Шабданбай Абдыраманов - Белый свет

Алтынбек в ужасе бросил трубку на рычаг, будто она вдруг в руках у него превратилась в гремучую змею, готовую в любую минуту броситься на него…

Теперь каждую ночь во сне к Алтынбеку являлся Хакимбай, худой, черный, с упреком в глазах, и молчал… Алтынбек покрывался ознобными мурашками и цепенел от ужаса до утра, не в силах проснуться и таким образом избавиться от преследовавшего его кошмара.

Днем же он вспоминал свой давний разговор с Хакимбаем об автоматической линии в отделочном…

Тогда он резко сказал Хакимбаю у себя в кабинете:

— Чтобы сегодня агрегат работал… К празднику должны дать первые метры продукции с автоматической линии — это наш достойный подарок Октябрю!

— Но, Алтынбек, — пытался возразить Хакимбай.

— И слушать не буду… Приказываю, понятно? В лепешку разбейся, а чтобы линия сегодня же действовала!

И Хакимбай, опустив голову, ушел в цех.

Именно это страшное воспоминание довершило переворот, уже давно и необратимо наметившийся в душе Алтынбека. Его лестница оказалась высокой, да непрочной… Ох и катиться бы ему с нее, все кости переломал бы!.. Слава аллаху, теперь он понял, что в жизни можно избавиться от наказания, от тюрьмы и от сумы, от страха, от грозного врага, но не от собственной совести…

Теперь Алтынбек, как выздоравливающий после тяжелой изнурительной болезни, радовался самым простеньким радостям, которых раньше в своей гордыне не замечал. Постепенно свыкся и перестал противиться самому сильному своему желанию — поехать в родной городишко, в свой брошенный дом… Он уговаривал себя, что едет только для того, чтобы покончить с делами, мол, приедет и уедет… Снова спохватывался, мол, что люди подумают… И первый раз в жизни по-настоящему рассердился на себя: «Да что я — все люди да люди! Да что они — из другого теста сделаны! И они не всю жизнь один мед едят…»

Алтынбек так неожиданно и стремительно появился в кабинете Беделбаева, что тот вздрогнул и чуть не выронил очки, которые он в это время протирал носовым платком. Темир Беделбаевич, не узнавая Саякова, обиженно нахмурился и водрузил на нос знаменитые линзы — теперь директор смог рассмотреть своего «вероломного» посетителя как следует.

— Вах, Алтынбек! Какими судьбами?..

А тот улыбался широкой благодарной улыбкой, уловив в голосе директора добрые покровительственные нотки.

— Как же слыхал-слыхал!.. Значит, в управлении трудишься?.. У нас, конечно, должность твоя была выше… Но, что ни говори, столица!.. Сейчас это престижно! Модно! Да и что вам, молодым, за одно место держаться! Надо, надо силы свои испытать, мир посмотреть, а осесть еще успеете, да и семеро по лавкам у тебя не сидят, — вдруг почему-то потупил взгляд Темир Беделбаевич. — Ну что ж, хвались успехами…

— Да нечем хвалиться, — просто сказал Алтынбек, чем весьма удивил директора, привыкшего к его изворотливости в речах и делах.

— Что ж так? Хотя, конечно, работа — везде работа, где ни устройся… Везде хорошо, где нас нет, — сразу переменил мнение Темир Беделбаевич.

Алтынбек горько усмехнулся, мол, узнаю директора: не любитель Беделбаев возражать, умеет и нашим и вашим поддакнуть, всем вкусам угодить…

А Беделбаеву действительно не хотелось огорчать Алтынбека. Что им теперь делить? Только еще на одного обиженного станет больше на земле.

— Конечно, Алтынбек, поспешил ты с увольнением… Зачем горячку порол? План выполнял, проценты давал хорошие… А недочеты, у кого их не бывает… Верно, ох как верно — только кто ничего не делает, не ошибается! Ты мне-то хоть, старику, скажи, почему сбежал?

— Не догадываетесь, Темир Беделбаевич? — вдруг стал прежним, заносчивым Саяков.

«Фу-ты, лучше бы промолчал, — рассердился на свое недомыслие Беделбаев, — очень надо мне знать его секреты! А теперь, кажется, выпустил из бутылка джинна…» А вслух удивился:

— Загадками говоришь, сынок!

— Никаких загадок, Темир Беделбаевич! Ушел, потому что совесть замучила…

Совесть у Саякова — это что-то новенькое! Если из-за Бурмы и сына, то зачем сюда примчался. О, Темир Беделбаевич, что их сводил и разводил?.. А если совесть заела оттого, что чуть Бабюшай не угробил, так пусть идет к Жапару или Кукареву!..

— Не буду вас томить неизвестностью, Темир Беделбаевич, имею в виду смерть начальника производственными мастерскими Хакимбая Пулатова…

— Понятно… — вздохнул директор, — значит, живешь по принципу: вдвоем тонуть веселее. А я-то, старый дурак, доверял тебе, при случае оставлял своим заместителем!..

— Так, да? А я думал, что и мучаетесь тем же… Значит, ошибся!..

— Алтынбек, это не великодушно! — взмолился вдруг Беделбаев. — Я старый человек… Не вашего поколения! И все эти штучки мне непонятны. Правда, видно, засиделся я, пережил свое время… За это и расплачиваюсь, — совсем поник седой головой директор.

— Хотите, чтобы пожалел? А вы меня пожалели, когда с готовностью мое заявление подмахнули? Ваш стиль руководства я, слава аллаху, усвоил — с больной головы на здоровую…

— Алтынбек, одумайся! Что ты говоришь? — замахал на него руками Беделбаев.

— Ничего, я вам напомню все по порядку, все как было… Действительно, вас тогда не было — повезло же вам! Но я же звонил и в Москву, и в Сочи, спрашивал «добро»! А вы: «А как ты сам, Алтынбек, считаешь? Какая готовность линии? Выдержит?.. Вах-вах, хорошо бы к празднику!.. Наверху будут довольны, отметят нашу работу…» Правильно говорю?

Беделбаев едва сидел, опершись обеими руками о стол, и каким-то неподвижным взглядом, как будто одними очками, смотрел на Саякова.

— Конечно, теперь вы в стороне! А тогда вам очень мое предложение понравилось! Сознаюсь откровенно, знал я, чем вам угодить!.. Да что это вы так испугались, не одного же вас обвиняю?

— Зачем ранишь старое сердце? Одна моя вина, Алтынбек, что доверился тебе… Страшный ты человек, Саяков, страшный!

— Простите, не знал, что вы так близко к сердцу примете мой разговор, Темир Беделбаевич, — сказал вдруг ровным голосом Алтынбек и примирительно добавил: — Не все от нас одних зависит… Извините, если что… Право, не хотел!

Беделбаев даже не кивнул ему на прощание головой. Он сидел, боясь пошевельнуться… Все его сознание было направлено на откуда ни возьмись появившуюся в груди ниточку, которая болезненно натянулась и звенела тоненько-тоненько, грозя каждое мгновение оборваться… «Оборвется — и конец, — почему-то совершенно спокойно подумал Темир Беделбаевич. — Да, о чем у нас был разговор с Алтынбеком? Зачем он приходил?..»

Когда ниточка перестала натягиваться, отпустила и боль. Беделбаев осторожно вздохнул, достал таблетку, запил водой. Вскоре боль утихла, но сильно разболелась голова, и он снова принял таблетку.