Георгий Марягин - Стратег и зодчий

В зал вошел президент Академии наук Карпинский.

Как всегда в толстой шерстяной куртке, старчески неторопливый, подстриженный под горшок, он ласково оглядел всех академиков, как старый школьный учитель своих учеников. За ним шел высокий, чем-то озабоченный академик Ольденбург.

Карпинский прошел к центральному креслу за столом, немного отодвинул его и, поклонившись собравшимся, сел.

Ольденбург вынул из портфеля лист с машинописным текстом, обвел взглядом конференц-зал и тихо, внятно сказал:

— Господа, извещение и программа сегодняшнего экстраординарного собрания были вам посланы. На собрание явились все члены Российской Академии наук, находящиеся в данное время в Петрограде. Разрешите мне приступить к ознакомлению высокого собрания с решениями, принятыми избранными вами комиссиями. Прошу вас заслушать протокол ее заседания. «Российская Академия наук, главная цель которой — содействовать развитию научного творчества, давно уже занята разработкой научных задач, тесно связанных с благом России; с самого времени ее основания и по ее поручению целый ряд академиков занимались изучением России, ее духовных и материальных сил. Академия все более и более расширяла эту свою работу, создавая в специальных комиссиях крупные научные объединения специалистов для планомерного исследования тех или других важнейших научных вопросов. Достаточно указать на некоторые академические комиссии: постоянная Центральная сейсмическая комиссия (1900), Магнитная (1908), Ломоносовский комитет (1916), Комиссия по изучению естественных производительных сил России (1915), Комиссия для составления диалектологических карт русского языка (1902), Комиссия по изданию «Академической библиотеки русских писателей» (1908), Комиссия по сборнику «Русская наука» (1917), Комиссия по изучению племенного состава населения России (1917). С такой точки зрения Академия наук признает желательным дальнейшую организацию научной работы по тем задачам, которые ближе всего касаются ее деятельности, в тех формах, какие она по мере сил вырабатывает, с привлечением к участию в научных исследованиях русских ученых-специалистов, как членов академических комиссий. Академия полагает, что значительная часть задач ставится самой жизнью, и Академия всегда готова по требованию жизни и государства приняться за посильную научную и теоретическую разработку отдельных задач, выдвигаемых нуждами государственного строительства, являясь при этом организующим и привлекающим ученые силы страны центром».

— Считаю необходимым утвердить, — сказал академик Шахматов.

— Нужно ли спешить с ответом? — многозначительно глядя на академиков, сидевших напротив, спросил Платонов. — Сейчас времена неожиданных перемен.

— Нужно! — отрезал Стеклов. — Комиссия точно определила: задачи ставятся самой жизнью. Они нужны народу. А о переменах нам гадать нечего. Я предлагаю проголосовать. Лично я за предложения.

— Конечно, нужно проголосовать, — сказал Карпинский. — Будьте любезны, Сергей Федорович, раздайте листки. Господа, потрудитесь на них выразить свое отношение к предложениям. Процедура будет, очевидно, недолгой.

Ольденбург передал академикам листки для голосования и сразу стал получать их обратно. Он сел рядом с Карпинским, просматривал листки, делал пометки в своем блокноте.

— За исключением двух членов Академии наук, — поднимаясь, сообщил Ольденбург, — все одобряют предложения комиссии. Разрешите сообщить об этом Народному комиссариату просвещения. Сейчас прошу заслушать сообщение академика Шахматова о работах руководимой им комиссии.

«Я превратился в репортера, но в репортера-неудачника. Ни одна моя телеграмма не опубликована, кроме первой — о тревоге восемнадцатого февраля. Тогда я проснулся от неимоверной переклички заводских гудков, паровозов, воя сирен, звона пожарных колоколов.

Германия нарушила условия перемирия и начала наступление по всему фронту. Это было наступление на оголенный, дезорганизованный фронт. Верховный главнокомандующий русскими войсками после разрыва мирных переговоров в Брест-Литовске отдал странный приказ о том, что война с Германией, Австро-Венгрией, Турцией, Болгарией считается прекращенной, и объявил о всеобщей демобилизации. Этот приказ каждый командующий выполнял по-своему. Мне рассказывали, что в Двенадцатой армии войска начали отводить в тыл, а вместо них выставлять отряды солдат-добровольцев для охраны пограничной линии — по четыре человека на версту!

Немцы использовали этот нелепый приказ.

Восемнадцатого февраля в двенадцать часов дня началось наступление семидесяти трех дивизий немцев и их союзников на всем огромном фронте от Ревеля до Галаца.

Армия русских отступает, почти не сопротивляясь. На Северном фронте немцы заняли Псков. Петроград становится прифронтовым городом. Правительство создало Комитет революционной обороны. Несмотря на то что на заседаниях Комитета председательствовал Свердлов, все знали, что руководит им Ленин. Он лично бывает на заводах и фабриках, проверяя, как идет подготовка рабочих дружин, боевых отрядов.

Я был на заводе «Вулкан», там в течение двух дней сформировали два отряда в четыреста пятьдесят и сто человек. На таких огромных предприятиях, как Путиловский и Обуховский заводы, созданы полки. За неделю в Красную Армию вступило двадцать две тысячи рабочих-добровольцев. Я сам видел, как записывались целые заводы. По всему городу созданы пункты записи добровольцев. Мужчины и женщины стоят в очередях, чтобы вступить в Красную Армию.

Но советники из нашей военной миссии уверяли меня, что эти энтузиасты не смогут противостоять такой организованной, мощно вооруженной армии, как немецкая.

Сегодня опубликован декрет Совета Народных Комиссаров «Социалистическое отечество в опасности!». Это страстный призыв защищать революцию всеми силами и средствами. Он уже осуществляется. Все мобилизовано для противодействия немецкому наступлению. Приостановлена демобилизация солдат, объявлен День защиты социалистического отечества — двадцать третьего февраля. Вокруг Петрограда ведутся оборонительные работы. Все население мобилизовано на рытье окопов, идет вооружение рабочих батальонов, новых подков Красной Армии. Двадцать второго февраля мне прислали из посольства записку, чтобы я явился на вокзал для выезда в Вологду. Я ответил, что не поеду. Вечером пришел курьер с устным предложением быть на Николаевском вокзале, оттуда выезжают некоторые миссии в Москву. Я послал всех к черту. Я не дипломат, чтобы прятаться от жизни. От великих исторических событий не убегают.