Ахмет Мальсагов - Человек, которому всегда трудно

Я смеюсь от этих слов Мути. А кто те двое, что идут следом за Цирценисом и так оживленно разговаривают? Один — наш. Человек из района, Газзаев. Я прячусь за станком, пока все они мимо нашего цеха не прошли. А женщина… Кто она? Очень подтянутая, энергичная женщина, еще довольно молодая. Наверное, это и есть Ярцева, начальница Цирцениса. Ее я не знаю, а к Цирценису я обязан отнестись как к своему личному гостю. Он хоть и не ко мне приехал, но я-то ведь в его доме бывал, хлеб-соль у него ел. Даже с гуляшом. Надо ответить ему гостеприимством.

Вот тут бы Марзи мне пригодился. Уж что-что, а рецепты на все виды гостеприимства у него найдутся. Самое простое, конечно, сказать Цирценису: «Мой дом — ваш дом». Такие слова словами и останутся. Получится «красивый разговор», как сказал бы Марзи, потому что никакого дома в поселке у меня нет. Не потащишь же гостей в комнату общежития, где еще надо суметь разбудить Башира. А в аул везти гостей… Это для них далеко.

В ресторан пригласить вечерком? Нет, в Дэй-Мохке ресторан такой, что с приличными людьми туда лучше не ходить.

Ломал я над этим голову, ломал и так расстроился, что две детали запорол. Вы скажете: зачем так переживать? Да потому, что я вспомнил, как однажды уже погорел с гостями. Приезжал из Грозного к нам на завод корреспондент радио со своим шофером-оператором. Им надо было записать на пленку кого-нибудь из молодых рабочих, которые пришли к станку после окончания ПТУ. Не обязательно передовика, а просто чтобы парень рассказал, какие у него первые трудности, как ему старшие помогают.

Почему-то показали на меня. Наверное, потому что я как раз за неделю до этого запустил станок на обратный ход, рассмешил всех в цехе. Ну, я рассказал в микрофон, что смог. Про Ивана Дмитриевича рассказал, как он мне помогает. Корреспондент и оператор — молодой парень, чеченец, — замучились со мной, пока из меня десять слов вытянули. Наверное, километр пленки потратили. Да еще вдруг магнитофон у них вышел из строя. Хорошая такая машинка, венгерская марка «Репортер-5». Рублей триста стоит, не меньше.

Я очень переживал, что столько времени и нервов люди на меня затратили, без обеда остались… Разве можно так просто отпустить их? А что делать — не знаю. Тут бы любой старик растерялся. Бросить станок, повести их куда-нибудь на обед не могу, мастер и так уже косится на меня.

Вот тут-то я и погорел, хотя сначала мне показалось, что здорово придумал. Дело было сразу после получки, я вытащил два червонца, сую их в карман шоферу и шепчу ему: «Сделай мне одолжение, свози своего товарища в ресторан, устрой обед от моего имени». Этот чеченец очень удивился и говорит мне потихоньку в ответ: «Забирай свои деньги, сумасшедший ингуш, ты где о таком диком обычае слышал?» Корреспондент, русский парень, все это заметил и тоже удивился. Потом видит, что я готов лопнуть от стыда, и очень ловко вывернулся: «Спасибо, Шамо, но лучше давай сделаем так. Мы когда-нибудь специально приедем в твой аул. Считай, что один индюк наш, хорошо? А сегодня нам и обедать некогда…»

После этого случая ребята в цехе еще очень долго издевались надо мной. Как зайдет разговор о чьих-нибудь гостях, так показывают на меня: вот специалист, он может вам посоветовать, как гостей принять.

— Иван Дмитриевич, как бы вы поступили на моем месте? — спрашиваю я, вытирая руки ветошью, и рассказываю о своей заботе.

— Ох и любите вы, горцы, себе проблемы сочинять! — отмахивается он. Потом все же советует: — Да поведи ты этого своего Цирцениса после смены в столовку. Только прихвати в магазине бутылочку и подашь ему под столом стаканчик. А даме — шоколадку. Еще бы лучше — букетик, дамы это уважают, да откуда у нас в поселке букет…

Нет, не поведу я гостей на тридцатикопеечный обед в столовую…

Я советуюсь с Мути, он мне предлагает:

— Веди ко мне домой. Не хочешь?.. Ладно, выкинь это из головы. Что-нибудь придумаем.

«А зачем придумывать, если все давно придумано людьми?!» — соображаю я вдруг. Я бегу в общежитие. Возвращаюсь в цех с книжечкой «Вежливость на каждый день» и усаживаюсь в сторонке на противопожарном ящике с песком.

— Чего ты вдруг за книжку взялся? — спрашивает, пробегая мимо, Мути.

— Геометрию одного резца ищу.

— У-у, как у токарей все по-ученому.

Пока контролер ОТК щупает выточенные мною шайбы, у меня есть время найти в книжке то, что мне необходимо. Вот, пожалуйста, целая глава «Мы в гостях, гости у нас».

Во всей главе ни одной строчки, нужной для меня! Представляете? Кроме, пожалуй, одной: «Неожиданный визит гостя всегда приносит нам беспокойство». Это как раз про меня.

Вот вам и Европа. Да наш Марзи ей сто очков вперед даст!

Но Европа кое в чем абсолютно не согласна с Марзи. Он водил к профессору Штеберу тридцать своих приятелей со всех шашлычных и с дровяного базара. А в польской книжечке говорится, что вести с собой в гости встреченного на улице приятеля не разрешается. Даже знакомого или родственника, приехавших к тебе погостить, нельзя брать с собой. Сам ты и то не имеешь права так уж запросто побывать у своих. Ух, как бы плевался Марзи, если бы я прочел ему про это: «Визиты иногородних при современном образе жизни создают для хозяев серьезные проблемы. У знакомых и даже у родственников можно останавливаться только после многократного настойчивого приглашения…» Хаматхан — Доктор наук — проголосовал бы за такое правило обеими руками, чтобы начать наконец спокойно спать на собственной кровати.

«Когда подавать кофе»… «К закускам — водка. Никогда коньяк!» Прямо как пункты Уголовного кодекса. Не смей нарушать. Крепко у них в Европе дело поставлено. Как рассаживать гостей… «В наше время не очень удобно, когда хозяйка сидит во главе стола, ведь ей придется не раз выйти на кухню». Пусть она вообще попробует за стол сесть! Марзи однажды чуть не палкой поднял Буку, заметив, что она нечаянно присела к столу.

Насчет того, где кого за столом посадить, поляки тоже ломали голову, это сразу видно. И все равно до ингушей им далеко. У нас это целая наука — где кому сесть. Чеченцы всегда посмеиваются над нами за это. Дедушка любит рассказывать один чеченский анекдот, он считает, что никто на Кавказе не умеет складывать анекдоты смешнее, чем чеченцы. Недаром вспоминают слова Шамиля, вождя горцев, восставших в прошлом веке против царя: «На родном аварском языке я командую в бою, по-кумыкски говорю о любви, а шучу только по-чеченски».

Анекдот такой, он короткий. Чеченец едет по делу через ингушский аул. Его не хотят пропустить без внимания, срочно режут барашка. Но гость никак не может сесть за стол, он торопится. Закончив где-то свои дела, он через три дня возвращается через тот же аул. И что же? Оказывается, не опоздал к столу: здесь все еще только договариваются, кому где сесть. Каждый скромничает, старается уступить другому местечко повыше, причем надо учесть все: кто кому зять, у кого белых волос больше…