Перч Зейтунцян - Самый грустный человек

— Вы, ваше величество.

— Опять я? Вызвать министра трудных случаев.

Явился, словно из-под земли вырос, министр трудных случаев.

— Сын этой женщины совершил убийство, но я хочу от­пустить его на свободу. Как быть? Нельзя ли изменить закон?

— Это невозможно, ваше величество. Закон может быть изменен в одном случае. Извините за дерзость... Если сме­нится король.

— Я? Опять я? Вы что, сговорились все?

— Это мой единственный сын, — вновь послышался не­смелый голос матери.

— Но разве это аргумент, мадам? Более убедительного ар­гумента у вас нет?

Мать покачала головой, так как была уверена, что уж на этот-то раз она все сказала.

— Как же быть, как же быть ? — взволновался король. — Не понимаю, получается так, что я, король этой страны, не имею права делать то, что хочу? Допустим даже, что я не прав... Надо же, раз в жизни захотел сделать доброе дело и вот...—И он рассерженно закричал на первого мини­стра : — А если б захотел сделать что-нибудь плохое, небось получилось бы ?! Сколько зла, подумать, совершили мы с то­бой! Помнишь, как мы отравили моего кузена? А моего ку­ма?! Ты убил его! Не бледней, не бледней, по моему приказу и убил. Король свою вину на другого не перенесет. — И он еще громче заорал: — В бассейне, самым гнусным образом! Ты ведь не можешь сказать, что забыл это! Похороны, прав­да, были пышные. И кто нам тогда помешал? Кто схватил нас за руку, кто сказал: «Что вы делаете?» Вызвать мини­стра особо тонких дел!

Явился министр особо тонких дел. Мать, несмотря на тер­завшую ее боль, с любопытством наблюдала этот парад ми­нистров. Чудовищное признание короля не настроило ее против него. Напротив, король понравился ей еще больше.

— Сын этой женщины... словом, ты понял меня. Что можно сделать? Так, чтобы не причинять вреда министру справедливости, ну и, разумеется, чтоб ваш король остался на своем месте.

— Есть только один выход, ваше величество, — ответил министр особо тонких дел. — Поскольку наша страна разделена на пятьдесят штатов, удобнее было бы изменить закон толь­ко в одном штате, то есть в том самом, в котором проживает мой король и вышеупомянутый узник.

— Ну вот! — обрадовался король. — Слава богу, наконец-то нашелся человек, который готов пойти мне навстречу. Весьма тебе благодарен.

— Это мой долг, ваше величество, вы платите мне за это жалованье.

— Сам же и займешься этим вопросом.

Мать в этой ситуации больше даже за короля обрадова­лась, чем за сына. Сейчас она была ярой его поклонницей. Такой молодой, такой красивый и настолько король! Она мысленно сравнила с ним сына, сравнение оказалось не в пользу сына. «Что же это ты?» — пожурила она его про себя.

— Ваше величество, к сожалению, мне тут нечего де­лать, — сказал министр особо тонких дел. — Дело в том, что мое предложение, которое вы так высоко оценили, невоз­можно провести в жизнь.

— То есть как это?.. — удивился король.

— Для этого вы должны упомянутый штат уступить ка­кой-нибудь другой стране. Закон в штате может измениться только в том случае, если какое-нибудь другое государство захватит этот штат. Правда, потом мы можем отвоевать его обратно.

— Уступить штат! — покраснел от возмущения король.— Что это еще за шуточки!

— Шуточки? Но ведь эы всегда подчеркивали мое пре­имущество как министра, указывая на то, что я начисто лишен чувства юмора. Что же касается моего нового предло­жения, его тоже невозможно осуществить, так как наши соседи... наши соседи все без исключения слабые страны. Мы ведь не можем уступить штат слабой стране. Это подорвет наш авторитет. Следовательно, нам надо выбрать какую-нибудь из этих стран и укрепить ее, сделать мощной. А это нам влетит в копеечку, ваше величество.

— И в таком случае получится, что мы уступаем штат сильному государству? — опасливо поинтересовался первый министр.

— Но это тоже подорвет наш авторитет. Мы будем выну­ждены тут же пойти войной на эту страну, что также влетит нам в копеечку.

— Это и есть переворот! — в бессильной ярости заметался король. — Вы все против вашего короля. Я и не знал, что вы давно уже свели счеты со мной. Вы что, с ума все посходи­ли? — Он вдруг замолчал и*своим династическим чутьем по­чувствовал, что настала решающая минута. Если он даст им сейчас послабление, они запомнят это и когда-нибудь ото­мстят. И как это ни парадоксально, отомстят именно за то, что он не смог высоко держать свою королевскую честь. И он деловито спросил: — Сколько человек решено было от­пустить в последнюю амнистию?

— Восемьдесят одного, ваше величество. — Глаза у перво­го министра заблестели, потому что он уловил какую-то перемену в голосе короля.

— Пожизненное заключение всем! — почувствовав нако­нец себя в своей стихии как настоящий король, приказал он. — Скольких человек решили освободить от виселицы и приговорить к пожизненному заключению?

— Восемнадцать, ваше величество, — ответил первый ми­нистр, любуясь своим королем.

— Вздернуть всех!

— Слушаюсь, ваше величество, — сказал первый ми­нистр, гордясь тем, что король снова страшен.

Мать тоже мысленно подбадривала короля. Он был прав, во всем прав, прав и тогда, когда считал, что этим арестан­там не следует даровать помилование. Так, значит, им и надо. И хотя сама она была здесь с подобным вопросом, но почему-то никак не связывала свое дело с происходящим. Она тоже гордилась этим молодым и решительным королем.

Без вызова, один за другим вошли удалившиеся было министр справедливости, министр трудных случаев и министр особо тонких дел. Вошли и вытянулись в струнку.

— Слушаюсь, ваше величество, — трезво и испуганно ска­зал министр справедливости, испытывая величайшее удо­вольствие от собственного страха.

— Слушаюсь, ваше величество, — трезво и подавленно сказал министр трудных случаев и подумал, что всегда, во всех ситуациях он грудью встанет на защиту своего короля.

— Слушаюсь, ваше величество, — трезво и трепеща от страха, сказал министр особо тонких дел и пожалел, что весь министерский кабинет не наблюдает их унижения.

— Вы свободны, — пренебрежительно сказал король ми­нистрам.

— Это я во всем виновата... — вдруг послышался голос матери. — Если б я смогла вовремя оградить сына...

— Ну что это за аргумент, мадам? — удивились ми­нистры.— Более серьезного аргумента у вас нет?

Мать отрицательно покачала головой и подумала, что они правы, правы с самого начала... И зачем только она прошла пятьдесят километров пешком.

— Разрешите хоть повидать сына, ваше величество,— сказала она, когда осталась наедине с королем.

— В другой раз не говорите, что это вы виноваты, — мяг­ко, как вначале, улыбнулся король. — Если будете настаивать на этом, вас тоже арестуют. И не говорите, что это я вас предупредил...