Лев Лондон - Снег в июле

И вот защита. Наколол я свои восемь листов на стенку. Комиссия напротив сидит.

— Начинайте, — говорит председатель комиссии, старичок такой сухонький. (Ребята говорили, что он из министерства приехал, чин у него большой.)

— А что мне начинать? — говорю. — Вот все перед вами, а пояснительная записка на столе, я ее специально в переплетную мастерскую носил.

— Вам полагается рассказать идею проекта и как вы его делали.

— Пожалуйста, — отвечаю, — раз полагается, расскажу… Взял я, значит, типовой проект шестнадцатиэтажного дома, план этажа оставил без изменения, а к фасаду еще четыре этажа пририсовал. Детали стыков — вот они: вертикальный стык, горизонтальный — тоже из типового проекта перечертил. Так архитектурная часть проекта получилась. Ясно вам?

— Ясно, — старичок спокойно себя ведет, а директор техникума разволновался:

— Ты, Кусачкин, не дури. Диплом защищаешь!

— Так, Михаил Михайлович, председатель меня спрашивает, как я делал проект. Что я, врать ему буду, мол, план и фасад сам придумал? Он все равно не поверит.

— Пусть говорит как хочет, — сказал директору старичок. И ко мне: — Продолжайте, пожалуйста.

— Перейдем, — говорю, — к конструкциям. Вот он, план перекрытия, тоже его с типового проекта взял. Думал хоть другую раскладку плит сделать, ничего не вышло — плиты тоже ведь типовые и по ширине, и по длине… Расчет плиты сделал — он в пояснительной записке, арматура уже давно подобрана, на заводе ее никто менять не будет. Так что пришлось принять и арматуру, как в типовом проекте. Есть, — спрашиваю, — вопросы?.. Ну, раз нет, тогда я к технологии перейду. Тут пришлось поработать, я уже, признаться, не рад был, что четыре этажа добавил.

Рассказал я, как кран подбирал, как график делал.

— Какие вопросы будут? — спросил старичок.

Все молчат.

— Ну, тогда мне позвольте.

Вышел старичок из-за стола и начал гонять меня по всему проекту. Как стыки делаются? Как плиты укладываются? Почему между паркетом и перегородкой зазор делают. Почему — то, почему — это…

А я таких домов штук десять уже построил, правда, шестнадцатиэтажных. Но разницы большой нет. На все его вопросы ответил запросто. Он было не согласился со мною со сроком годности раствора, но на этом я, как говорится, зубы съел, доказал ему.

— Какие вопросы еще будут? — старичок, видно, устал, вытащил платочек и лоб утирает.

— У меня, — говорю, — вопрос.

Тут директор техникума вмешался:

— Ты, Кусачкин, не на собрании, вопросы на защите дипломного проекта тебе задают, а ты не имеешь права.

Старичок за столом немного отдышался.

— Уморил он меня, — усмехнулся. — Ладно, — говорит, — пусть задает свой вопрос. Может быть, и мы, неучи, как-нибудь ответим.

— Вопрос у меня вот какой, — вежливо я ему так поклонился: — Простите, не знаю ваше имя-отчество?

Директор техникума снова не выдержал:

— Снимай, Кусачкин, свой проект и уходи! Мы уже на тебя лишних полчаса потратили.

Но старичок, председатель комиссии, ответил:

— Звать меня, — говорит, — Андрей Николаевич.

Я посмотрел на директора техникума, тот рукой машет: уходи, мол. А я стою.

— Очень приятно. Хотел вас спросить, почему программу в техникуме неправильно составляют. Бригадирам и прорабам фасады чертить ни к чему и рассчитывать плиты не нужно, им экономика и технология — вот на что время нужно тратить. Я директору техникума уже говорил, чтобы специально группу для нас сделал, он ответил, что это от министерства зависит. А вы, извините, говорят, из министерства?

— Да, из министерства.

— Ну так ответьте мне на вопрос: зачем мы, бригадиры, прорабы, время даром тратим, почему предметы, нужные нам в работе, не преподают как следует?

Старичок задумался:

— Не могу вам, Кусачкин, так сразу ответить, разберусь. — И спрашивает: — Какие предложения по оценке дипломного проекта будут?

Тут директор Михаил Михайлович решил, так сказать, реванш взять:

— Поскольку сам дипломант заявил, что он архитектурную часть и конструкции с типового проекта перечертил, то предлагаю ему за черчение пятерку поставить, а вот дипломный проект оценить едва удовлетворительно. Или, может быть, вообще заставить переделать.

— Неправильно, — говорю я, — Михаил Михайлович. Очень это обидно вы говорите. Ведь все с типовых проектов передирают.

— Может быть, и так, но у них хватает ума не говорить об этом на защите.

Старичок-председатель спрашивает:

— Еще какие предложения будут?

Все члены комиссии молчат, интерес им большой из-за меня перечить директору техникума.

— Тогда позвольте мне, — говорит старичок-председатель. — За отличное знание типового проекта, за хорошо разработанную технологию и еще за то, что дипломант — человек думающий, предлагаю поставить пятерку. Будет из него хороший прораб.

Старичок-председатель, видно, большой шишкой был, потому что директор техникума помялся-помялся, но спорить не стал. В конце старичок руку мне протянул, говорит:

— Если вы номер телефона свой дадите, я вам сообщу в отношении вашего предложения по организации специальной группы бригадиров и прорабов.

— Какой вам телефон дать, — спрашиваю, — служебный или домашний?

Он улыбнулся:

— Давайте тот и другой.

— Пожалуйста, — говорю, — секретов у меня нет. — И назвал телефоны.

Отвлекся я немного от главного — встречи с Игорем Николаевичем Важиным, но интересная история получилась. Через неделю позвонила мне секретарша старичка, сообщила, что мое предложение принято, если какая нужда будет, Андрей Николаевич просит звонить. И назвала номера телефонов — тоже служебного и домашнего.

Перехожу к встрече. После защиты собрались мы, выпускники; председательское место, где только что сидел старичок, занял Лазарев, худой, с длинным крючковатым носом, еле-еле на троечку сдавший проект.

— Так, — начал он, — только что была бумага, а сейчас к делу приступаем. Никто не возражает, чтобы я за председателя был, или, может, кто думает, что главным нужно назначить пятерочника какого — к примеру, Алешку Кусачкина? А? — Он оглядел всех. — Кусачкин только спорить мастак, а поручи ему организовать встречу выпускников, так он ее засыплет.

Порешили, что лучше Лазарева для этого дела никого нет.

— Так, — распорядился он. — Значит, встреча будет в «Заливе» — это первое; а второе: каждый приглашает одну жену или ее заместительницу. И кладите на стол по четвертной.

Я было заявил, что нет у меня ни жены, ни ее заместительницы. Но Лазарев отмахнулся:

— Это меня не касается. Выделяется тебе, Кусачкин, два места. Хоть приводи кого, хоть сам на двух стульях сиди.

И в самом деле, когда мы собрались в «Заливе», на праздничном столе рядом с карточкой «А. В. Кусачкин» лежала еще одна — «Кусачкина».