Юрий Колесников - Земля обетованная...

— В Москву, говорят люди! — подсказал кто-то из толпы. — Правда это?

— Не стану таить от вас, братья, мои. Правда. Туда я ездил, с хорошими людьми толковал о тяжкой жизни наших палестинцев… И за это тоже поплатился тюрьмой… Мой давний «друг» знает и об этом… Но мир не без честных людей. Нашлись они и среди арабов и среди евреев. Они и помогли мне… Выпустили. А Медведь вскоре получил под зад коленом. Не поделился барышом с начальством — вот и вышибли с теплого местечка! Теперь «другом» нашим стал!

Медведь в сердцах плюнул и, сопровождаемый дружным хохотом грузчиков, отошел в сторону.

Пронзительный свист одного из грузчиков оповестил товарищей о прибытии к концессии рейсового автобуса из Хайфы. Все, словно стая изголодавшихся ворон, с криком бросились к автобусной стоянке. Судя по обилию багажа на крыше приближавшегося автобуса, пассажиров в нем было немало. И хотя некоторым пассажирам еще предстоял неближний путь, все вышли из раскаленного, как духовка, салона машины. Одни бросились в кофейню — промочить горло, другие — в ресторан. Вокруг автобуса мгновенно выросла толпа: здесь были родственники и знакомые приехавших, маклеры, комиссионеры и проститутки, охотящиеся за клиентами, представители англо-арабо-еврейской администрации и стражи порядка, по долгу службы сменившие полицейские мундиры на штатские костюмы, и, наконец, просто зеваки.

Хаим с горечью наблюдал, как только что дружно и мирно беседовавшие грузчики с яростью вырывали друг у друга чемоданы и, с трудом взвалив добычу на плечи, задыхаясь и обливаясь потом, плелись за владельцами багажа.

Не желая да и не чувствуя себя физически способным вступить чуть ли не в драку с опытными грузчиками, Хаим выбрался из толпы и, не оглядываясь, удрученный, направился домой. И все же он несколько дней приходил к автобусной концессии, часами околачиваясь без дела в надежде что-то заработать.

Здесь всегда было шумно и суетно. Бродячие продавцы пирожков и сладостей, разносчики кофе и газет, чистильщики обуви, лудильщики и паяльщики утвари, маклеры и всякого рода комиссионеры сновали с рассвета дотемна с огромными лотками, высокими кувшинами или объемистыми чайниками и маленькими чашечками, с сундучками, корзинами или переброшенными через плечо мешками с инструментом и, нараспев, стараясь перекричать друг друга, расхваливали свой товар:

— Ай свежие, ай вкусные, ай румяные!..

— Есть хаиса! [124] Финики с маслом и кислым молоком в муке. Дешевая хаиса!

— Чистим-почистим, блеск будет, гореть будет, как новый будет!

— Вот хариса! [125] Толченая пшеница с мелко нарубленным мясом. Тут самая лучшая хариса! Спеши на харису! Кончается хариса!

Всякий раз Хаим глотал слюну, когда приходилось слышать короткий, но пронзительный выкрик:

— Эл-лектрико! Эл-лектрико!

Никто не знал, какая существует связь между словом «электрико» и пирожками, начиненными разваренным горохом с укропом. Никто не знал имени их продавца. В отличие от других бродячих торговцев этот однорукий старик появлялся со своей корзиной, висевшей на перекинутом через плечо ремешке, ровно через полчаса после отхода автобуса. К тому времени носильщики уже успевали положить первые пиастры в карман.

Разноголосый шум доносился из кофейни, расположенной по соседству с билетной кассой автобусной концессии: под узкой полосой замызганного брезентового тента, за тесно расставленными круглыми столиками неумолчно галдели посетители. Между столиками, ловко лавируя с высоко поднятыми подносами, сновали официанты в коротких, когда-то белых куртках, на ходу выкрикивали заказы на кухню:

— Один кофе двойной!

— Два раза кофе по-турецки!

— Три бокала чистой…

С раннего утра и до поздней ночи здесь звонко шлепали шашками. Вокруг игроков толпились любители поглазеть, позубоскалить, а то и поспорить, делая ставку на того или иного игрока, темпераментно комментируя, горячась и ссорясь. Перед броском костяных кубиков «болельщики» игры «шешь-бешь» [126] Турецкая игра. на мгновение замирали, смолкал смех, азартный спор. И тут же непрочную тишину вновь разрывал оглушительный взрыв восторженных криков, проклятий и ругани.

Дважды в день, утром и перед вечером, в эту суету и гвалт врывались звонкие голоса мальчишек-газетчиков. С их появлением в кофейне с новой силой разгорались суды-пересуды, обсуждение всякого рода событий и особенно, разумеется, войны в Европе. Очередной сенсацией, о которой Хаим узнал из выкриков газетчиков, было соглашение руководителей арабов с сионистской верхушкой о прекращении распрей и оказании помощи англичанам в войне против стран оси.

Хаим вспомнил все, что за короткое время службы у Симона Соломонзона ему довелось услышать и узнать об «истинных целях и намерениях главарей «Акционс-Комитета», о средствах, к которым те прибегали для достижения своих целей. Поразмыслив, он пришел к выводу, что заключенное сионистами соглашение — очередная афера. Но сказать об этом грузчикам не осмелился. Ему стало стыдно смотреть в глаза этим доверчивым людям, и он потихоньку вышел из толпы. Шофер, возившийся около автобуса, подозвал его и попросил помочь поднять тяжелое запасное колесо на крышу, а потом неожиданно предложил работать с ним в качестве помощника.

— Но жалованья никакого… Только чаевые. Попадаются иногда жирные, бывают и тощие… Неплохо перепадает и от перевозки и доставки писем… Так как, пойдешь?

Автобус, на котором Хаим Волдитер стал работать помощником шофера, был переоборудован из обыкновенного грузовика марки «Рео». Кузов, сбитый из крепкого алеппского дерева и обшитый жестью, вмещал лишь двадцать пассажиров.

Обязанности Хаима были не мудреные, но и не легкие: тщательно уложить багаж на огороженной металлической крыше автобуса, перевязать его так, чтобы веревка не портила чемоданы, и, главное, отвечать за сохранность багажа. А это было сопряжено с немалым риском. Предшественник Хаима поплатился жизнью за свою беспечность. Намаявшись за день, он в последнем ночном рейсе задремал, лежа, как всегда, на крыше. Вблизи Иерусалима, перед крутым подъемом с резким поворотом у большого ущелья, шофер убавил скорость. На это и рассчитывали притаившиеся за каменными валунами у обочины дороги налетчики. Один из них на ходу ухватился за лесенку на задней стенке кузова, вскарабкался на крышу автобуса и вместе с чемоданами сбросил сонного помощника шофера. После этого лесенку установили сбоку кузова автобуса.

Всякий раз, когда по завершении рейса Хаиму приходилось протягивать руку за чаевыми, он краснел и терялся. Бывали случаи, когда его щедро вознаграждали, но чаще пассажиры пользовались его нерасторопностью и «забывали» отблагодарить за сохранность багажа и за услугу.