Владимир Глушаков - Цветение калины

— …говорит, место в саду может потерять, — упрямо гнул в свою сторону Трофим Тимофеевич. — А дитю тут воля — нехай бы еще зиму побыл. Снег у нас чистый, на рождество колядники бегают. Я их с детства тожа запомнил…

— Колядники… волочебники… — заплюскал на хозяина-деда замаслившимися глазками ученый кум. — Эх ты, пережиток прошлого! Да в саду малец развитие получит. Кумекаешь?

В это время у окна послышались торопливые шаги. Анастасия Мироновна, бледная, с трясущимися губами и прижатыми к груди руками, приостановилась на пороге, пропуская вперед сына. Сергей шагнул в хату из сеней — был он без шапки, потные волосы всклокочены, затравленный взгляд метался по кухоньке, не в силах на ком-либо или на чем-либо задержаться. Руки и борта телогрейки перепачканы глиной и мазутом.

— Что случилося, сынок? Где ето ты так?.. — приподнялся навстречу сыну Трофим Тимофеевич.

— Я, батя, на вырубке… — Сергей проглотил не дававший ему говорить комок, отчего судорожно дернулся на горле кадык, — человека убил.

Женщины будто ожидали этих жутко прозвучавших в домашней тишине слов — заревели в голос. Из спальни в одной рубашке, встрепанная, выскочила Тамара — кинулась отпаивать мать.

— Да замолчьте вы!.. — Взбешенный бабьими причитаниями, Трофим Тимофеевич никак не мог взять в толк того, что услышал. — Ты тожа… — Он как можно спокойнее поглядел сыну в глаза. — Успокойся. Говори толком: что случилося? Панику разводить нечего.

Развернув трактор у края леса, Сергей отцепил картофелекопалку и, прежде чем гнать ДТ-75 в машинный парк, из кабины понаблюдал за растянувшейся цепочкой студентов, подбиравших клубни, задержал взгляд на спортивной фигурке.

Вчера после работы Сергей с одногодками торчал у настежь распахнутого клуба, нещадно дымил и раздавал тычки шаставшим мимо подросткам, а сам придирчиво косился на танцующих студентов — выжидал момент, чтобы показать приезжим, кто тут истинные хозяева.

К немалому огорчению видиборских, городские вели себя на этот раз корректно, грубостью на грубость не отвечали, словом, не давали повода… Местные даже слегка растерялись, заскучали и наверняка разошлись бы по домам отдыхать, но в последний момент был объявлен дамский танец. Сергей чуть не подавился дымом — глаза застлала тугая едкая пелена, когда к нему подошла статная русоволосая студентка в белой «водолазке» и голубом джинсовом костюме. Слегка поклонившись, спросила:

— Вы танго танцуете?

Сергей, затушив пальцами окурок, до конца не справился с охватившим его волнением и, как стреноженный, ступил в круг танцующих. Странное дело, он и не подозревал до этой минуты, что все аханья и циничные откровения в чей-то адрес, частенько слетавшие у него с языка, а теперь долетавшие от дверей по его адресу, так оскорбительны и гнусны. Но он сдерживал себя до тех пор, пока у двери не «догадались» щелкнуть выключателем и потушить свет. Извинившись перед партнершей, Сергей быстро прошел к выходу и наугад смазал кому-то по шее. Предупредил, чтобы больше так не озоровали… «Традиции» эти унаследовали видиборцы еще со времен царя Гороха.

Танцевали в этот вечер дольше обычного, расходились шумно, но мирно; может, впервые за последние лет пять в Видиборе не была соблюдена одна из дурацких традиций, цепко, как пырей, въевшаяся в жизнь местной молодежи…

Провожая студентку к домику одинокой Алексеихи, где она квартировала с двумя подружками, Сергей предложил ей завтра опять встретиться, и девушка не нашла повода для отказа.

«А может, теперь подойти? — мелькнула пугливая, как воробей, мыслишка. — Подсоблю таскать ведра к телеге — все скорее будет. Имя у нее хорошее — Оксана. Редкое. Пускай видят студенты, что мы тоже не лыком шиты. Трактор потом загоню».

Пока Сергей раздумывал, перед кабиной как из-под земли выросла фигура одноглазого Прохора Сметника, дальнего родственника Дубровных по линии матери. Отбросив палочку, на которую опирался при ходьбе, старик ловко вскочил на гусеницу с правой стороны, просунул голову с черной повязкой на пустой глазнице.

— Ты, Сергий? Здоров. Читал-читал, понимаш, в газетке. По две нормы валяешь? Передовик!

— Ага. На сегодня — шабаш. Сейчас рвану в парк. — Сергей изнутри протирал ветошкой лобовое стекло, украдкой поглядывая на маячившую уже совсем недалеко фигурку в голубом.

— Вот и меня заодно подбросишь до парка… натрудил за день ногу. Рана, будь она неладна. — И добавил, разместив свою ногу поудобней в кабине: — Есть, понимаш, халтурка по дороге на полчаса. — Прохор, веселея взглядом и сдабривая голос теплыми нотками, зорко, как паук из своего угла, следил за Сергеем единственным глазом.

— Какая еще халтурка, дядя Прохор? — Сергей, управившись со стеклами, подозрительно уставился на некстати подвернувшегося Сметника.

— Так я ж говорю — на десять минут. На Халимоновой вырубке, где колхозу дрова отвели сёлето, три справные дубинки в болоте преют. Мабыть, не один месяц. Я их давно, понимаш, приметил — в хате подрубы гнилые. Оно и не диво, кажин год плаваем весной… От я и надумал выволочь те дубинки на сухое. Набрякли они, как железо исделалися, пила не берет — вязнет полотно. Я следы пилы в двух-трех местах еще весной приметил… Леснику об етом доложено, не подумай худого, бутылку с ним распили — как полагается. Трелюй, говорит, своим транспортом. Конем мне комли те из болота не поднять, вот и бегаю с утра, высунув язык, за транспортом. Это с моей-то ногой?.. Начальству нашему решил не вводить в уши — у них без меня делов хватает, лучше ты етую поллитру с хлопцами раздавишь перед танцами, — и Прохор прихлопнул ладонью по оттопыренному карману штанов.

— Дело же не в поллитре. — Сергей стрельнул коротким обеспокоенным взглядом мимо Сметника — туда, в поле, где работала студентка Оксана. — Трос у меня ненадежный — может не выдержать.

Довод, однако, прозвучал неубедительно.

— А я, понимаш, как знал, припрятал в том месте две железные скобы, веревку. — Единственный глаз Сметника глядел на Сергея в упор, обрадованно.

…Два трехвершковой толщины бревна, оплывших с боков тиной и черным, как мазут, илом, вытрелевали к дороге без особых помех. Зато из третьего, раздутого у комля тугими узлами, при первой же попытке скоба вылетела, как тетрадная скрепка. Пришлось загонять две. Снова навесили на комель трос, Прохор сбоку подстраховал веревкой, и во второй раз не рассчитали — сцепка лопнула.

Прохор, припадая на больную ногу, кинулся поправлять крепление. Сергей, быстро переключив передачу, сдал назад и выскочил из кабины. Трос после обрыва укоротился метра на полтора…

— А что, если с места на лагах катнуть — нам только сдернуть на ход, — предложил Сергей.