Юрий Колесников - Земля обетованная...

— Прости меня, брат Фаик! Прости! — поклоном ответил человек, которого здесь звали «учителем». — Не сразу я вразумел, о чем ты собираешься поведать нам. Слыхал и я про страшные дела в день «Небимуса», слыхал, конечно… Верно это, люди! Правду чистую говорит брат Фаик: англичане горой стоят за палестинских феодалов и исраильских богачей, а золото получают они от тех и от других… Много золота! Очень много, братья мои! Слепцы только не могут этого видеть… А рабочим людям давно пора знать, что в пустом желудке палестинца сосет не меньше, чем в голодном желудке исраильтянина! И тоже пора знать, что тем и другим лучше держаться друг за друга, вместе не давать сатане забрать наш хлеб!.. У кого на плечах голова, а не тыква, тот уже понимает это! Понимает, да-а!

Хаим начинал догадываться, почему перед бывшим учителем закрыли свои двери школы… Пригляделся к нему, посмотрел и на остальных: внимательно слушали его грузчики, одобрительно кивали.

Разговор о житейских трудностях перешел на библейские темы. Фаик и сосед Хаима заспорили о том, кого имел в виду бог — иудеев или арабов, когда сказал Аврааму: «Дам землю твоему семени от реки Египет до большой реки Евфрат»?

Хаим понял, что подобные темы являются в этих краях постоянными и трудно определить, кто прав. Того же мнения, видимо, придерживался и араб в белой чалме. Деликатно, с оглядкой, чтобы не обидеть ту или иную сторону, он сдерживал страсти спорщиков. То шуткой, то разумным словом учитель клонил их к примирению. Он напомнил им, что по библейским сказаниям и писаниям Магомета у Авраама было два сына: Исмаил, родившийся от Гагари и ставший родоначальником северных племен арабов, и Исаак, родившийся от Сарры и положивший начало народу израильскому.

— Это по-вашему, по-арабски, она — Гагарь! — горячился сосед Хаима, грузчик Давидка. — А по библии и талмуду ее звали Агарь! Она египтянка и считается побочной женой Авраама… И это потому только, что у него не было потомства от Сарры. Сарра была его женой. Это она сама велела Аврааму сойтись с египтянкой… Агарь была прислугой…

Фаик истошно закричал:

— Нет! Не твоя тут правда, не твоя правда, Давидка! Гагарь первая жена отца Ибрагима. Первая! Пусть она Агарь, пусть она побочная, пусть она была прислугой раньше, — она первая! Первая жена его!.. Исаак второй сын! Второй! Сарре было девяносто лет, когда на свет появился Исаак… Девяносто лет! Исмаилу уже было тридцать шесть лет…

В разговор снова вмешался учитель:

— К чему спорить? К чему это, добрые люди? Мы не дикари… А разумные люди считают, что бог, когда сказал «дам землю твоему семени», то имел в виду всех потомков Авраама… А праотец Авраам, или, как зовем его мы, мусульмане, отец Ибрагим, — одно и то же лицо! Любил он, видать, шалить… Вот и спор оттого теперь возникает. Поспал себе с одной женой — Саррой, поспал с другой — Гагарь, потом вернулся к Сарре и, может быть, от этого стал праотцом стольких народов? А они, олухи, вот уж сколько тысячелетий никак не разберутся, кто от какой жены происходит? Путаница эта давняя, братья мои, к чему нам сейчас спорить? Разве нет у нас других бед?

Грузчики сдержанно улыбались, еще не решаясь друг перед другом откровенно поддержать учителя. Лишь один из них притворно наивным тоном спросил:

— Оттого, говоришь, учитель умный, стал он праотцом многих народов, что был многоженец и напутал, какой сын от какой жены?

— Вах-ва! — с невинным видом ответил учитель. — А ты, человек добрый, не знаешь разве, что сказал мудрец? Вах-ва!.. Он ведь сказал, что от многих жен не станешь умен, но зато наверняка наплодишь вереницу племен!..

Уже более оживленно последовали острые реплики в адрес великих и малых святых, затем все разразились дружным смехом. Сумрачным оставался лишь курильщик гашиша Фаик. Недовольными взглядами косился он то на одного, то на другого, а когда слушал, о чем говорит араб в белой чалме, осуждающе качал головой и тихо что-то шептал.

Учитель притворился, будто не замечает этого, и снова заговорил:

— Еще тысячу лет назад добрый брат наш — арабский поэт Абу’ль — Алла-эль Маарри написал мудрые, достойные упоминания слова: «Христиане, мусульмане, маги и иудеи одинаково заблуждаются. На свете теперь два рода людей: у одних есть разум и нет веры, у других есть вера, но нет разума!»

При этих словах курильщик гашиша решительно повернулся спиной к кругу собеседников, встал на колени и, раскачиваясь вперед-назад, забубнил молитву. Учитель замолчал. Приумолкли и остальные.

Осторожно, стараясь не нарушить тишину, установившуюся из уважения к молящемуся арабу, Хаим посидел немного, затем поднялся и направился к водопроводной колонке. Со стороны станции до него донесся какой-то невнятный шум. Стремглав побежал он туда и не ошибся. У товарной кассы несколько человек выкупали грузы. Одному из них, прибывшему за минеральными удобрениями, Хаим тотчас же вызвался помочь.

Когда удобрения были погружены в высокую двуколку с впряженной в нее парой тощих мулов, хозяин расплатился с Хаимом и, видимо, заметив его старательность и скромность, предложил поработать в своем хозяйстве.

— Понравится — останетесь, а не понравится — так разойдемся, никто не будет в убытке, — доброжелательно сказал он.

Не колеблясь, Хаим согласился. Заработанные деньги он тотчас же отнес Ойе.

Хозяин Шимон Зиссман, к которому Хаим Волдитер нанялся на работу, был родом из Болгарии. Более двадцати лет тому назад он в числе первых переселенцев обосновался в этих краях. На арендованной земле трудились все члены семьи — сам Шимон, его жена Циппора и четырнадцатилетняя дочка. Была у Зиссманов и работница — еще молодая, одинокая женщина, приехавшая из Египта, черная, как смола, и пышная, как кулич. Звали ее по привычке «фрэнка», хотя она имела, разумеется, имя и фамилию. Работоспособностью эта женщина напоминала Хаиму главного экспедитора Давида Кноха, но в отличие от него была предельно честна, невероятно говорлива, незлопамятна и суеверна.

— Что ты уставилась на вымя коровы?! — кричала она поденщице-арабке. — Сунь сейчас же кукиш себе в глаза, скорее, ну! Можно же сглазить так, не дай бог!

Не раз собиралась она выйти замуж, но браки расстраивались: то жених оказывался несговорчивым, то она не принимала условий жениха. Когда же наконец состоялась помолвка и даже били тарелки на счастье, то жених, получив в качестве «аванса» часть денег из приданого невесты для открытия бакалейной лавчонки, исчез. «Фрэнка» долго ждала его, много слез пролила, а на настойчивые советы объявить розыск, обратиться к адвокату отвечала: «Раз нет счастья, так к чему же еще расходоваться на адвоката? Если его и найдут, так он мне нужен будет, как корове «здрасте», а деньги все равно я не получу обратно! Он ведь тоже возьмет адвоката… Пустые хлопоты».