Пётр Лебеденко - Черные листья

В конце концов он решил: если Павел начнет во что-то вмешиваться — поставлю его на место. Раз и навсегда.

…Нельзя было сказать, что рабочие бригады Руденко за то время, пока они возились с новой струговой установкой, обросли жирком — работать им приходилось немало, да и нервотрепка давала себя знать. Поиздергались они изрядно, результатов своей работы не видели никаких, и настроению их никто не позавидовал бы. Теперь же, когда все пошло по-прежнему, многое изменилось. Осадок от неудачи, конечно, остался, но, возможно, чувство неудовлетворенности, даже какой-то неосознанной своей вины за эту неудачу, вызывало и другое чувство — чувство яростного, заразительного азарта. Создавалось впечатление, будто люди, соскучившись по настоящей работе, вдруг испытали непреодолимую потребность наверстать упущенное, и теперь нет силы, которая остановила бы их и погасила порыв, долгое время чем-то или кем-то сдерживаемый.

Существует какая-то необъяснимая закономерность в том, что когда внезапно рождаются вот такие порывы, все обычно у людей ладится, все горит под руками, и часто та высота, которая казалась недосягаемой, вдруг берется с ходу, будто люди давным-давно готовились к ее штурму. И никто этому особенно не удивляется, потому что понимают: великое напряжение всех духовных и физических сил не может не принести больших успехов, так как все это тесно между собой связано.

Нежданно-негаданно для всех, в том числе и для Каширова, бригада Руденко установила рекорд по добыче угля на шахте «Веснянка». Рекорд этот был по своим показателям далек от союзного, но на «Веснянке» ни одна бригада за смену столько угля еще никогда не выдавала, и поэтому событие считалось немаловажным. Не было, правда, особого шума, однако и Костров, и Тарасов сами встречали последнюю смену бригады, всех рабочих сердечно поздравили, поблагодарили, сказали немало добрых слов. Поздравили и Кирилла, хотя, как ему показалось, сделали это скорее по обязанности, чем от души. Кирилл, конечно, затаил глухую обиду, и трудно сказать, чем бы все это кончилось, если бы день спустя на шахту снова не приехал Грибов.

В тот день по графику Костров проводил техплан, и Каширов не сомневался, что директор шахты не преминет еще и еще раз упрекнуть его за печальный исход работы «УСТ-55». Правда, козырей для того, чтобы по-настоящему подраться с Костровым, теперь у Кирилла было куда больше и внутренне к этой драке он готовился, но чувство тревоги его все же не покидало, и Кирилл, вполуха слушая начальника планового отдела, мысленно задавал себе вопрос: «А может, сделать вид, будто я в какой-то мере понял свою ошибку и в какой-то мере раскаиваюсь?»

Однако даже мысль о таком унижении приводила Кирилла в тихое бешенство. Все, что угодно, только не это, думал Кирилл. Этого они от меня не дождутся!

В кабинет заглянула секретарь Кострова и испуганно, приглушенным голосом проговорила:

— Грибов!

И сразу же за ее спиной послышалось:

— Что — Грибов? Чего ты людей пугаешь, вещунья?

Осторожно отстранив девушку, Зиновий Дмитриевич вошел в кабинет и, окинув взглядом всех собравшихся на техплан, засмеялся:

— «Могучая кучка» проводит вече? Ну что ж, мешать не буду, заехал по пути поздравить с успехом Твой участок отличился, Кирилл Александрович?

Грибов только в редких случаях называл подчиненных по службе на «ты», но если кого-нибудь так называл, то этим самым выказывал и доверие, и свои симпатии. Да и по тону, с каким он обратился к Кириллу, чувствовалось, что начальник комбината по-доброму к нему относится, по достоинству оценив, видимо, заслугу участка.

Каширов встал, скромно ответил:

— Не так уж мы и отличились, Зиновий Дмитриевич. Передовые бригады, если взять по комбинату, от нас не отстают. Хотя мы и надеемся, что это наша первая ласточка.

— Будем надеяться на это и мы, — сказал Грибов. — А пока что прошу передать Федору Исаевичу искренние пожелания так держать. Да и тебе большое спасибо, Кирилл Александрович. Порадовал.

Посидев с четверть часа, выслушав и записав кое-какие просьбы и предложения руководителей шахты, Грибов уехал. Кажется, ничего особенного за эти четверть часа и не произошло, ничего особенного Грибов никому, в том числе и Каширову, не сказал, но на душе у Кирилла сразу стало легче, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы как-то скрыть свое ликование. Похвала Грибова окрылила его, приподняла в своих собственных глазах.

И еще несколько дней подряд Кирилл не расставался с этим чувством, по возможности скрывая его от других и радуясь, что оно есть в нем самом, как вдруг на его голову обрушилась новая беда, на первый взгляд, непоправимая: в многотиражке, а на другой день перепечатанная оттуда городской газетой появилась статья, озаглавленная автором совсем недвусмысленно — «Товарищ Каширов пробил отбой».

Речь шла все о том же — о новой струговой установке «УСТ-55», которую как знак уважения к грамотному, знающему свое дело инженеру Кириллу Каширову передали на его участок, надеясь, что именно он, с его энтузиазмом и настойчивостью, доведет дело до конца и новая, весьма перспективная машина — важная веха в техническом прогрессе угольной промышленности — найдет свое место в производстве и своих поклонников.

Дальше в статье говорилось:

«К сожалению, инженер Каширов оказался не тем человеком, на которого можно было рассчитывать: руководство «Веснянки» допустило явную ошибку, за что пришлось расплачиваться весьма дорогой ценой — авторитетом всего коллектива. Мы не станем утверждать, будто все в новой струговой установке было совершенно и никаких трудностей в ее эксплуатации не было. Однако позволительно спросить у инженера Каширова: как он понимает саму идею технического прогресса? Как преходящее явление, как увеселительную прогулку в будущее по прямой, уже кем-то проложенной тропке? Без трудностей, без борьбы, без мобилизации всех духовных и физических сил?..»

И так далее и тому подобное. Инженер Каширов смотрит только под ноги, думает лишь о сегодняшнем дне, святая святых для него лишь личный авторитет: сегодня он выполняет план, может быть, даже ставит рекорд («Благодаря чему? Не подумал ли начальник участка Каширов о том, что рекорд рабочих очистного забоя бригады Руденко мог оказаться случайным явлением? Люди, потерявшие душевное равновесие в результате многих неудач и стремящиеся вновь обрести это равновесие, сделали необычный рывок и, сами того не ожидая, добились небывалых успехов. Временных успехов, товарищ Каширов. Через неделю-полторы бригада Руденко выдала на-гора́ значительно меньше угля, чем в день рекорда — это ни о чем вам не говорит, товарищ Каширов?..»), его хвалят, и он — на гребне. А завтра?..