Габиден Мустафин - Избранное. Романы

— Входите, входите смелее! Садитесь.

— Дорогой товарищ Мейрам! — торопливо начал Бокай. — Это мой одноаулец Жамантык. Бедняк. Сын бедняка. А его прадеда известный бай Калтай привез в наш аул, как раба, в приданое за женой. Приехал он с Калтаем, сидя на шанраке юрты, а юрта была навьючена на верблюда…

— Вы слишком длинно рассказываете, Боке, — остановил Мейрам. — Чего нужно этому человеку?

— Он приехал сюда работать. Хочет поступить в механический цех. И вот не принимают его. Говорят, справку давай, что работал у кулака Андреева на мельнице. А где он такую справку возьмет? Бедствует Жамантык. Вот уже три дня с женой и детьми мыкается по добрым людям. Помоги ему пристроиться, Ради этого дела мы и пришли к тебе.

Мейрам внимательно посмотрел на Жамантыка: видать, человек скромный, исполнительный.

— Разве аульный совет не мог вам выдать справку, что работали на мельнице?

Жамантык в замешательстве почесал затылок.

— Об этом я, признаться, не подумал.

Тут опять вмешался Бокай.

— Он машину знает… Ручаюсь за него. Прадед Жамантыка был…

— Верю, — остановил Мейрам поток его слов, видя, что Бокай опять повел речь о родословной своего земляка. — Если уж вы ручаетесь за него, то и возьмите под свое наблюдение: помогите, если что не сумеет сделать. Это ваша обязанность, вы ударник.

— Я от Жамантыка не спрячу того, чему меня самого здесь научили, — горячо уверял Бокай.

— Значит, договорились. Утром отведите Жамантыка к Козлову. Механик должен оформить его на работу, мое дело — посоветовать… Ну, как здоровье вашей жены и малютки? Никак не удается зайти к вам, некогда.

— Хорошо, дорогой, хорошо. Здоровы, сыты, одеты…

После этого разговора Бокай словно до небес вырос. Из кабинета он вышел, не чувствуя ног под собой, и все расхваливал Жамантыку порядки на производстве.

А Мейрама разговор заставил задуматься. Спустя несколько минут он вызвал к себе по телефону начальника отдела кадров треста Рымбека.

Вошел подтянутый, плотный, среднего роста мужчина. В его веселых черных глазах мелькало что-то беспокойное. При каждой встрече он вызывал у Мейрама безотчетно неприятное чувство. Мейрам и сам не мог объяснить причину своей неприязни к этому человеку.

Перед тем как попасть в трест, Рымбек перебывал на многих ответственных должностях, работая преимущественно в больших городах, но нигде подолгу не засиживался. И вот перебрался в Караганду. В документе, хранящемся в его личном деле, значилось, что он потомственный рабочий и перед революцией работал на Спасском медеплавильном заводе.

Сохраняя обычный непринужденный вид, Рымбек, едва переступив порог, заговорил:

— Когда вызывают партийные руководители, у меня сильнее начинает стучать сердце. Ну, приказывайте, товарищ начальник, слушаю.

— Я хотел бы знать, — проговорил Мейрам, не глядя Рымбеку в лицо, — откуда у нас появились безработные, в то время как в городе не хватает рабочих? Вчера на улице встретил троих, сегодня ко мне приходил еще один. В чем дело?

— Бывает, люди приезжают без надлежаще оформленных документов. А принимать без документов, сами знаете, нельзя.

— Слушайте, — проговорил Мейрам, испытующе глядя на Рымбека, — вот сегодня у вас был товарищ Жамантык, он знает машину, у него есть поручители. А вы посылаете его чернорабочим. Как это понять?

— Чернорабочих тоже не хватает.

— Это верно, людей у нас всюду недостаточно. Тем более каждого человека надо использовать по его профессии. Бывает, что люди просятся в шахту, вы направляете их на конный двор. В чем, говорю, дело?

— Очень просто. Многие любят жаловаться из-за пустяков.

— Если людей не обидишь, и жалоб не будет.

— А как быть? Принимать без разбору? — спросил Рымбек.

— Вы не искажайте мои слова, — строго заметил Мейрам. Его пристальный взгляд заставил Рымбека насторожиться. — Само собой разумеется, нужно принимать с разбором, но и бюрократизм разводить нельзя. Найти неполадки в документе легко, труднее проверить документ, исправить его недочеты через местные органы власти. Я подозреваю, что отдел кадров совсем не занимается этим делом.

— Если бы мы взялись за проверку документов, нам пришлось бы только этим и заниматься.

— Но не все же приезжают без исправных документов. Теперь порядка стало больше. Если же встречаются отдельные случаи, надо помочь людям, не заставлять их скитаться без крова и работы. Наиболее надежный документ — это сам человек. Нужно научиться распознавать людей. А то иногда чистенькими документами прикрываются и грязные люди…

У Рымбека забегали глаза, задрожали ноздри. Как ни старался он владеть собою, он чувствовал, что выдает свое беспокойство, — слова Мейрама вонзались в него, словно стрелы. Отбивать удары и открыто отвечать на них рискованно, можно напороться на более опасные острия. Обходный маневр казался выгодней открытой борьбы, и Рымбек, взяв себя в руки, принялся высказывать обиду:

— Хорошо ли, плохо ли, но я ряд лет старательно и добросовестно выполнял партийные поручения. Ни сил, ни труда не жалел. Конечно, и у меня есть недостатки. Вы, дорогой, выискиваете эти недостатки и хотите сказать, что я ничего не знаю, или хуже: что мне нельзя доверять. В таком случае, зачем мне поручили эту должность? Если вы поставили передо мной чашу с едой, а сами следите, чтобы я не ел, разве я осмелюсь взять ложку?

— И хорошее и плохое в прошлом измеряется меркой нынешнего дня, — сказал Мейрам, чуть нахмурив брови. — Сейчас я говорю о вашей теперешней работе. Если казах, никогда не выезжавший из аула, приехал к нам в город и растерялся, мы обязаны указать ему дорогу. А вы, как мне кажется, смотрите на таких людей с усмешкой или безучастно… Перейдем к делу. Я посоветовал приехавшему на работу Жамантыку зайти завтра к Козлову. Будет хорошо, если вы проследите, чтобы его оформили.

Мейрам говорил строго, в его лице не было сейчас обычной приветливости. Рымбек понял, что обострять разговор опасно. Он вяло улыбнулся, сказал:

— Хорошо, будет сделано. У меня правило: не топтаться на месте, а теперь вы меня еще пуще расшевелили.

Рымбек всегда ходил быстро, на этот раз он бегом спустился по лестнице в нижний этаж и влетел в кабинет Бейсека Керимова.

Заложив руки за спину, Бейсек задумчиво ходил по комнате. Это был человек среднего роста, лет сорока на вид, лицо скуластое, губы толстые, под самыми ноздрями чернеют узкие усики. Характером он отличался замкнутым, в разговоры вступал неохотно и тем более избегал откровенных бесед. В прошлом Бейсек занимал в Алма-Ате крупный пост. Он был снят за прокулацкие извращения при проведении коллективизации. С Рымбеком они были старые приятели. Керимов сразу увидел тревожное состояние своего друга и, окинув его взглядом, спокойно спросил: