс, и если награждать его теперь, непосредственно после Хименеса, то мировой общественности это наверняка может показаться слишком односторонним выбором. И, разумеется, было бы желательно, чтобы номинация была выдвинута из страны писателя» ( М. Сульман . С. 127).

«Кругом, как папиросный дым, разговоры о погромных статьях Софронова», – 10 декабря заносит в дневник Лидия Чуковская ( Л. Чуковская . Записки об Анне Ахматовой. Т. 2. С. 272).

Забавляясь, Дмитрий Шостакович здесь поменял инициалы А. П. Кириленко и А. И. Кириченко.

П. Н. Поспелову Шостакович присвоил здесь и в следующем перечне перевернутые инициалы А. П. Кириленко.

Это издание вызвало особую докладную записку заведующего Отделом культуры ЦК КПСС Д. А. Поликарпова и инструкторов Отдела В. Е. Баскакова и И. С. Черноуцана, где сказано, что вступительная статья И. Эренбурга «написана с групповых позиций и не дает читателю объективного представления о писателе, о масштабе его дарования и месте в литературе. И. Эренбург искусственно возвышает и по существу противопоставляет И. Бабеля всем советским писателям, подчеркивая его „особый талант“, „особое восприятие мира“, рассматривая его творчество вне литературного процесса эпохи. В статье ни слова не сказано о противоречивости творчества писателя, о его ошибках и заблуждениях» (Аппарат ЦК КПСС и культура. 1953–1957. С. 727). Выполняя поручение ЦК КПСС, журналы «Вопросы литературы» и «Знамя», а также «Литературная газета» подвергли это предисловие «серьезной, обоснованной критике».