Василий Кондрашов - Небо выбирает нас

Нина Ивановна Кортунова дожидалась мужа возле дома. За многие годы она научилась угадывать его настроение, казалось бы, по незаметным признакам. Но такого лица у Николая, с горькими серыми складками и с налетом крайней озабоченности, она уже давно не видела. Что могло так взволновать его?

— Что случилось, Коля?

Глаза Нины Ивановны с тревогой устремлены на мужа. А тот, еще не зная, как ответить, отвернулся.

— Беда, Нина. Беда. Не вернулся Климачов.

— Коля! — испуганно воскликнула Нина Ивановна. Она не могла поверить в случившееся.

— Да, — хмуро и неохотно подтвердил Кортунов, нервно помял папиросу, закурил и глубоко затянулся. — Надо как-то сообщить жене.

Нина Ивановна помолчала, переживая трагическую весть, затем твердо сказала:

— Я с тобой.

— Хорошо, — согласился Николай Васильевич, зная, что присутствие жены не будет лишним.

У подъезда дома, где жила семья Климачовых, Кортуновы встретили Можерова и двух его товарищей. Они, словно часовые, охраняли, может быть, последние минуты покоя жены Климачова. Они готовы были встретить в штыки любого человека, который осмелился бы сократить это короткое время. Настороженно встретили они и Кортуновых.

— Вы к ней? — спросил Можеров.

— Да.

Можеров продолжал стоять, загораживая вход, потом отступил в сторону: Кортунов пусть идет, Кортунов лишнего не скажет!

Но как только Кортунов шагнул в подъезд, Можеров последовал за ним:

— Товарищ подполковник! Разрешите мне на поиск! Я спортсмен! Я не помешаю!

— И мне разрешите!

— Я тоже пойду!

— Если понадобитесь, — не отказал Кортунов и сделал движение вперед — друзья расступились, пропустив его и Нину Ивановну.

Нина Ивановна зашла вслед за Николаем Васильевичем. Она как бы шла на свидание со своим прошлым. Прошлое глядело на нее глазами Валентины Климачовой. И страшно было подумать, как потемнеют эти глаза от нежданно ворвавшегося горя.

— Здравствуй, Валя!

— Проходите, пожалуйста, — приветливо пригласила хозяйка и растерянно, словно оправдываясь, добавила: — А Ваня еще не пришел с работы. Он, должно быть, задержался на аэродроме. Он часто задерживается.

Николай Васильевич прошел к дивану, неуклюже повернулся и грузно, не дожидаясь приглашения, сел. Нина Ивановна остановилась возле небольшого журнального столика и задержала взгляд на неотправленном письме на имя Климачовой, возможно, матери или сестре лейтенанта Климачова.

— Посмотрите журналы, у нас их много, — предложила Валентина, не зная, чем занять гостей. — Простите, я быстро. — И поспешила в прихожую.

Николай Васильевич мучительно думал, с чего начать разговор с Валентиной, как сообщить ей тяжелую весть о муже.

Вошла Валентина, торопливая, улыбчивая.

— Вот журналы, — сказала она, глядя на Кортунова. — Что с вами? Что случилось? Почему вы такие… Что с Иваном?

— Ты жена летчика, Валя. Ты должна быть сильной, — неуверенно начал Николай Васильевич. — Он не вернулся с задания, пока ничего не известно о его судьбе…

Нина Ивановна осталась ночевать у Климачовых. Непривычно тихо было в военном городке. Опустела главная улица, на которой так любят гулять и отдыхать допоздна его жители.

Когда Климачов вынырнул из облаков, ему показалось, будто в сумеречной комнате неожиданно включили сильный электрический свет: так много успел он увидеть в этот короткий миг. В пугающей близости под ним, черные, с белыми пятнами, изломы гор, скрытые туманом пропасти и скалы. И он невольно застонал от собственного бессилия, заметался в привязных ремнях в поисках подходящего лоскутка земли для вынужденной посадки истребителя.

Не теряя надежды, Климачов жадно всматривался в гранитный хаос, в угрюмую молчаливую неприветливость, выискивая ровный клочок земли. И он все-таки заметил его! Неглубокий распадок гор был забит широкой лентой ледника. Климачов решил садиться на ледник, зная, что у него мало шансов спасти самолет и остаться в живых. Он не помнил подобного случая в летной практике.

Очнулся от холода и боли в левом боку. Полоснул рукавом по запекшимся губам, мутными глазами оглядел гранитную скалу, вздыбившуюся прямо перед носом застывшего на снегу ледника истребителя. Неужели жив? Конечно, жив! Он вновь видит небо и горы, и те грозовые тучи над головой, которые были свидетелями его короткого воздушного боя. Жив! Все его существо наполнилось радостью. Он сделал все, что смог, сбил нарушителя и спас самолет. И ничего, что сейчас он один, высоко в горах. С этой бедой наедине, он уверен, его долго не оставят. Счастливый и обессиленный, он вывалился из кабины на снег. Иван пролежал без движения несколько минут и не заметил, как густой туман заполнил ущелье, а когда поднял голову, в двух шагах ничего не различить. При такой видимости идти в долину было немыслимо, и он решил заночевать в кабине истребителя.

С первыми проблесками рассвета Климачов двинулся в путь. Рассвет близоруко прощупывал слабыми лучами сырой прогал ущелья. Высоко в небе послышался гул самолета. Климачов задрал голову: гул стал тихим и вскоре совсем пропал.

«Кажется, по моему маршруту полетел, — отметил Климачов. — А вдруг это меня ищут?»

Он стоял и не решался продолжать спуск. Все-таки лучше будет, если его найдут здесь. Ведь его будут искать именно в этом районе.

А может, это пассажирский самолет? Нет, надо идти.

Туман с восходом солнца несколько рассеялся, и видимость стала лучше, можно было безопасно спускаться, не рискуя сорваться в расщелину.

Дно горного ущелья было завалено бесформенными глыбами гранита. Чем ниже спускался Климачов, тем чаще стали попадаться низкорослые карликовые деревья и пожелтевшая трава. Ожил ручей, зажурчал талой снеговой водой. Туман стал редким и скоро совсем пропал. Ущелье расширилось, и там, впереди, Иван увидел зеленую долину. В стороне, примерно в трех километрах, летел вертолет.

— Ищут! Его ищут! — И только теперь он вспомнил, что оставил индивидуальные средства спасения из аварийного запаса.

Только к вечеру ступил Климачов на зеленую траву долины. На первой же полянке, поросшей редким кустарником, он увидел высохшие стебли дикой моркови, откопал острым сучком корневище, наспех смахнул с него землю и стал жевать белую мякоть, пахнущую прелью.

Солнце уже скатилось к верхушкам деревьев, и Климачов устроил из сухих листьев мягкую лежанку. Он не заметил, как село солнце, как сами собой сомкнулись отяжелевшие веки…

Очнулся он, когда на востоке уже занималась заря. Он почти не сомневался, в каком районе находится, заставил себя подняться и двинулся в южном направлении, мечтая увидеть тропку, проторенную человеком. Беспокойные мысли о жене, о друзьях и возможных событиях в части в связи с его исчезновением заставляли ускорять шаг.