Шабданбай Абдыраманов - Белый свет

Ко всему прочему, Саяк купил радиолу и стал слушать такую музыку, от которой Жокен готов был выть. Особенно раздражала его Героическая симфония Бетховена. С первых же аккордов у Жокена возникало чувство, что его чуть не насильно тянут в какой-то иной, совершенно ненужный ему, чуждый мир. Когда Саяк был в своей комнате один и ставил эту пластинку, Жокен сразу же включал телевизор на полный звук и тем вынуждал слепого выключить радиолу. Но когда к Саяку заходили парторг лесхоза с женой или местные учителя, Жокен, чтоб его не посчитали человеком отсталым и темным, не решался заглушать Бетховена, приходилось, стиснув зубы, слушать.

Близилась полночь, а Жамал все не ложилась спать. Уходя на работу, Жокен сказал, что обязательно вернется. А раз так, она должна ждать мужа хоть до утра, должна встретить его. И хотя часто он возвращается пьяным, она за это его не осуждает: хорошая женщина не вмешивается в мужские дела.

Услышав шаги во дворе, Жамал повернулась к трюмо, пытливо вгляделась в свое отражение, легким движением поправила косынку. Тут раздался стук в дверь.

— Кто это? — вскрикнула Жамал. Она подбежала к двери и чуть не лицом к лицу столкнулась с Саяком.

— Это ты, Саяк?

— Как видишь, я.

«Странно, — подумала она. — За весь год, что он живет у нас, никогда даже не задерживался возле этой двери, проходил прямо в свою комнату. А вот сейчас, в полночь…»

— Что случилось, Саяк? — спросила Жамал удивленно.

— Ничего особенного, ты не беспокойся… Жокен дома? Не приходил? Позволь, Жамал, подождать его здесь: у меня нет ключа от своей комнаты.

— Пожалуйста, Саяк. Я сама беспокоюсь, не случилось ли что с Жокеном, обещал к вечеру приехать, а уже ночь скоро.

Саяк шагнул к дивану, нащупал его спинку и сел.

Жамал повернулась к сверкающему хрусталем серванту, стала протирать и переставлять вазы, рюмки, салатницы. Этим она занималась, для того чтобы убить время, и до появления Саяка, а теперь — для того чтобы успокоить себя. Она догадывалась, что пришел Саяк неспроста, и тревога медленно закрадывалась к ней в душу.

— Он обещал тебе сегодня прийти? — рассеянно спросила Жамал.

— Нет, — нехотя отозвался слепой, — но я немного подожду его здесь, а если не появится, пошлю к нему на участок кого-нибудь.

После того ночного разговора, когда она нагрубила Саяку, унизив себя из-за денег, Жамал стала стесняться и даже бояться его и потому не решилась спросить, зачем так срочно нужен ему Жокен.

…Сегодня утром, когда Саяк пришел на работу, Ахматбек сказал ему: «Звонили из обкома. Завтра тебе надо ехать в город. Захвати все свои документы. В одиннадцать часов утра тебя примет секретарь обкома».

Саяк вспомнил разговор, состоявшийся месяц тому назад в школьном отделе обкома. Тогда пожилой завотделом сказал, что областному Обществу слепых и глухонемых очень нужен специалист, владеющий точечным письмом.

— В нашем городе есть учебно-производственное предприятие, при нем школа, где обучаются слепые и глухонемые дети. К сожалению, учителей, знающих точечное письмо, не хватает. К нашему счастью, вы, товарищ Акматов, как мы узнали недавно, специалист в этом деле. Вот и решили предложить вам работу в областном Обществе слепых и глухонемых. Вы будете занимать там один из руководящих постов и учить детей. Мы вас обеспечим персональной машиной и шофером, одновременно он будет вашим опекуном. Думаю, вы понимаете значение этого дела. Мы ждем вашего согласия.

Саяк задумался на минуту и нерешительно пожал плечами:

— Я же не педагог.

— Подумайте, товарищ Акматов Вы наверняка справитесь с такой работой. Подумайте о детях, которые ждут вас…

Несколько дней спустя Ахматбеку Примбердиеву на областном партийном активе сообщили во время заседания, чтобы он зашел к секретарю обкома. Поинтересовавшись положением дел в лесхозе, секретарь заговорил о Саяке. Ахматбек отвечал на его вопросы подробно, характеризуя Саяка как делового, эрудированного работника. В заключение сказал:

— Раньше я и не представлял себе, что слепой человек может делать для людей так много.

— Товарищ Примбердиев, вы с ним, чувствую, стали друзьями. Не потому ли вы видите, как сквозь увеличительное стекло, его положительные качества?

Ахматбек смутился, но ответил твердо:

— Во всяком случае, я вижу его таким.

По лицу секретаря обкома скользнула улыбка:

— С вашим юристом Акматовым я тоже встречался. Меня заинтересовали его беседы с работниками лесхоза и колхозниками. Этот слепой человек произвел на меня глубокое впечатление. Могу сказать, что мое мнение об Акматове совпадает с вашим. Мы хотим его взять сюда и поручить ему самостоятельный участок.

— Да, я слышал, его приглашали в школьный отдел обкома, спрашивали, согласен ли он учить слепых детей.

— Не только это, думаем доверить ему крупное учебно-производственное предприятие, где трудятся в основном инвалиды.

…— Не хочется расставаться с тобой, Саяк, но и уговаривать тебя остаться у нас я не вправе, — сказал Ахматбек. — Тебе, судя по всему, предложат руководящую работу на большом предприятии, где работают здоровые люди и инвалиды. При твоей энергии, образованности, настойчивости ты для них, конечно, многое можешь сделать.

Разговор этот взволновал Саяка. Ему казалось, что если он уедет отсюда, то навсегда лишится самого дорогого — того, чего не сможет найти нигде. И предстоящая жизнь в городе, какую бы должность он там ни занимал, невольно представлялась безысходной, никчемной, холодной. Он не знал, что ему делать, что сказать завтра секретарю обкома.

Почти год он здесь, привык к этим людям, к своей работе, к чистому воздуху, к многозвучной таинственной жизни леса, к милой, так привязавшейся к нему Алиме, к Жамал, пусть она и проходит мимо него, не говоря ни одного теплого слова… Грустно подумать, что вместо этого с утра до вечера он будет слушать шарканье шин по асфальту и нескончаемые шаги неведомых ему людей.

Эти грустные и дорогие сердцу Саяка думы прервали донесшиеся из коридора тяжелые шаги Жокена. До этого сородича еще вчера дошел слух, что Саяку предлагают ответственный пост в областном центре.

…Всю ночь Жокен не мог заснуть, его мучила зависть. Ему отчетливо представлялось, как в белоснежной рубашке, в отутюженном костюме, плечистый, спокойный Саяк сидит в большом кожаном кресле в просторном кабинете секретаря обкома. То вдруг ему начинало мерещиться, что никакой там не Саяк, а сам он, Жокен, сидит в этом кресле. Худощавый, с седыми усами секретарь обкома разговаривает с ним приветливо, широко улыбается.

— Товарищ Жокен Капарович, — говорит он, — вам доверяем большое лесное хозяйство и судьбы многих людей. Прежде чем пригласить вас, долго мы искали подходящую кандидатуру. В нашем списке были десятки фамилий, но выбор пал на вас. Мы вас знаем как прекрасного хозяйственника, энергичного, знающего человека, талантливого организатора, и мы желаем вам больших успехов на новом посту… — Секретарь обеими руками пожимает руку Жокена, и Жокен, чтобы подчеркнуть свою искреннюю преданность ему, крепко прижимает его к груди.