Анатолий Баюканский - Восьмой день недели

Радин прикусил губу. Вот почему висит ковш! С помощью стопоров открывается отверстие, через которое сливается в промежуточные ковши жидкий металл. Пробка! Не могли пробку открыть! Ну и деятели! Радин почувствовал, как внутри все напряглось. Обида захлестнула до краев. Выстраданная плавка пропала! Неумолимое время, отведенное на доставку стали от печи к разливке, прошло. Из-за разности температур установка не примет сталь…

Как увлеченно он выступал на первом активе в новом цехе! Перспектива казалась безоблачной, расчеты и наметки безошибочными. Да, в тот день он был в ударе. До сих пор слово в слово помнит свою речь. Особенно четко разъяснил позицию в отношении изложниц. «В министерстве, — сказал Радин, — меня познакомили с просьбами ведущих специалистов цеха. Суть просьб заключается в следующем: конверторщики хотят для страховки установить на первое время изложницы: если новые установки разливки стали не примут металл, его сольют в изложницы. Логично? На первый взгляд, да».

Радин не согласился с логикой специалистов. Нужно убрать из цеха изложницы совсем, оставив сталеварам один путь — путь освоения установок непрерывной разливки стали.

И еще он зачитал тогда свой первый приказ, наделавший много шума на заводе: «Плавка, разлитая в изложницы, считается браком…»

А как быть теперь? Отлично сваренная плавка, слитая в ковш, висела над воронкой промежуточного ковша. Операторы не смогли вовремя открыть стопора. Металл остывал.

— Товарищ начальник, к телефону! — Голос оператора вывел Радина из оцепенения.

Звонил Дорохин. Он уже знал о случившемся. В эти минуты, видимо, каждый шаг Радина держал под наблюдением.

— Не стану начинать с упреков, хотя следовало бы… Что теперь думаете делать?

— Право, не знаю, — чистосердечно признался Радин.

— Так-то лучше, — удовлетворенно произнес Дорохин, — слушайте внимательно: изложницы, те самые, которые вы велели убрать из цеха, готовы принять плавку. Они на складе слябов.

— Да, но вы режете меня! — почти простонал Радин.

Дорохин повесил трубку. Радин плюнул с досады, выскочил из кабины и едва не столкнулся с Будько.

— Тихон Тихонович, — с ходу набросился Радин на заместителя, — вы брали разливку на себя?

Будько словно не расслышал укора. Кивнул в сторону разливщиков:

— Завтра я им руки поотрываю!

— Завтра будет поздно. Завтра нам снимут голову!

— Ну, если быть точным, голову снимут вам, — с ухмылкой произнес Будько. — Личная ответственность начальника цеха, тут ничего не попишешь.

— Анатолий Тимофеевич, — к Радину бежал оператор, — быстрей! К заместителю министра!

— Скажи, не нашел! — отмахнулся Радин. Да, так будет лучше, позже он сам все объяснит. С острым любопытством посмотрел на Будько. Тот, конечно, знает про изложницы, но молчит, выжидает. — Что ж, вы — опытный металлург, почему молчите?

Будько на выдержал, яростно бросил в лицо Радину:

— Взялись за гуж, тяните. Начальник обязан принимать решения молниеносно. У вас замедленная реакция. Ну, приказывайте, черт вас побери! Нехай плавку сливают в изложницы!

Радин в душе был готов согласиться на эту крайнюю и позорную для себя меру. Иного выхода, казалось, не было. Изложницы! Он приказал порезать их на металлический лом. Да, тогда был исполнен решимости, а сейчас? Опять скис, как мокрая курица. Куда девать металл? Может быть… Радин даже испугался этой мысли: слить плавку прямо на землю? Остаться хозяином слова? Как нелегко решиться… Иначе он не только окажется болтуном, хвастунишкой, он с первых дней отступит от задуманного. Кто тогда будет слушать начальника цеха?..

— Анатолий Тимофеевич, — Радин услышал за спиной голос Надежды, — стопора открыли.

— Открыли? Спасибо, — рассеянно ответил Радин, думая совсем о другом. Даже не удивился, откуда появилась Надежда.

— Вы, пожалуйста, забудьте о самолюбии. Слейте плавку в изложницы.

— Слушайте, Дербенева, чего ради вы взялись опекать меня? Дело не в самолюбии, — заметив, как покраснела Надежда, поспешил закончить фразу, — я уверен: правильный путь освоения установок непрерывной разливки — без изложниц.

— Прекрасно понимаю вас, но…

— Быстрей решайте! — Будько нетерпеливо поглядывает вверх.

— Это сделать лучше всего Тихону Тихоновичу, — не отступает Надежда, — ему сподручнее, вы — в стороне.

Радин прислонился спиной к теплой стене калорифера. Злость овладела им. Дорохин, Будько, Винюков да и Надежда (он был уверен в этом) выправляли его собственные ошибки. Конечно, делали они эту так называемую любезность не ради него, они доказывали несостоятельность нового начальника. А собственно, что произошло? Досадная случайность… Какой-то разгильдяй не сумел вовремя открыть стопор, и ради этого он, начальник цеха, должен ставить под сомнение всю свою теорию. Э нет! Этому не бывать!

И что изменится? Плавка, слитая в изложницы, все равно безвозвратно потеряна. Металл застынет в коробах, а дальше? Разбивать слитки в цехе нечем, не предусмотрено технологией. Вот и будут мучиться разливщики, гадая, куда бы сбыть груду низкосортного железа.

— Вы что, уснули? — Будько почти кричит прямо над его ухом.

— Минуточку! — Радин слегка отодвинул Будько в сторону, взял в руку микрофон. Включил его. — Внимание! Внимание! На разливке! Говорит Радин! — Наклонился к микрофону и, чеканя каждое слово, чтобы слышали во всем цехе, продолжал: — Плавку слить на площадку! Приказываю! Плавку слить на площадку склада слябов! Убытки за счет виновных!

— Что вы делаете? — Будько потянул из рук Радина микрофон.

— Выполняйте! — Радин выключил микрофон и повернул к своему заместителю порозовевшее от волнения лицо. — Вот так-то, дорогой товарищ Будько. И никак не иначе…

— Н-да, — процедил сквозь зубы Будько, — а вы не подумали о том, что этот эксперимент вам дорого обойдется?..

Вторая плавка прошла успешно. Установка непрерывной разливки приняла ее. И стопора открылись вовремя. Радин был доволен: настоял на своем, доказал, что слов на ветер бросать не намерен. Он не успел переговорить с Иваном Ивановичем, но почему-то был уверен, что заместитель министра в душе одобряет его поступок…

Он шел, поглядывая на чуткие самописцы, выводящие причудливые кривые на ползущих бумажных лентах. А за стеклянной стеной безостановочно бежал вниз стальной сляб, шершавый и серый, как слоновая кожа.

Весело потрескивали горелки, подогревая промежуточные ковши. Будто грачи в гнездах, сидели в нишах первичного и вторичного охлаждения операторы. Люди смотрели на светящееся табло. Вспыхивали цифры, показывающие, на сколько метров вытянулся в кристаллизаторах установки непрерывной разливки стальной брус. Считали хором: