Александр Апасов - Разгуляй

Беседа с директором и душевный разговор с горничной, тепло отозвавшейся о Тане, не то что успокоили меня, но несколько сгладили тягостное впечатление от объяснения с Сидоровым. Однако для полного равновесия сил нужно было распутать еще один узелок. И здесь я придумывал себе все новые и новые отсрочки. Наконец командировка отмечена, билет на руках, то есть формально все в ажуре. «Теперь нужно звонить», — говорю я себе и тут же увиливаю: «Нужно еще купить киевских сувениров». Вот и сувениры куплены. «Нужно взять еды на дорогу», — и я бегу в продовольственный магазин, твердо зная, что покупать ничего не буду… В винном отделе толпится народ. Подхожу: о, коньячок выбросили! Становлюсь в очередь. «Из еды на дорогу брать ничего не буду — ехать то всего одну ночь. А вот коньячку возьму. Устрою проводы. Девушки проспорили вчера Саше две бутылки. Вот тебе, пожалуйста, Милин проигрыш! А с Надей вы сами как-нибудь разберетесь…» Беру коньяк и бутылку «Мадрасали»…

Теперь вроде все. Теперь… Нет, попытаюсь еще позвонить Тане и Миле. Снова бегу в гостиницу, поднимаюсь на бывший свой этаж, звоню — результат все тот же: Мила уже ушла, Тани сегодня не будет, она на похоронах (?)… Только этого и недоставало! Звоню Миле домой — телефон не отвечает. «Что же делать? Что же делать?.. Нужно звонить Зое… Нет, сначала отнесу в камеру хранения сувениры и «драгоценный сверточек», потом пообедаю и позвоню Зое. Нужно выиграть время. Чтобы осталось в обрез. Тогда некогда будет выяснять отношения…» Сувениры и сверточек на месте. И вдруг неожиданно для себя решаю срочно звонить Зое и обедать вместе. «Может, это очень даже кстати, что и Мила, и Таня куда-то запропастились. Может, это перст судьбы… Надо хоть перед отъездом расставить все на свои места. А тут под горячую руку да за винцом, глядишь, и язык развяжется… И еще — попрошу ее принести свои работы, они отвлекут от неприятного разговора…»

Звоню… Мой внезапный отъезд очень удивляет Зою. Я объясняю, что все случилось из-за вчерашнего шума и последствия еще неизвестны… Зоя крайне встревожена и предлагает какие-то варианты моего устройства. Я говорю, что уже куплен билет и нам нужно срочно встретиться…

— Приходи к гостинице. Пообедаем и обо всем договоримся. Кстати, захвати свои работы......

— Разбросаны? Ну собери, что под рукой......

— Ничего, еще есть время......

— Не за полчаса, так минут через сорок......

— Я выйду в вестибюль. Ну салют! Жду.

Сорокаминутной задержке я, честно говоря, обрадовался, потому что благодаря ей сокращалось время выяснения отношений.

Я вошел в зал и огляделся, где лучше сесть, чтобы с приходом Зои было удобнее рассматривать ее работы. И тут! Бывают же такие неожиданности… Получилось что-то вроде присказки о горе, которая идет к Магомету…

Меня окликнули, и, повернувшись на голос, я увидел Милу, сидевшую за столиком с незнакомой мне девушкой. Радости моей не было пределов! Оказалось, что к Миле приехала из Брянска подруга по институту. Мила ушла с работы встречать ее, а потом они забрели пообедать в ресторан, разрекламированный мною из-за знаменитой «русской кухни». Я познакомился с Лилей — так звали подругу Милы — и тут же ударился в изложение свалившихся на меня в эти дни передряг. Мила не столько перепугалась за выселение (об этом она догадалась еще вчера), сколько за его последствия. Но я безумно обрадовался встрече и, бравируя, принялся доказывать, что у них, мол, еще кишка тонка расправиться со мной, что мы еще посмотрим и прочее, и прочее… Распалясь, я заказал еще бутылку водки с петровским квасом и вина. Мила стала было увещевать меня, но я отшутился, что сейчас придет виновница моего выселения и мы устроим пир на весь мир…

— Ой, может, нам разойтись за разные столики, от греха подальше, — заволновалась Мила.

— Что ты, что ты! — взмолился я. — Ты себе не представляешь, как выручает меня ваше присутствие. Оно парализует многие острые темы.

— Ну и хитрец же ты, Ланской! Впутываешь нас в историю с географией… Для этого ты и разыскивал меня?

— Исключительно! — рассмеялся я. — А то что ж такое, думаю: совсем бесславно должен покинуть я стольный град Киев. И никто не поведает людям правды о свершившемся здесь насилии над личностью. А мне до самого последнего паровозного гудка придется толочь воду в ступе…

— Вот видишь, тебе опять повезло.

— Еще бы, зря, что ли, меня еще в университете окрестили везунчиком?

— А где Таня? Ты, надеюсь, не остался под открытым небом в эту дождливую ночь?

— Слава богу, нет… О! Хорошо, что напомнила! Я заболтался и совсем забыл о главном. Ты понимаешь, я никак не мог сегодня дозвониться до Тани. Ты объясни ей, пожалуйста, как все получилось…

— Объяснить, что тебя выселили из гостиницы и ты уехал? — усмехнулась Мила.

— Ну что ты! Она ничего не знает о выселении. Ты скажи, что меня вдруг экстренно отозвали из Киева. А дозвониться ей я никак не смог. Словом, придумай что-нибудь.

— Попытаюсь, только дипломат я никудышный. Это у тебя все само собой получается. Даже выселение обернулось срочным вызовом.

— Ладно тебе злобствовать. Я не виноват, что так вышло.

— А ты позвони, может, она уже на месте.

— Теперь уже поздно. Возникает острая коллизия. Я лучше с вокзала ей позвоню, перед самым отъездом.

— Опять будешь звонить в «пресс-центр»?

— Ну а что же мне делать?..

— Ты знаешь, — обратилась Мила к удивленно слушавшей нас Лиле, — этот человек запутался в своих похождениях и теперь, выселенный из гостиницы, спасается бегством. А свои амурные делишки поручает улаживать близким друзьям, связанным с ним трепетными воспоминаниями первой любви.

— Прямой резон, — в том же шутливом тоне подхватила Лиля, — в минуту жизни трудную обращаться за помощью к надежным и верным друзьям.

— Вы посмотрите! — воскликнула Мила. — И эта скромница уже подпевает ему! Ну, Ланской, теперь я начинаю предполагать в тебе гипнотическое влияние на женщин… Вся «московская колония» уже бредит Ланским. Тебя надо изолировать от женщин…

— Зачем же изолировать человека, общение с которым приятно? — возразила Лиля.

— Вот вам, пожалуйста! Уже спелись! И ты, Брут… Вот так и другие — стучат по столу и требуют: подавай им Ланского, и все тут… Если бы ты видела, как позавчера одна юная особа молилась на него! Она нас с Надькой готова была растерзать за каждый взгляд, за каждое слово…

— Надюше и Графу — пламенный! Жаль, что не пришлось попрощаться. Я ведь даже коньячку припас.

— Не расстраивайся. В январе у Нади защита, она частенько теперь будет наведываться в столицу.

— Вот блеск! Таня тоже грозится приехать. А ты когда думаешь осчастливить первопрестольную?