Георгий Марягин - Стратег и зодчий

Все точки над «и» поставлены!

В этих тезисах логика реалиста. «Нужно признать, — говорят даже некоторые офицеры в нашей миссии, — это трезвый учет сил. У России уже нет армии».

«24 февраля Троцкий, вернувшийся из Бреста, доложил Совнаркому о конференции, о своей позиции. Говорят, что он снят с поста, в газетах опубликовано сообщение, что он назначен руководить продовольственным делом в стране. Но официального сообщения о снятии с поста народного комиссара иностранных дел не было, в нашем посольстве комментируют это обстоятельство как осторожный шаг — ведь у дипломатов отставка министра расценивается как перемена политического курса. В нашем посольстве считают, что Троцкий вернул Россию к войне с Германией. Садуль рассказал, как восторженно встретил глава нашей миссии заявление Троцкого. Он считает, что теперь русским нужно обороняться, они примут от Франции помощь и сами помогут союзникам, формируя для них новые части».

Часовой у входа в Смольный внимательно изучал пропуск, протянутый ему молодым человеком с энергичным пытливым лицом, в хорошо пригнанном пальто, модной фетровой шляпе.

— Почему так пристально рассматриваете? Прочли фамилию, и хватит, — недовольно сказал посетитель. — Я член Центрального Исполнительного Комитета. Есть какие-то подозрения, вызовите начальника караула или коменданта. Не знаете службы…

— Проходите, товарищ Камков, — сказал, подходя к посту, комендант Смольного.

— У вас так недоверчиво встречают всех членов правительства, товарищ Мальков, или только членов партии левых эсеров? — укоризненно покачал головой Камков.

— Всех, — отрезал Мальков и, не желая продолжать разговор, прошел в комендатуру.

Камков поднялся на второй этаж. Он шел по коридору и приоткрывал одну дверь за другой, видимо разыскивая кого-то. Все комнаты были пусты. Сотрудники Совета Народных Комиссаров находились в Таврическом дворце, где заседал Центральный Исполнительный Комитет. Камков поднялся на третий этаж.

— Нужно же было так уединиться! — воскликнул он, обнаружив наконец того, кого искал. — Убежали от споров и раздоров, Николай Иванович?

Бухарин поднял голову, настороженно взглянул на Камкова.

— А Курбский все пишет и пишет, перо его местью дышит, — продекламировал тот, подходя к столу. — Очередная резолюция или передовая «Правды»? Кажется, в последнее время ваш ЦК только и занят сочинением резолюций, которые отменяет через день.

«Черт принес этого болтуна! Не даст закончить передовую, — подумал, поднимаясь из-за стола, Бухарин. Худой, с большими голубыми глазами, с длинным лицом, которое делало еще длиннее острая бородка, длинноволосый, небрежно одетый, он напоминал вечного студента.

— А мы с Прошьяном смотрим — нет вас на ЦИКе, — продолжал Камков. — Спрашиваю, где Николай Иванович. Прошьян смеется: «Сбежал от «миротворцев».

Камков вернулся к двери, выглянул в коридор, плотно захлопнул дверь, взял стул, стоявший у стены, поднес к столу и сел рядом с Бухариным.

— Собираетесь снова атаковать максималистов? — понимающе произнес Камков, показывая взглядом на наброски статьи. — Я специально разыскивал вас, Николай Иванович. Нужно уточнить некоторые вопросы, в которых мы сходимся с вами.

— Кто с кем? — резко спросил Бухарин.

— Мы, левые эсеры, с «левыми коммунистами», — Камков подчеркнул слово «левый». — Особенно со вчерашнего дня.

— Что же произошло вчера? — Бухарин в упор посмотрел на Камкова.

— Зачем хитрите, Николай Иванович? Вам известно: тайн не существует, О том, что Старик нажимает на вас, в Петрограде знают все, даже барышни в кондитерских. Созревшие плоды не висят на ветках, когда приходит время, они падают. То, что произошло на вашем ЦК, должно было произойти. Когда мы говорили о диктате Ленина, вы доказывали, что его нет, есть, мол, сознание необходимости. Сейчас вы этот диктат чувствуете. Ломов прав, заявляя, что если Ленин за мир, то нужен другой Председатель Совета Народных Комиссаров. Мы поддерживаем решение фракции «левых коммунистов». Это я полномочно заявляю от имени нашего ЦК. Но любое хорошее решение нужно ускорить.

Бухарин напряженно слушал Камкова, нервно вычерчивая на листе бумаги геометрические фигуры.

— Я не способен разгадывать шарады, тем более состоящие из намеков, — нехотя заметил он.

— Никаких шарад, — усмехнулся Камков. — Нам точно известно, что решил актив фракции «левых коммунистов». Для чего темнить? — Камков вызывающе смотрел на Бухарина. — Не случайно ведь вызвали Юрия Пятакова из Киева. Ему предстоит стать Председателем Совета Народных Комиссаров. Так ведь? Мы поддержим эту кандидатуру. Он сумеет правильно распределить портфели. Уверены, что наша партия не будет обойдена.

— Ее не обошли и в этом правительстве, — возразил Бухарин.

— Не обошли?! Самая большая партия страны получила портфели без функций, — вскипел Камков. — По сути, нынешний Совнарком — однопартийное правительство большевиков. В стране, где земледелие основа основ, обходят тружеников полей, обходят нас, крестьян.

Бухарин не смог сдержать улыбки. Его бородка вздернулась, большие глаза стали еще больше.

— Если вы повторите эту ошибку, — поднимаясь из-за стола, Камков взметнул руку, — значит, ваше правительство будет таким же эфемерным, как правительство, созданное Лениным.

— Мы не собираемся смещать правительство, — проскандировал Бухарин, — не собираемся.

Камков заговорил поспешно, будто опасаясь, что его могут прервать:

— Когда не собираются смещать правительство, не принимают резолюций, обвиняющих существующее правительство в предательстве.

— Если вам известно, что обсуждают «левые коммунисты», может быть, вы проинформируете меня? Я пропускаю некоторые заседания, — улыбнулся Бухарин.

— Как-нибудь при более продолжительном разговоре. Сейчас я предлагаю не раздумывать, а действовать, как только Ленин предъявит свой ультиматум.

— То есть?! — воскликнул Бухарин.

Камков сделал паузу и, полушепотом, отделяя слово от слова, сказал:

— Ленину нужно помочь уйти. Нужно действовать решительно.

— То есть как помочь? — не скрывая озадаченности, тоже полушепотом спросил Бухарин. «Черт меня дернул завязать разговор с этим авантюристом».

— Таким же способом, каким он разделался с Временным правительством. Он проповедует насилие. Ставит в пример якобинцев. Навязывает всем мир. Народ хочет победно закончить войну, значит, не нужно церемониться и применить насилие — арестовать… Это будет лучшим проявлением марксистской логики в настоящих условиях, — рассмеялся Камков.

— Я уверен, что этого никто не одобрит. Ленин авторитетен в массах, особенно в рабочих районах…