Вячеслав Ковалевский - Брат и сестра

— А ты не обидишься?

— Ой, терпеть не могу твоей манеры играть в таинственное! Сейчас же говори, а то я повернусь и пойду одна!

Ирина сказала:

— У тебя потому не получается ни с кем равенства в дружбе, что ты деспотична, захватываешь первенство!

Зоя покраснела и сильно нахмурилась, потом расправила складки на лбу и пристально посмотрела на Ирину широко раскрытыми глазами, как бы желая убедиться — то ли Ирина хочет сказать, что на самом деле думает? «А может быть, Ирина права? — мелькнула у нее мысль. — Ведь Шура говорит почти то же самое». Слова Ирины задели ее.

— А ты очень страдаешь от моего деспотизма?

— Зойка, ты же сама прекрасно это знаешь! Отчего мы с тобой часто ссоримся? Потому что ты постоянно перебиваешь меня, когда я говорю, и начинаешь поучать тоном превосходства. Чего, например, стоит одна только твоя самоуверенная поговорка: «Само собой разумеется…»

— Ну ладно, — сказала Зоя, — обижайся, сколько тебе вздумается. У тебя тоже есть любимая поговорка: «А вчера Виктор мне сказал…»

Ирина остановилась как вкопанная и недоверчиво смотрела на Зою: действительно ли она это сказала? На глазах Ирины медленно проступили слезы. Зоя взяла ее за обе руки:

— Ирка, ну что ты? Неужели ты серьезно?..

Но Ирина вырвала руки, круто повернулась и пошла одна в противоположную сторону. Зоя тотчас же направилась следом за нею. Ирина пошла быстрее, но Зоя догнала ее и схватила за руки теперь уже так крепко, чтобы та не могла вырваться. Зоя старалась заглянуть ей в глаза. Она хорошо знала, что Ирина долго не может выдержать ее взгляда. Та несколько секунд крепилась, потом вдруг фыркнула и рассмеялась.

— Ты знаешь, что я вспомнила, когда ты вот так взяла меня за руки? — спросила она, продолжая смеяться.

— Ну?

— «Омлет»!

Как только Ирина произнесла это слово, Зоя откинула голову назад и тоже расхохоталась.

В седьмом классе Ирина писала стихи. Однажды она написала даже целую поэму. Понаслышке она знала слово «омлет», но думала, что это иностранное собственное имя, такое же, как шекспировский Гамлет, и дала герою поэмы, средневековому рыцарю, боровшемуся на стороне восставших крестьян, имя Омлет.

Ирина и Зоя стояли посредине тротуара и хохотали. Они долго не могли успокоиться. Стоило им взглянуть друг на друга — смех начинал их душить снова. Они перестали смеяться только тогда, когда увидели, что к ним приближается пьяный. Одет он был хорошо и вел себя спокойно. Но когда Ирина и Зоя хотели пройти мимо него, он небрежным движением руки сдвинул шляпу немного набекрень, потом, широко расставив руки, загородил проход и сказал с наглой улыбкой на красивом самоуверенном лице:

— Всю жизнь мечтал познакомиться с девушками, у которых такой непринужденный, искренний смех!

Ирина оробела, ей казалось, что именно с нее пьяный не сводит плотоядных покрасневших глаз. Она взяла Зою под руку и, прижавшись к ней, шепнула:

— Давай убежим!

— Ты с ума сошла! — громко сказала Зоя, освобождая руку, чтобы не чувствовать себя связанной в движениях. — С какой стати?!

— Совершенно верно! — подхватил ее слова нахал и, продолжая загораживать им дорогу, проговорил таким тоном, как будто обо всем уже договорился: — Сейчас мы возьмем на Ленинградском шоссе такси и поедем на Химкинский речной вокзал. Там чудесная отварная осетрина в белом соусе!

Ирина опять взяла Зою под руку, но та нетерпеливо отстранила ее от себя и смело пошла на пьяного, как будто тротуар был совершенно свободен.

Пьяный повторил было попытку помешать им пройти — опять широко расставил руки, но по мере того, как Зоя подходила к нему, он опускал их все ниже и ниже. Наконец он и вовсе не выдержал пристального, сурового взгляда Зои, отступил в сторону и, потупившись, снял шляпу с театральным шутовским жестом, делая вид, что разметает ею дорогу, и стараясь тем самым скрыть смущение.

Когда они отошли шагов на десять, Ирина заговорила:

— Глаза у него точно пиявки, после его взгляда хочется стать под горячий душ…

Но Зоя ее перебила:

— Не будем о нем говорить, с какой стати тратить время на всякую дрянь! О чем мы с тобой говорили?

Ирина все-таки боязливо обернулась назад, но увидела только спину пьяного.

Внезапно на нее нахлынуло чувство восхищения подругой, ей захотелось броситься Зое на шею и крепко поцеловать ее. Но та терпеть не могла подобного рода нежностей, Ирина прекрасно это знала. Она удержала порыв и ограничилась тем, что взволнованно заговорила:

— Какая глупая я была в прошлом году, совсем еще глупая! Представь себе, Зоя, я совершенно серьезно ревновала тебя к Нате Беликовой. Мне казалось, что у вас начинается дружба, вы часто ходили с ней вместе.

Зоя даже остановилась и с удивлением посмотрела на Ирину: неужели та может говорить об этом серьезно?

— Ната? — спросила она и после долгого молчания задала Ирине еще такой же короткий вопрос: — Ты что?

Потом, отмахнувшись с досадой от Ирины, опять пошла по тротуару.

— Ната и сейчас еще напрашивается на дружбу. Так разве же это человек?! Это — человечишка! Мальчики прозвали ее «и нашим — и вашим». Она бегает от Уткиной ко мне и обратно к Уткиной. Ей рассказывает обо мне, а мне пытается шептать об Уткиной. Ненавижу таких слизняков! Двуличная тихоня, неискренняя, завистливая, обидчивая. Стремится все разузнать, расспросить, а сама скрытная и делится только сплетнями. Нашла к кому ревновать! Хорошего же, оказывается, ты была мнения обо мне в прошлом году… Разве может у кого-нибудь завязаться с Натой Беликовой настоящая дружба? Разве можно ей что-нибудь доверить? Да если бы она даже клялась мне в своей преданности, я бы никогда не поверила ее клятве!

Ирина неожиданно спросила:

— Зоя, неужели тебе не хотелось бы дружить с кем-нибудь из мальчиков?

— А я отношусь к ним не хуже, чем к девочкам, — ответила Зоя. — Ты ведь знаешь Симонова — прекрасный товарищ! Димочка Кутырин тоже очень хороший.

— Да я не о том…

Зоя понимала, куда клонит разговор Ирина, но ей не хотелось говорить на эту тему. Здесь все было какое-то неясное, зыбкое, неизведанное, неопределенное, мысли обо всем этом приводили к каким-то тягостным неясным состояниям, которых Зоя терпеть не могла. Не обращая внимания на намеки Ирины, она продолжала:

— Так же, как я отношусь к Пете и к Димочке, я хотела бы относиться и к Ярославу Хромову. Он мне нравится. Ярослав прекрасно играет на рояле, но ему чего-то не хватает.

Зоя хотела сказать, чего же не хватает Ярославу Хромову, но ей помешала Ирина, резко вздрогнувшая от свистка паровоза, медленно пятившего задом состав пустых товарных вагонов на территорию завода, мимо которого подруги как раз проходили.