Виктор Стариков - Рябиновая ветка

Было еще одно чрезвычайно важное, но несколько щекотливое дело. Сабуровские ребята недавно радиофицировали школу. Идея эта принадлежала катаевским школьникам, но сабуровцы подхватили ее и втихомолку соорудили радиоузел первыми. Конечно, как мы узнали от Кости, катаевцы могли бы опередить с радиоузлом, но они были заняты тем, что помогали оборудовать колхозный Дом агрокультуры. Такого Дома агрокультуры нет не только в Сабурове, но и во всем районе. Косте поручили осмотреть радиоузел соседей, взять его схему, все расчеты, словом — перенять опыт.

Мы с уважением слушали делегата школьников из Катаевки. Костя говорил, не забывая потирать маленькие покрасневшие от холода руки. Он все же порядком замерз, пока ждал на дороге дядю Мишу.

— Нос-то не отморозил? — спросил добродушно шофер. — Вон какой он у тебя красный.

— Нет, — серьезно заверил Костя. — Он всегда на морозе краснеет. Это я отморозил его, когда был совсем маленький.

Он весело засмеялся.

— Ой, как тогда мамка испугалась! Пришел домой, а у меня нос начал пухнуть, и уши стали большими-большими… Мамка всего меня гусиным жиром намазала. Уши я теперь всегда прячу, — и он снял шапку-ушанку и показал розовые ушки. — Видите, и незаметно, что они померзшие.

— Вот тут дорога на Сабурово, — прервал нашу увлекательную беседу шофер. — Тут до Сабурова и четырех километров не будет.

Костя начал торопливо застегивать тулуп и опустил уши меховой шапки.

А нам не хотелось его отпускать.

— Давай мы тебя прямо к месту назначения доставим, — предложил Кузнецов.

Костя недоверчиво посмотрел на конструктора: не шутит ли?

Шофер недовольно заметил:

— Не засесть бы. Машины сюда редко ходят.

— Попробуем проскочить.

Шофер ничего не ответил. У поворота он остановил машину и прошел немного пешком, пробуя ногой крепость снегового укатанного покрова. Потом вернулся и постучал ногой по всем четырем скатам.

Костя с волнением следил за шофером.

Мы молчали. Саше ничего не оставалось делать, как сесть на свое место.

— Ненадежная дорога, можем в Свердловск опоздать, — предупредил он, как бы возлагая всю ответственность за дальнейшее благополучное путешествие на нас.

Однако с нами ничего не случилось. Машина великолепно прошла по проселочной дороге на Сабурово.

На самом въезде в село стояла каменная школа. Около нее толпились ребятишки. Здесь, действительно, готовилось какое-то важное событие.

Нашего спутника ждали. Едва успел он показаться, как тотчас его окружили со всех сторон. Нас Костя мгновенно забыл, правда, успев на прощание поблагодарить за то, что подвезли. Школьники особого любопытства к нам не проявили. Очевидно, приезд «Кости был более важным событием, чем появление в Сабурове случайной «Победы».

— Занятный мальчонка! — усмехнувшись, произнес шофер, когда мы повернули от Сабурова. — Ишь, чем он только не занимается: радио, яблоки, ветвистая пшеница. И мороза не испугался. Такой пешком пойдет, коли ему нужно.

Он повеселел от того, что его опасения относительно возможности застрять возле Сабурова не оправдались.

Стало совсем светло. Горизонт раздвинулся. Мы далеко видели снежную равнину, черневшие на ней постройки близких деревень, лес на горизонте. Солнце не показывалось, день был по-зимнему хмурый, неласковый.

…У каменного километрового столба прохаживался невысокого роста, очень складный старик. Мы его заметили издали. У него был такой вид, как будто он поджидал на остановке запаздывающий автобус. Заметив приближение нашей машины, старик перестал ходить и с уверенностью поднял руку.

— Товарищи хорошие, — очень приятным голосом обратился он к нам. — Возьмите старика в попутчики до Вьюжина.

Произнесено это было с таким ласковым сиянием светлых голубых глаз под седыми густыми бровями, что нам и самим захотелось иметь его своим попутчиком.

— Не иначе, как инженеры, — внимательно приглядываясь, попытался он определить наши профессии. — Теперь по колхозам много инженеров ездит: там электростанцию строят, там клуб или школу, там дорогу прокладывают, ферму механизируют. Богатый спрос от деревни на инженеров пошел. Да и город в помощи не отказывает.

Сыпал новый спутник бойкой скороговоркой, и видно было, что любит он побалагурить, поговорить с присказкой.

— Оглядистый теперь народ живет! Один пройдет мимо, другой заметит, первого вернет — вместе за одно дело берутся. А польза — всеобщая. Почему так говорю — все понять могут. Замело поля снегом, а то показал бы я вам, какая тут радость человеку. Раздвинулись еще шире наши поля после укрупнения. Меня летом, как колхозы соединились, внук укорил: «Сколько, — говорит, — лет по таким клочкам жались!» Я ему: «Дурень, разве это клочки? Это же колхозные поля. Клочки были, когда единоличниками жили». Он еще больше укоряет: «Эка, — говорит, — вспомнил, когда это было-то… Ты бы еще про Ивана Грозного помянул или про Пугачева».

Довольный своим внуком старик рассмеялся и окинул нас хитро прищуренными глазами.

— Думаете, верно, разболтался дед — старое ботало. А я, верно, всякое дело на сравнении должен проверить. Вот сегодня еду на праздник: хочу посмотреть, как теперь люди руки соединяют, чтобы одной дорогой по жизни пройти. Много всего на свете видел, а вот угомониться не могу. Люблю людей в жизни смотреть.

— А верно, папаша, по каким делам ты в такой мороз поднялся? — спросил Саша. — Твое дело сейчас на печке кости греть.

— Еду пир пировать, хмельную брагу пробовать, молодых поздравлять, — скороговоркой ответил старик и опять довольно рассмеялся в свою пушистую бороду.

— На свадьбу, что ли?

— Угадал! Вас бы позвал, да вижу, что вы народ казенной надобности. Дела вас торопят. Ишь, из Челябинска в Свердловск зимой решились…

Он вдруг замахал обеими руками.

— Стой ты, торопыга, чуть не проехал, — и, вылезая, поблагодарил. — Спасибо, милые товарищи… — А Саше сказал особо. — Ну, начальник транспорта, спасибо и тебе. На дороге всякий человек спутником и помощником может быть. Ездить тебе, видать, часто приходится. Будешь в Батмановке — спроси Кудерькова. Может, заночевать придется, а может, просто холодной водицы или квасу испить захочется. Мой дом всякий покажет.

И пошел упругой походкой по снежной дороге к селу, трубы и крыши которого виднелись в лощине.

— Ишь, колдун, — весело сказал шофер. — Он или не он, балагур…

— А кто это может быть?

— Есть в Батмановке Герой Труда один. Тоже старик. Может, он самый и есть. Большие урожаи зерна получает. Да теперь героев и орденоносцев почти в каждой деревне увидишь. Здорово научились хлеб выращивать. А в Батмановке этих Кудерьковых десятки… Кого нам еще дорога в попутчики даст?