Анна Лупан - Обрести себя

— Все имеют право выбирать, почему же я не могу выбрать себе профессию по душе?

Прошло некоторое время, и механизаторы сделали удивительное открытие: из столовой куда-то пропали мухи. Не попадались они в борще, не было их на столах, на потолке, не роились они густым облаком, как прежде, над головой. Белоснежными стали стены и потолок, появились белые занавесочки на окнах. Все это было непривычно. Исчез казенный запах пригорелой пищи. И о Тодерикэ заговорили по-другому, о нем теперь сочиняли целые легенды — будто нет ему равного в стряпне, будто в соревновании на лучшее блюдо он посрамил самых искусных хозяек. Говорили, что он способен из нескольких картошин, которые прежде дядя Вася клал в суп, очистив только наполовину из-за разбитых очков, приготовить десяток блюд. А если есть еще и несколько хвостиков лука, он может сотворить чудо.

— Был бы ты девушкой, не задумываясь, женился бы! — беззлобно шутил, бывало, кто-нибудь из механизаторов.

Тодерикэ принимал похвалы с такой же снисходительной доброжелательностью, с какой недавно выслушивал упреки. Пусть говорят что угодно. Его же занимает теперь одна мечта: получить когда-нибудь продукты, чтобы можно было приготовить голубцы, тающие во рту, или испечь плацинды, или, еще лучше, зажарить на углях мясо по-молдавски! Вот бы такие продукты! Тогда и самые придирчивые проглотили бы язык. А пока он глядит, как Арион с волчьим аппетитом уплетает борщ. Он-то, Тодерикэ, понимает, что это далеко не то, что хотелось бы сделать. Он вздыхает:

— Немного бы сметанки или яичко, тогда борщ совсем другой вкус имел бы.

— Ничего, Тодерикэ, не печалься, и так идет.

— А все же сметанки не мешало бы.

Арион не очень избалован сметаной, поэтому легко обходится без нее. Одно ему удивительно — откуда этот парень унаследовал такое дарование. Ведь вот Анка, так та даже мамалыгу замешать не может. Наверно, просто балованная. Как же, самая младшая, все нежили и ласкали. Она всегда была смазливой, и нет такой бабы в деревне, которая не сказала бы ей об этом. Оттого у нее и выросли рожки, которыми она теперь бодается. После некоторого размышления Арион изрек:

— Наверно, от бабки своей перенял.

— Чего? — недоумевает Тодерикэ.

— Искусство варить. Великая мастерица была, мир ее праху. Когда она готовила у кого-нибудь на свадьбу, после целый год вспоминали ее еду.

— Может, и от нее, — безразлично согласился повар.

Он сегодня расстроен: утром вышла маленькая стычка с матерью. Дело в том, что он прихватил с собой из дому немного лаврового листа, а она увидела и устроила скандал. Пришлось отдать ей этот самый лавровый лист. Разбогатеет она от него, что ли?! Положил бы в борщ пару листочков, какой аромат бы теперь стоял. Если б она еще догадалась, что он на прошлой неделе прихватил из дому пять яиц и пакет соды, вот было бы шуму! Всю деревню, наверно, собрала бы своими криками. Будто он для себя лично взял их. Он и вовсе не любит яиц. Просто ему тогда дали кислый творог для вареников, а с помощью яиц удалось избавиться от кислоты. Была бы понятливей — сама дала бы что нужно. Вот так и получаются разногласия между родителями и детьми. Разве может она понять, что он чувствует, когда трактористы поднимаются из-за стола сытые и довольные. Как приятно ему и лестно, когда сам агроном, вместо того чтобы идти обедать домой, просит у него тарелку супа. Значит, вкусно, коли не бежит домой.

Арион, справившись с борщом, ждет, чтобы ему предложили добавку.

— О чем задумался, Тодерикэ?

Парень вздрогнул, словно его застали врасплох за нехорошим занятием.

— Думаю, какими собственниками стали наши колхозники.

— Чего это вдруг? — усмехнулся Арион. — Других печалей нету?

— Эх, бадя Арион. Вы-то человек прогрессивный, а вот некоторые… Понимаете, есть люди, которые жалеют дать для колхоза хоть что-нибудь. Из общего котла им только подавай, а сами скупятся…

— Свет, он из разных людей, Тодерикэ.

— Но сознание все должны иметь. Добавки хотите?

— Если не жалко.

В это время дядя Вася, не отрываясь от газеты, бормочет свое:

— Ох, моя б воля, разогнал бы всю команду!

Завернув за здание ремонтных мастерских, Арион носом к носу столкнулся с агрономом Павлом Захария. Тот сидел на корточках под молодыми акациями и вместе с Микандру, сыном цыганки Рады, колдовал над рассадно-посадочной машиной. «Этого еще сегодня не встречал», — раздраженно подумал Арион о Микандру. Заноза в сердце, которая мешала спать ночью, вновь больно шевельнулась. Он пронзил Микандру придирчиво-въедливым взглядом. До сих пор как-то не обращал на этого парня внимания. Даже не думал, состоит ли он в колхозе. Встречая иногда в поле или на стане, не очень отличал его от других парней. Сейчас Ариона раздражал даже вид Микандру. Казалось, что он чересчур развязен, держится с агрономом панибратски. Даже то, что на парне был чистый комбинезон, не понравилось ему. По мнению Ариона, у настоящего труженика комбинезон должен быть засаленным. На то он и механизатор. «Этот умывается за весь свой чумазый род», — с неприязнью подумал Караман. И уж совсем выводила из себя Ариона черная вьющаяся шевелюра Микандру. «Дуру мою, наверно, этими кудрями приворожил», — подумал он с горечью, сдерживаясь, чтобы не сказать что-нибудь обидное, от чего и самому потом будет неловко. Думать можно что угодно, это никому вреда не причинит. А вот необдуманно сказанное слово может нанести большой ущерб. Привыкший быть справедливым всегда и ко всем людям, как бы гадко ни было на душе, Арион и сейчас сдержался.

Чувствуя, что на него смотрят, Микандру поднял глаза. На лице его блуждала беспричинно счастливая улыбка. Увидев Ариона, он почтительно поклонился, скрывая легкую растерянность. Гайка выскользнула из его руки. Арион, деланно улыбнувшись в ответ, пошутил:

— Ремонтируем, чтоб выбросить на свалку?

Агроном, вытирая руки пучком соломы, серьезно ответил:

— Будет работать как миленькая.

— Без шуток?

— Да.

— Дай бог, попытка не пытка. Только, мне помнится, уже пытались.

— Что делать, машины капризны, как женщины. Иногда возишься, возишься, и все напрасно, а другой раз — не успел подойти, уже готово, действует. Попробуй пойми, что им надо.

— На этот раз, вижу, нашел понимающего. — Арион иронически кивнул головой в сторону Микандру.

Агроном не понял намека и чистосердечно сказал:

— Понимает, хорошо понимает, да только…

— Ленивый, — вставил Арион.

— Не сказал бы. Просто не хочет. Всю душу вымотаешь, пока уговоришь, чтобы взялся за ремонт. Сколько раз советовал: переходи в мастерские, брось свой трактор, — не хочет. А силой не возьмешь.

Микандру занимался своим делом, словно речь шла не о нем.